Развод. Украденное счастье. Страница 9

Вечно мне ездит по ушам этими словами. Думает я слепой?

Еще и злится, что я ревную ее к прошлому. Да как не ревновать, если она застряла в этом прошлом? Если с нами на протяжении всей жизни живет призрак Артема.

Как она не понимает, что я не могу ее с кем-то делить? Даже, мать его, с теми, кого давно нет на этом свете.

Я очень ее люблю. Всю жизнь только ее одну. И хочу, чтобы она целиком принадлежала только мне.

Мне не давала покоя мысль о том, что она обсуждала свое прошлое с психологом, это разъедало меня изнутри, но я продолжал жить дальше. Я же не мог залезть к ней в голову и вычистить из нее все воспоминания о Теме. Мне оставлялось только смириться.

В очередной раз, черт побери.

Но следующая встреча с ее психологом буквально вывернула меня наизнанку. Я не думал, что все настолько серьезно.

И кстати я снова встретился с Мариной абсолютно случайно, в фитнес центре, куда я уже много лет хожу.

Когда она поздоровалась со мной у раздевалки, я даже не сразу ее узнал.

– Вы коллега Ани, верно? – уточнил на всякий случай.

– Да-да, – скромно улыбнулась она. – Я Марина Викторовна, психолог. Но можно просто Марина. А вы давно сюда ходите? – оглядела холл фитнес-центра. – Может, посоветуете хорошего тренера? Просто я здесь впервые. Говорят, тут очень хороший бассейн и банный комплекс. Вы случайно не были там?

Я знаю всех тренеров в этом фитнес-центре и подсказал ей, к кому лучше обратиться. Не раз пересекался с ней в зале, в бассейне, но кроме «Добрый вечер!» и «До свидания!» ничего от нее не слышал.

Но в один день она подошла ко мне, как только я вошел в зал и с обеспокоенным видом попросила уделить ей несколько минут после того как у меня закончится тренировка.

После тренировки принял душ, спустился в кафе, расположенное на первом этаже фитнес-центра, и увидел, что она уже ждет меня за столиком, попивая протеиновый коктейль.

– Владислав, ради бога простите, что я вас отвлекаю. Я знаю, насколько занятой вы человек, но постараюсь не отнять у вас много времени.

И после следующей фразы я напрягся:

– Речь пойдет о вашей жене.

Я сел напротив.

– Внимательно слушаю.

– Не знаю, в курсе ли вы, что Анна обращалась ко мне за помощью, когда у нее погибла сестра.

– Да, я в курсе.

– Это непрофессионально с моей стороны, но, конкретно в данном случае считаю своим долгом рассказать вам еще об одной ее проблеме. Пока не дай бог, конечно, с ней не случилось ничего страшного. Я никогда не обсуждаю сеансы с родственниками пациентов, но сегодня сделаю исключение из правил, так как Анна не только моя коллега, но и достаточно близкий мне человек. Уже не говорю о том, что мой брат встречается с вашей дочерью.

– Ближе к делу, пожалуйста, – подгонял ее, переживая за Аню.

– Владислав, Анна не может отпустить мужчину, которого когда-то очень любила. Думаю, вы знаете, о ком идет речь.

Внутри все закипело после этих слов.

– Этот мужчина давно умер, но она словно продолжает жить с ним. Видит его во снах, разговаривает с ним. Она мне призналась в том, что даже наливала ему кофе и представляла, что он сидит за столом напротив нее. Прошло очень много лет после его смерти, но в ее сердце все еще не зажили раны, и это не дает ей полноценно жить. Я много раз прорабатывала со своими пациентами такие болезненные темы, но у Анны все очень запущено. Затяжная тоска по умершему сопровождается у нее чувством внутренней пустоты, чувством апатии, она на протяжении долгого времени цепляется за воспоминания о нем, доказывая ему свою любовь и преданность. Утрата была настолько болезненной, что она до сих пор не может справиться с этим горем. Поверьте, человек может улыбаться, общаться с друзьями, коллегами, делая вид, что его ничего не тревожит, но, как показывает практика, это не приводит ни к чему хорошему, к моему глубокому сожалению.

Она со вздохом покачала головой.

