Легкое дельце (СИ). Страница 22

— А это еще что такое?

Меня наградили сердитым взглядом:

— А как еще, по-твоему, можно защищаться?

— С трубой против бластеров? — Я аж воздухом поперхнулась. — Ну ты даешь!

Ирейс снова скривился:

— Для этого существует разведка боем: пробрался в лагерь противника, бац чем-то тяжелым по голове, и все оружие врага уже принадлежит тебе!

Я не поняла, пошутил Ирейс или сказал это на полном серьезе. А потому предпочла промолчать. На пикировку уже не оставалось времени. Так что я сухо поинтересовалась:

— Готов к началу нашей авантюры?

Секундная тишина. А потом совершенно спокойное от килла:

— Жги!

Так он всегда говорил, когда в академии случались командные отработки и нас собирали в межфакультетные группы: пилот, тайник, два-три десантника, техник, штурман, медик и связист. Нам давали задания на симуляторах, и мы никогда заранее не знали, на кого из команды придется в этот раз основная нагрузка. Преподы старались распределить задания так, чтобы все могли поработать и показать себя. Но в моей практике было и такое задание, где основная работа пришлась на медика и меня. Типо, команду поразила неизвестная зараза, подхваченная на малоизученной планете. Медик тогда справился на ура, мгновенно изолировав меня в «командном центре», дав возможность добраться до базы. И сам не только сумел предотвратить летальные исходы, но и выделил «возбудителя» заболевания, тем самым предоставив возможность изобрести вакцину. Я помнила, как тогда Ирейса бесило бездействие. Когда основная часть работы выполнялась другими, а ему приходилось лежать и изображать тяжелобольного. Сейчас его тоже явно не радовало, что он ничем не может мне помочь. Но сейчас килл воспринимал ситуацию намного спокойнее, чем тогда. Улыбнувшись воспоминаниям, я привычно начала отсчет…

Теорию пространственных проколов в академии даже пилотам преподавали поверхностно. Только чтобы летуны понимали суть процесса и как их решения влияют на него. Более углубленно, насколько я знала, эту теорию изучали аспиранты. Те, кто практике предпочел академическую науку. Мне же в свое время «повезло» сцепиться в споре с преподавателем. И тот, недолго думая, наказал строптивую землянку, дав задание написать реферат по теории пространственных проколов на десять листов и без использования учебника. То есть, мне необходимо было перелопатить гору литературы, выбрать крупицы информации, понятной не только академикам, и написать реферат. Я тогда неделю спала по три-четыре часа в сутки, чтобы успеть перечитать все справочники, монографии и энциклопедии по теории пространственного прокола. На мое счастье, в библиотеке, в открытом доступе, таких было немного. Но и того мне хватило за глаза. Толстенные пыльные тома в первое время навевали тоску и уныние. Я костерила себя за дурость и несдержанность на все лады. А потом неожиданно увлеклась.

Этот реферат не только отучил меня спорить с преподавателями на весь оставшийся срок обучения в академии, но и принес знания, которые в будущем оказались просто бесценными. Когда у нас начались занятия по пространственным проколам на симуляторах, лишь у меня не возникало никаких проблем. Я выполняла любые, даже самые сложные задания по входу и выходу в гиперпространство почти играючи, не напрягаясь. Порой существенно отступая от принятых канонов. Ошибки случались лишь иногда, на заданиях с повышенной сложностью. Именно тогда, с этих занятий, и началась моя популярность в академии, как пилота. Именно тогда меня заметил Фаир и предложил встречаться. В дальнейшем Фаир и Ирейс частенько спорили за право забрать меня к себе в команду. Особенно когда начались реальные полеты и меня в первую же практику допустили до подготовки к прыжку в гиперпространство. Да, под надзором опытных пилота и штурмана. Но я все делала сама, а не стояла за креслом пилота и наблюдала.

