Легкое дельце (СИ). Страница 5

Как я ни думала, как ни прикидывала, а причин, побудивших фарна проникнуть в рубку управления яхтой, понять не могла. Мысли упорно возвращались к устранению нанимательницей неугодного супруга. Но в моем понимании это было дикостью. Зачем выбрасывать на ветер кучу кредитов, если паралитик и так вот-вот окочурится? Или мужик в капсуле вовсе не паралитик? Тогда, конечно, некоторый смысл во всей этой затее есть. Но опять-таки, почему так дорого и сложно? Неужели нельзя было выдумать что-то попроще? Или все дело в завещании и дамочка всеми силами пытается супруга уберечь, чтобы не потерять его состояние? Голова шла кругом, но стоящие идеи отказывались посещать мою голову.

Второй раз Этерелли притащился ко мне в рубку глубокой ночью, в первые же сутки полета. Я сумела не вздрогнуть, когда за спиной неожиданно раздался удивленный голос:

— А ты еще не спишь? Но почему? Есть какая-то опасность?

Приложив некоторое усилие, я совершенно спокойно оглянулась через плечо, на стоящего на пороге фарна, и вернула ему вопрос:

— То же самое могу спросить у тебя. Чего не спишь? Чего бродишь по кораблю?

Фарн хмыкнул, прошлепал до свободного кресла и плюхнулся в него, продемонстрировав мне очередную термокружку:

— Ходил кофе себе заварить.

Я передразнила его, скопировав хмык:

— Уже за полночь по внутреннему времени! Какой может быть кофе? Чтобы потом до утра не спать?

Меня наградили широкой добродушной ухмылкой:

— Так я же кофеман! Мне эта доза, что виршесу[1] укус блохи! Выпью и улягусь спать с чистой совестью! Чего и тебе искренне желаю. Если, конечно, ты не хочешь на собственной шкурке испытать, насколько я хороший специалист в области медицины.

Спасть после ударной дозы кофеина? В Академии в обязательном порядке изучались расы, входящие в состав Альянса. Но, то ли я во время учебы была невнимательной, то ли память уже начинала потихоньку подводить, а вспомнить подобные особенности физиологии фарнов я не могла.

— А что, есть повод сомневаться в квалификации? — искоса посмотрела я на него. И сразу же отвернулась. Благодушная усмешка на тонкогубом фиолетовом лице с фасеточными глазами пугала. Выглядела словно трещина на планете-ловушке, терпеливо ждущая, пока в нее ступит нога астронавта.

Фарн хохотнул в ответ на мой выпад:

— Я проработал на этой планетке безвылазно тридцать восемь лет после выпуска из академии, и считался лучшим на планете специалистом по проблемам нервной системы гуманоидов. Потому миссис Абату меня и сманила большой суммой кредитов и обещанием помочь устроится на новом месте, — многозначительно добавил Этерелли.

— Обещать жениться, не равно жениться. А считаться лучшим на захудалой планетке не значит быть им в действительности, — огрызнулась я.

Лицо фарна вытянулось. Видимо, не ожидал от меня подобного выпада. Только секунд через тридцать он с непередаваемой интонацией протянул в ответ:

— Ну у тебя и язычок! Неудивительно, что ты одна. А я-то думал…

Неурочный разговор на личные темы начинал бесить. Я вообще ненавидела обсуждать свою личную жизнь, а уж с этим мутным медиком и подавно.

— Что ты думал, со мной замутить? Раз уж полет оказался курортом? — желчно отозвалась, ловя взгляд странных глаз.

Этому приему еще на втором курсе академии меня научил один сокурсник-фарн. От злости на соплеменников. И он неизменно работал на ура, выбивая моих оппонентов из колеи. Не подвел и с медиком. Тот, хоть и ненадолго, но опустил взгляд, давая мне возможность передохнуть от этой странной, напрягающей беседы.

— Вообще, да, — как-то неловко признался Этерелли, открывая крышку термокружки и делая из нее пару глотков явно только для того, чтобы потянуть время.

— А я замужем! — злорадно сообщила в ответ. — И мужу не изменяю!

Наверное, я допустила ошибку, ляпнув про брак. Фарн чуть не упустил уже закрытую термокружку и недоверчиво смерил меня взглядом:

— А как же тогда супруг тебя отпустил в такой рейс? Только не говори, что он тебе доверяет!..

