Назад в СССР: Классный руководитель 2 (СИ). Страница 14

— И никаких свидетелей?

— Свидетели были. Бдительные граждане сообщали о странных контролёрах, которые поздними вечерами шастают. А потом мы труп находим в лесополосе. И фотороботы составили, и разослали ориентировки. Правда, про рыжую дамочку никто не сообщал. Женщину описывали, как полную, немолодую. Теперь знать будем. Но никто, понимаешь, не пытался вмешаться. Кроме тебя. Ты первый.

— Товарищ майор, — опять встрял один из оперов. — Смотрите, мы тут ещё портфель нашли. И куртку.

— Это мой портфель, — объяснил я. — И куртка моя.

Выхватив из рук мента полушубок, надел, поёжился от холода, но попрыгав на месте, постучал себя по плечам, и начал согреваться.

— Твой? И что в нём? — Сибирцев взял портфель из рук опера.

— Учебники по физике и математике.

Майор открыл портфель, вытащил учебник физики за 10-й класс, сунул обратно, передал портфель мне.

— А чего ты так поздно из школы-то едешь? — поинтересовался он. — Или репетиторством промышляешь? А? — он хитро улыбнулся.

Я промолчал, все-таки заниматься репетиторством — нарушение закона, как я признаюсь в этом милиционеру? Даже, если он вроде бы и настроен ко мне дружелюбно.

— Ну, ладно, ладно, — Сибирцев похлопал меня по плечу. — Я не против. Тебе придётся в отделение зайти, описать, что тут произошло. Хотя и так понятно, — он махнул рукой, и приказал: — Тащите этих ублюдков в машину, будем с ними завтра разбираться.

— Товарищ майор! — рядом с нами вытянулся навытяжку один из оперов. — Один похоже того, помер. Чего делать будем?

— Труповозку вызывай, — майор брезгливо скривился и бросил взгляд на меня: — Не переживай, Туманов. В рапорте напишу: «При задержании подозреваемый оказал сопротивление, и был убит». Я бы этих мерзавцев сразу бы убил, — глаза у него сузились, заходили желваки, на виске запульсировала жилка. — Такой кровавый след за ними тянется. Они не только грабили жертв, но и убивали, чтобы свидетелей не оставлять. Представляешь? Один раз какую-то девчушку заодно закололи. Видно, она заметила что-то. Ну и того, побежала, как ты, помочь хотела. А они её… Сволочи! — рубанул рукой в перчатке.

Второго бандита, верзилу, протащили мимо нас. Идти сам он не мог с перебитым коленом, так что его бесцеремонно тащили под руки, скованные сзади наручниками.

— Да, Туманов, вышел бы из тебя отличный опер, зачем ты только в школу подался? Кстати, документы на медаль одобрили там… — он поднял к верху указательный палец. — Скоро награждение. Представляешь, если тебе сам «дорогой Леонид Ильич» медаль будет вручать?

— Главное, чтобы он не перепутал, и себе эту медаль не повесил.

Сибирцев коротко хохотнул, улыбка перешла в кривую ухмылку:

— Ты смотри, такими словами не бросайся. А то, можно и загреметь кой-куда. Хотя… Ладно, не буду тебя задерживать, — протянул мне руку, которую я пожал.

Направился по тропинке к тому месту, где стоял милицейский «газик», и «рафик» скорой. Но когда я проходил мимо, меня вдруг схватил за руку один из санитаров:

— Раненный поговорить с вами хочет, — сипло объяснил он.

И я направился к скорой, что стояла с открытыми сзади дверцами. Залез внутрь. Мужчина лежал на носилках, прикрыв глаза. Кровь с лица ему уже смыли, но был он бледен до синевы. Но когда я подошёл, медленно открыл глаза и тихо, слабо проговорил:

— Спасибо вам, что помогли. Уж не чаял живым остаться.

— Не за что. Как чувствуете себя?

— Нормально. Я вот попросить вас хотел. Передайте мой дипломат жене и скажите ей, что я в больнице. Но со мной всё в порядке, — он протянул мне сложенный вчетверо листок бумаги. — Здесь адрес и записка для жены. — Мою жену зовут Ольга Станиславовна. Я — Илья Петрович Тетерин. Сделаете? Очень вас прошу, — последние слова он произнёс еле слышно, прикрыл глаза, грудь вздымалась, он хрипло и натужно дышал.

— Хорошо, сделаю, — я кивнул, вытащив дипломат из-под носилок, выпрыгнул из скорой.

