Развод. Украденное счастье. Страница 2

«Да, конечно, – отвечаю я. – У меня был очень тяжелый день. Не до ресторанов».

«Что-то случилось?»

«Коллега родила на тридцатой неделе. Еле спасли».

«Как ребенок?»

«Ребенка тоже спасли, слава богу».

«Ты молодец!» – пишет он через пару минут.

«Спасибо, родной».

«Ты ведь уже дома?» – спрашивает Влад.

Только собираюсь написать ему, что задержалась на работе, чтобы проконтролировать состояние Марины, но в ординаторскую входит моя коллега, Дарья Борисовна.

– Анна Александровна, вы еще здесь? – удивленно смотрит на меня.

– Да, сейчас загляну к Марине и поеду домой. – Встаю с дивана и иду к двери.

– А… Эм… – растерянно смотрит на меня. – Так Марина Викторовна спит сейчас. Вы не переживайте, я сама за ней присмотрю.

– Спасибо, но я все же проверю, – отвечаю я, и выхожу в коридор.

Подхожу к приоткрытой двери палаты и слышу голос дочери.

Ничего не понимаю, София здесь? Кто ее сюда впустил?

– …И с ребеночком тоже все будет хорошо, – тихо произносит дочь. – Мне врач сказал.

Касаюсь дверной ручки, собираюсь войти в палату, но меня останавливает следующая фраза:

– Папа переживает за тебя и за сына. Он очень хочет сейчас быть рядом с вами, но сама понимаешь, не может приехать. Как только Дарья Борисовна позвонила ему и сообщила, что ты рожаешь, папа не находил себе места. С ума сходил, пока ты лежала у мамы на операционном столе. Я тоже очень переживала за тебя и за своего маленького братика.

«Что?.. – в шоке смотрю на дверь. – Что Софа сейчас сказала?»

– Да, я знаю, что вы все переживали. Влад звонил мне, – вяло произносит Марина. – Жаль, что он сейчас не может быть рядом,

– Ты же понимаешь, что его не должны видеть рядом с тобой. Об этом сразу доложат маме. Кроме Дарьи Борисовны никто о вас не знает.

– Я не должна была рожать у твоей мамы. Не должна, – всхлипывает Марина. – Я ей очень благодарна. Она… она спасла жизнь мне и моему ребенку, но… Господи… – шепчет она, – если б она только знала, от кого я родила. Я не могла смотреть ей в глаза, пока ходила беременная. Ждала выхода в декрет, чтобы поскорее уехать из Москвы…

– Тише, не плачь, – успокаивает ее Софа. – Тебе повезло, что ты рожала именно у мамы. Ты же знаешь, какой она врач и скольких людей спасла.

– Я буду молиться за нее до конца своей жизни, – всхлипывает Марина. – Но что, если она узнает, что я родила от Владислава? Она мне так доверяла. Она…

– Марин, мама никогда об этом не узнает. Малыш окрепнет, вас выпишут, и вы улетите в Сочи. Вы же с отцом уже все решили. Он, кстати, показывал мне квартиру, которую купил для вас с сыном. Очень красивая! Будете жить рядом с морем. А мы с папой и Захаром будем приезжать и навещать вас. Все будет хорошо, не волнуйся. Захар, кстати, тоже очень переживает за тебя и племянника. Он хотел приехать сюда вместе со мной, но Дарья Борисовна сказала, что пропустит только меня, когда у мамы закончится смена.

Я стою белая, как медицинский халат.

Сердце не бьется, все тело словно онемело.

Мой муж изменял мне с психологом, с которой я делилась своей жизнью? Которой я доверяла? Я рассказывала ей о том, какой замечательный и заботливый у меня супруг, какие прекрасные дети, какая счастливая у нас семья.

И она решила украсть мое счастье…

Она родила от него, он хочет увезти ее с сыном в Сочи и жить на две семьи?

В голове это не укладывается.

Не верю.

Не верю. Не верю. Не верю!

Они не могли так поступить со мной.

Моя дочь… Софа не могла меня так жестоко предать, даже несмотря на то, что она близка с Мариной с тех пор, как начала встречаться с ее братом.

Марина.

Софа.

Захар.

Дарья Борисовна.

Влад…

– Предатели… – шепчу дрожащими губами и хватаюсь за голову, не в силах во все это поверить. – Предатели!

Распахиваю дверь, вхожу в палату и сквозь слезы смотрю на Марину и Софу.