То, что я задумала для нас сейчас, попахивало авантюрой и было архисложным в выполнении: после выхода из гиперпространства любому кораблю требуется некоторое время на то, чтобы погасить остаточное энергополе, с помощью которого и производится прокол пространства. Количество времени у всех разное. Оно зависит от мощности генераторов, установленных на звездолете. Но именно в этот временной отрезок корабль практически беззащитен. Если знать как, его можно взять практически голыми руками. В этот период маневрировать практически невозможно, а из всего боевого арсенала работает лишь лазер. Щиты, дай бог, если работают на четверть мощности. Пульсаторы и прочие боевые генераторы полностью отключены. И это на боевом крейсере. Яхта же будет словно новорожденный слепой котенок. Бери и делай с ней, что хочешь. Но только в течение одной секунды по моим подсчетам. Потом вся маневренность вернется. Правда этой секунды вполне хватит, чтобы опытный противник размазал «Шерварион» по звездам как масло по бутерброду.

Я не сомневалась в том, что про эту секунду вражеские пилоты знали. Но был очень небольшой шанс на то, что их никто не ввел в курс дела по поводу времени «абсолютной и относительной беспомощности». Это когда со звездолетом вообще ничего нельзя было сделать, и когда, зная, что и как, кое-что все же можно было предпринять. У «Шервариона» по моим расчетам, время относительной беспомощности составляет не более трети секунды сразу после выхода из гиперпространства. Потом системы корабля уходят на перезагрузку, и в последующие две трети яхта превращается в беспомощного и беззащитного новорожденного. Я собиралась использовать эту треть относительной беспомощности для того, чтобы швырнуть яхту вниз, в слепую зону. Но времени осмотреться у меня не будет. Оставалось молиться всем космическим богам, чтобы они позаботились отвести от «Шервариона» очередной метеоритный пояс. Или хотя бы проделали в нем для нас «полынью»…

За десять секунд до того, как установки «Шервариона» начали генерировать поле для совершения прокола пространства, я, повинуясь безотчетному импульсу, повернула голову и серьезно посмотрела на сидящего рядом килла, с сосредоточенным видом обнимавшего рюкзаки:

— Таир, — килл нахмурился, но я не обратила внимания, — я хочу, чтобы ты знал: я сделаю все, чтобы ты выжил и смог завершить свою миссию. Но если что-то пойдет не так… Знай, я порой ненавидела тебя тогда, во времена обучения. Частенько мечтала по ночам, глядя на луранскую ночь за окном, придушить тебя голыми руками. Но это все осталось в прошлом. Ненависти во мне больше нет. Сейчас мы просто два хорошо знакомых профессионала, объединившихся для выполнения важной задачи…

— Предлагаешь заключить перемирие? — криво усмехнулся мне Ирейс со своего места.

Я качнула головой:

— Нет. Мир. — И вдруг заметила мелькнувшие в темно-карих глазах искры.

Возможно, это были всего лишь блики от работающих индикаторов. А может, мне просто померещилось от усталости. Но Ирейс, подумав пару мгновений, качнул головой и тихо фыркнул:

— А давай вернемся к этому разговору потом, после успешного завершения операции?

— Ты так уверен, что завершение будет успешным?

В рубке раздался короткий предупреждающий сигнал и на пульте загорелся индикатор завершения генерации поля. У меня больше не было возможности смотреть на килла, управление яхтой требовало максимальной сосредоточенности. Сейчас индикатор от темно-бордового цвета перетечет к оранжевому, потом к светло-желтому, потом желтый медленно разгорится до белого. А когда загорится зеленый сигнал, извещающий о том, что сгенерировано поле достаточной для прыжка мощности, корабль совершит прокол пространства. Но наблюдение за этим всем не мешало мне слушать Ирейса. А килл насмешливо отрезал:

— Абсолютно уверен! Когда за дело берутся два таких профессионала как мы, это дело просто обречено на успех.

Я бы могла возразить, что Ирейса уже едва не отправили в пасть к врагу совершенно беспомощным, в медицинской капсуле. Но времени на это уже не было: на всех дисплеях полыхнул открывшийся прокол, и корабль прыгнул. А я напряглась до предела, ловя малейшие изменения состояния яхты собственной кожей.