Накрыла свинцовая усталость. Ехать ещё куда-то совершенно не хотелось, но я не мог отказать, раз согласился. Поплёлся к остановке, и теперь обе руки оттягивала двойная тяжесть — портфель с учебниками и этот проклятый чемоданчик. Тяжёлый, зараза. Одолевало любопытство, что в нём? Вряд ли бумаги, или бутылка водки с батоном. Скорее всего, там деньги, и немалые, а может быть, и золото. Ведь бандиты знали, что этот мужик везёт нечто ценное. Интересно, кто им сообщил об этом?

Троллейбус подкатил быстро, и я успел уехать ещё до того, как разъехались милиция и скорая. Дом по адресу, который я прочёл в бумажке выходил прямо на Ленинградку. Помпезный «сталинский ампир», две высоких тринадцатиэтажные башни квадратного сечения, между ними корпус с девятью этажами. Слева и справа вход в подъезд две арки с плоскими колоннами — нелепое архитектурное излишество.

Несмотря на роскошный вид, в подъезде воняло кошачьей мочой и гнилыми отбросами. Обрадовало отсутствие консьержки. Я сразу шагнул к лифту, заключённый в шахту из металлической сетки, и тот, скрипя и лязгая, поднял меня на восьмой этаж.

Ждать пришлось долго. Трель звонка не возымела никакого действия и я, выругавшись про себя, уже собрался уходить, как раздался лязг замка. Дверь приоткрылась на цепочку, и я увидел немолодую худую даму в бежевом халате.

— Вам кого? — голос звучал испуганно.

— Ольга Станиславовна? Я от вашего мужа Ильи Петровича. Меня зовут Олег Николаевич Туманов.

— А что с ним?

— На него хулиганы напали, он сейчас в больнице. Я принёс его чемоданчик. Я тут поставлю около двери. Заберите, пожалуйста.

Оставив тяжёлую ношу у двери, направился к лифту, считая свою миссию выполненной. Но дверь распахнулась, в коридор выбежала хозяйка. Схватила меня за рукав.

— Подождите, расскажите, что произошло. Пойдёмте.

Она потащила меня в квартиру, и я едва не упал, споткнувшись о тяжёлый «дипломат», который пришлось внести внутрь.

Квартира внутри выглядела не так роскошно, как апартаменты Костецкого, но все же впечатление производила. И потолками выше трех метров, и наборным дубовым паркетом, и обоями в темно-синюю полоску, и встроенными шкафами с зеркальными дверцами, в отражении которых я увидел свою физиономию с бордовыми бороздами от острых ногтей рыжей атаманши и очередным фингалом. И особенно произвёл впечатление элегантный бежевый телефон, висящий на стене под обувницей, обшитой темно-зелёным бархатом. Не с наборным диском, а с кнопками.

Из просторной прихожей коридор вёл в кухню, где даже смогла уместиться стиральная машина, явно импортная. Моющиеся обои: бежевый фон с неярким ажурным орнаментом гармонировал с гарнитуром из светлого резного дерева: кухонный стол, полки, за стеклянными витражными дверцами виднелся дорогой фарфор с рисунком. Высокий холодильник с шильдиком «Philips». Стулья с высокими спинками, обшитые кожзаменителем кофейного цвета.

Единственный минус всей этой роскоши — шум, и гарь, проникающие с проспекта, хотя сейчас машин ехало немного, противный запах все равно пропитал здесь всё.

Я осторожно поставил «дипломат» на длинный обеденный стол, покрытый белоснежной скатертью с бахромой. И передал записку Тетерина в руки женщине, которые едва заметно дрожали. Лицо со следами былой красоты, было бледно, женщина нервно покусывала губы, быстро-быстро моргала длинными ресницами, на которых неровно лежала тушь. Но весь этот страх, что светился в её глазах, казалось, вовсе не из-за того, что муж в больнице. Она присела за стол, развернула записку, едва заметно вздохнула. Мне ужасно хотелось узнать, что в чемоданчике, и жена Тетерина почему-то совершенно не опасаясь меня, быстро набрала код на замке и открыла.

Большую часть заполняли банковские пачки по двадцать пять рублей и пятьдесят, склеенные самодельными лентами. Штук двадцать, если не больше — целое сокровище. По меркам советского времени, конечно. Остальное место занимали сложенные листы серой бумаги с едва заметным текстом.

Женщина вытащила одну упаковку, надорвав её, вытащила две пачки, протянула мне две штуки.