— Очень деньги нужны, — неохотно сообщила я чистую правду. И быстренько состряпала себе легенду: — Мужа кинули и поставили на счетчик. Так что мы оба сейчас стараемся добыть кредитов как можно больше и как можно быстрей…

Я рисковала, заводя разговор о таком. Недавно подобная история случилась в реальности с одним теневым дельцом. И с неделю гремела по всей нашей Каити. Но если Этерелли, не дай бог, знаком с пострадавшим и знает, что у того нет супруги, я закопаю сама себя еще глубже собственным враньем. Хотя правда мне настолько была ненавистна, что я была готова рискнуть…

Этерелли так долго молча и внимательно меня изучал, что мне стало не по себе. И чтобы отвлечь внимание фарна от собственной персоны, я спросила:

— А куда вляпался наш клиент, что его парализовало? Я что-то не слышала о несчастных случаях или катастрофах с богатыми снобами…

Сама не знаю, как, но я словно шкурой почуяла, как похолодело лицо медика. Он откинулся на спинку кресла, открыл термокружку и снова хлебнул из нее. Неспеша закрыл, и только потом прохладно мне сообщил:

— Вот и хорошо, что не слышала. Для тебя же лучше.

А потом вдруг резко вскочил и, чеканя шаг, вышел вон. А я осталась недоуменно глядеть ему вслед и мучительно размышлять: что нашло на медика и могу ли я позволить себе такую роскошь, как сон, этой ночью?

Я все-таки подремала немного. Прямо в рубке, сидя в кресле у панели управления. И нет, я этого не планировала. Просто сон незаметно подкрался и сморил меня ближе к двум часам ночи по внутреннему времени корабля. Организм не выдержал. Слишком уж напряженными выдались последние трое суток: скандал с Деннелом, увольнение, поиски новой работы, попойка с горя, очень короткий сон, явление нанимательницы с телохранителями, наем, скоростное лечение от похмелья, от которого потом еще долго во рту стоял жуткий привкус, подготовка корабля к полету и, собственно, сам старт. После такого напряга мне обычно требовался восьми-десятичасовой сон. А я практически не отдыхала. Неудивительно, что в итоге просто отключилась там, где сидела.

Поспать удалось аж целых четыре часа! И проснулась я сама по себе, а не от сигнала тревоги или вторжения наглого фарна. Хотя еще с минуту я тупо сидела, не шевелясь, в попытке осознать, где я и что происходит.

На первый взгляд, все было так, как и до моего сна. Морщась от неприятных ощущений в теле, я потянулась и включила видеонаблюдение, чтобы посмотреть, чем занимается медик. Этерелли спокойно и со смаком завтракал. В каюте, отведенной под столовую. По спине пробежал неприятный холодок. Значит, эта фиолетовая мразь проходила мимо рубки и видела меня спящую. Беспомощную. Плохо.

Используя небольшое пустое пространство позади кресел, я размяла затекшее тело прямо в рубке управления кораблем. Потом проверила работу всех систем и курс. Все было в порядке. И тогда я, чуть поколебавшись, решилась сходить в собственную каюту, принять душ. А потом позавтракать.

Как и в прошлый раз, я тщательно заперла дверь, ведущую в рубку. Но на этот раз, помимо подключения навигационной системы к собственному коммуникатору, я перепрограммировала замок на входной двери, добавив одну подлую штучку, известную мне еще со студенческих времен. Теперь, если фарн сунется в рубку повторно, замок не откроется. И не только пришлет мне сигнал о попытке проникновения, но и нехило саданет наглеца разрядом тока. Пакостно ухмыльнувшись, я с чистой совестью отправилась по своим делам.

К тому моменту, как я добралась до столовой, Этерелли, естественно, уже налопался и ушел. Взяв в пищевом автомате все самое питательное и калорийное, что там нашлось, я уселась за пустующий стол и призадумалась, автоматически развернув еду и взявшись за ложку. Пока все складывалась неплохо. Если не считать того, что фарн зачем-то взломал дверь в рубку. Я долго и тщательно все проверяла после него. Но никаких нехороших сюрпризов не обнаружила. Да и у меня на глазах на экране Этерелли просто постоял у пульта. Так что единственным тревожащим меня вопросом оставалось: зачем ему это понадобилось?