– Уверена, что вы мудрый мужчина и не ревностно относитесь к этому, все же речь идет не о живом человеке, – сказала она, а я в этот момент плотно стиснул зубы. – В другом случае я бы, разумеется, не стала вам ничего рассказывать.

Марина с тревогой посмотрела на меня.

– Владислав, я очень прошу вас понаблюдать за Анной. Старайтесь не оставлять ее одну, следить за тем, чтобы она не попадала в стрессовые ситуации. Чаще вывозите ее на природу. Поверьте, именно сейчас ей особенно важно получать как можно больше положительных эмоций.

– Почему именно сейчас? – нахмурился я.

– Постараюсь объяснить вам простым языком, – выпрямилась она, пристально глядя на меня. – После потери любимого человека у Анны Александровны родился сын, и это помогло ей переключиться. Она занималась воспитанием первого ребенка, затем в ее жизни появились вы, она снова забеременела, дальше на протяжении нескольких лет она воспитывала детей, осваивала профессию. Сейчас дети выросли, больше не нуждаются в ее опеке, и у нее медленно начинают просыпаться чувства, которые долгие годы находились в спящем режиме. Так скажем, эти чувства на какое-то время ушли на второй план – пока она занималась детьми. Ситуация обостряется тем, что сейчас ваш сын становится все больше и больше похожим на своего родного отца. Анна не раз говорила мне о том, что видит в нем Артема, что он словно его копия. Старые раны снова начали кровоточить, и я боюсь, как бы это не привело к страшным последствиям. Я думаю, рождение внуков поможет ей снова переключиться, но пока этого не произойдет мы должны оказывать ей всяческую поддержку.

И что я должен был делать после этого разговора?

Глава 9

Анна

– Анна Александровна, прошу вас еще раз как следует подумать, – настоятельно просит главврач. – Марина Викторовна только что перенесла тяжелую операцию. Вы лично ее оперировали и прекрасно понимаете, что она чудом выжила. Ей сейчас нельзя испытывать стресс. Это может привести к необратимым последствиям.

– Да-да, – не отрывая ручку от бумаги, киваю я, – я знаю про ее состояние, не стоит мне об этом напоминать. С памятью, слава богу, у меня все в порядке.

– Тогда зачем вы это делаете?! – повышает голос Илья Михайлович, кивая на заявление, которое я пишу.

– Затем, чтобы ее уволили по статье! – впиваюсь в него строгим взглядом. – Она нарушила правила конфиденциальности, использовала в личных целях информацию, которой я с ней делилась. Она влезла в мою семью! – цежу сквозь зубы.

– Одно уточнение, – с прищуром глядя на меня, Зуев откидывается на спинку кресла, – вы ходили к ней на сессии, или общение с Мариной Викторовной происходило в дружеском формате? Насколько мне известно, вы достаточно тесно общаетесь. Отсюда и возникает вопрос: ходили ли вы к ней на индивидуальные сессии как к специалисту, для получения психологической поддержки?

– Нет, не ходила, – тоже откидываюсь на спинку кожаного кресла, и скрещиваю на груди руки. – Это что-то меняет? – удивленно глядя на него, приподнимаю бровь. – В вашем медицинском центре, – выставляю указательный палец, – в одном из лучших в столице, работает психолог, который использует в личных корыстных целях информацию, полученную от пациентов. Я делилась с ней своим горем, – повышаю голос, – рассказывала о своих переживания, о проблемах, которые меня беспокоят, и она все это передала моему мужу! Переврала! Исковеркала все мои слова, чтобы надавить на его больное место и увести его из семьи. Вам этого мало?!

– Анна Александровна, давайте снизим градус общения, – грозно смотрит на меня. – Прошу не забывать о том, что вы находитесь не дома, а в кабинете главврача. Соблюдайте субординацию, – сжимает губы в тонкую линию.

Сложно соблюдать субординацию с главврачом, с которым я никак не могу найти общий язык.

Он раздражает меня со дня его появления в медицинском центре. Зуев несколько лет работал здесь акушером-гинекологом, постоянно лез ко мне со своими советами, в которых я не нуждалась, пытался доказать всем, что он здесь лучший.