Глава 2

Аня

– Мама? – испуганно смотрит на меня София. – Ты еще не уехала?

Она резко встает со стула, кивает на пакет, стоящий на полу.

– А я тут это… Марине вещи привезла. Захар не смог приехать, и…

– Я все слышала, – обрываю ее.

Перевожу взгляд на Марину, которая, глядя на меня, поджимает губы.

– Хороший психолог, – горько усмехаюсь. – Всех обработала: и мужа, и дочь. И меня, чтобы вытащить больше информации о моей семье.

– Анна Александровна, я не хотела, чтобы все так вышло, – кривит лицо, зажмуривает глаза, из которых вырываются слезы. – Я… я сама не знаю, как так получилось.

– Мам, вам лучше потом поговорить, – тихо произносит Софа. – Марина еще не отошла от операции.

Ее сейчас волнует состояние Марины? Любовницы отца? Той, которая разрушила нашу семью?

А я?..

Ей плевать на то, что я сейчас чувствую? Что у меня сердце на части разрывается. Что я едва держусь на ослабленных ногах. И все еще не могу поверить в то, что моей семьи больше не существует.

– Я доверяла тебе, – смотрю на Марину невидящим взглядом. – Рассказывала о своем муже, о том, какая у нас счастливая семья, и ты решила отнять ее у меня?

– Мам! – во все глаза смотрит на меня София. – Ты же врач. Ты же понимаешь, что у нее была сложная операция. Она чуть не умерла. Хочешь, чтобы ей хуже стало?

– А что я должна сделать? – жалю взглядом дочь. – Открытку музыкальную ей подарить? Поздравить с рождением сына, которого она родила от моего мужа? От твоего отца! – прикрикиваю я. – И ты все знала.

По щекам текут слезы, подбородок дрожит, сердце кровью обливается из-за предательства, которое меня полностью сломало.

За что они так со мной? Чем я это заслужила?

– Анна Александровна, – всхлипывает Марина, – простите меня, пожалуйста. Вы спасли меня и моего сына. Я не заслужила этого. Лучше бы я умерла у вас на операционном столе, чем смотреть в ваши глаза, и…

– Марина Викторовна, как вы себя чувствуете? – раздается за спиной голос медсестры. – Ой, Анна Александровна, и вы здесь? – заметив мои слезы, резко меняется в лице. – Что-то случилось?

– Зашла поздравить Марину Викторовну с рождением сына, – пристально глядя на Марину, вытираю мокрое лицо. – Растрогалась немного, – сжимаю дрожащие губы. – Это же такое счастье – стать мамой, – перевожу взгляд на дочь. – Всю жизнь любить своего ребенка, заботиться о нем, переживать за него, радоваться его успехам, во всем поддерживать. И верить, что он… – вымученно улыбаюсь, по щекам снова текут слезы, – что он никогда в жизни тебя не предаст.

В палате воцаряется гробовая тишина.

Медсестра смотрит на всех по очереди, видимо, понимает, что здесь что-то не так.

– Извините, я, наверное, не вовремя вошла, – виновато произносит она. – Мне нужно сделать укол Марине Викторовне, но могу зайти чуть позже.

– Занимайтесь пациентом, – киваю на Марину. – Я уже ухожу.

Напоследок задерживаю взгляд на Марине, которая смотрит на меня красными глазами, затем – на Софе, которая стоит с недовольным лицом. Такое чувство, что я перед ней в чем-то провинилась. Как будто это я изменила ее отцу и предала нашу семью.

Выхожу за дверь, иду по коридору, едва сдерживая рыдания, которые рвутся из груди.

Хочется неистово закричать, выпустить из себя адскую боль, бушующую внутри, но кругом палаты, которые двоятся в глазах.

– Как бы не упасть в обморок… – шепчу сухими губами.

У меня была очень тяжелая смена. Я сегодня ничего не ела. К вечеру я едва стояла на ногах, но меня добили. Меня растоптали. Уничтожили. И теперь, чтобы дойти до ординаторской, мне приходится держаться за стену, иначе упаду.

– Мам! – слышу за спиной быстрые шаги. – Мам, все не так страшно, как ты думаешь. Папа не собирается от тебя уходить. Он тебя любит. Они вообще не планировали заводить ребенка. Это вышло случайно, понимаешь? – ровняется со мной. – Папа с ней редко виделся. Между ними не было ничего серьезного. Они просто пару раз сходили в кафе и все.