Девичник в космосе (СИ). Страница 12

Глава 4

Вместо заявленных суток, Шрама не было две ночи и три дня. Я дергалась, не имея никаких известий, не зная, что с ним, и что ждет меня, если Шрам не вернется. А на это были все шансы, исходя из прочитанного в предоставленном мне буканьером файле. Я уже тысячу раз прокляла себя за то, что выпросила информацию. Иногда лучше неведение — это настоящее благо. А от лишней информации можно сойти с ума.

Я не задумывалась о том, почему меня так беспокоит, что будет с буканьером. Беспокойство за собственную судьбу и за жизнь пирата глушила единственным доступным мне способом: работой. Пользуясь тем, что некому вытаскивать меня из-за стола, я часами просиживала в своей импровизированной лаборатории, экспериментируя и фиксируя результаты, лишь на короткие промежутки времени отходя от стола, чтобы выпить воды или посетить санблок. Если раньше эта сыворотка, которую я пыталась создать, была для меня чем-то вроде ключа к иной, более роскошной, чем сейчас жизни, неким маяком, вехой, ступенью в карьерной лестнице, то, пообщавшись со Шрамом, я незаметно для себя прониклась горячим желанием запретить всяким уродам коверкать людям и инопланетникам жизнь. Теперь моим маниакальным желанием создать сыворотку, «запирающую» геном и не позволяющую искусственно вносить в него изменения двигал страх. Страх, что однажды меня постигнет та судьба, которой я счастливо избежала, приглянувшись Шраму. И яростное желание отомстить за мою разрушенную жизнь хотя бы таким способом.

Сама идея сыворотки родилась у меня еще на первом курсе академии. После одной страшной экскурсии на астероид, куда Альянс ссылал тех модификантов, кто не в состоянии был ассимилироваться в мирном обществе и не поддавался социализации. Помнится, тогда я, еще не лишившаяся иллюзий до конца землянка, была до глубины души шокирована цинизмом, с которым был организован быт колонии модификантов. Тогда мне было непонятно, почему мужчины и женщины, чтобы выжить и заработать, должны были драться на арене. Это сейчас я, уже закончившая академию и кое-что повидавшая, знаю, что некоторые виды модификаций в принципе отрицают пацифизм и толкают своего носителя на силовое решение любой, даже самой мелкой проблемы. И гладиаторские бои на арене были наилучшим выходом для подобных существ. Они давали возможность относительно безопасно для окружающих выплеснуть агрессию и заодно заработать кредиты на жизнь. А тогда я, совершенно потерянная, стояла у заграждения смотровой галереи и наблюдала, как на арене сшибаются в драке три огромных мужика. Больше всего меня тогда шокировало не то, что одного из троих гладиаторов унесли с арены на носилках. И не то, что второй уходил с арены, баюкая наполовину оторванную руку. А капли крови и других телесных жидкостей, брызнувшие на стеклянную стену прямо напротив моих глаз от удара кулаком одного индивидуума в челюсть другому.

Я не могу сказать, что идея родилась именно в ту минуту. Но спустя примерно пару месяцев я вывела свою первую формулу и показала ее преподавателю. Препод счел формулу сырой и недоработанной. А чтобы наверняка мне это доказать, предоставил место в лаборатории для проведения опыта. И понеслось.

Привычная, до мелочей знакомая работа помогала хотя бы частично заглушить тревогу. Внести изменения в формулу. Записать какие. Составить сыворотку. Протестировать свойства. Записать результаты. Испытать на ДНК водяных блох с моей родной Земли. И снова все зафиксировать.

Вообще, в лабораториях Арганадала в качестве подопытных использовались микроорганизмы с планеты Патана, с поэтическим названием Sollea Lilleus. У этих козявок был наиболее сложный из всех известных геномов — шестьдесят четыре тысячи генов! Тогда как, например, у меня и всех остальных людей геном составляет «всего» двадцать три тысячи генов. Но, увы, Шрам не смог мне достать Sollea Lilleus. Вместо нее, поставщик всучил пирату «равноценную» замену — земную водяную блоху. Не совсем, конечно, равноценная замена. Но сойдет.

Шрам появился на пороге каюты в конце третьего дня, когда я уничтожила после очередного неудачного эксперимента последних блох из второго контейнера. Второго из трех. Прислонился плечом к стене у входа, посмотрел на меня долгим усталым взглядом и хрипло скомандовал:

— Идем, тебе нужно занять место в противоперегрузочной капсуле. Мы улетаем немедленно.

Я спорить не стала. Быстро убрала все, что могло разбиться, рассыпаться или разлиться и послушно подошла к буканьеру. Шрам выглядел просто ужасно: словно почерневшая, высохшая кожа, ввалившиеся, вылинявшие до серости глаза, как будто спекшийся рот. Не живое существо, а оживший труп. И я не сдержалась:

— Ты совсем не отдыхал эти трое суток?

Шрам дернул уголком рта, за плечо выводя меня в коридор и закрывая за нами дверь в каюту:

— Вот сейчас стартуем, ляжем на курс, а потом ты мне потрешь спинку в душе… Ну и после этого завалимся спать. Вдвоем. Ты, в мое отсутствие, уверен, тоже пренебрегала режимом.

Остро захотелось съязвить: «Да, папочка!» Но я сдержалась и в ответ только фыркнула. Шрам неисправим.

От присутствия на корабле буканьера я успокоилась настолько, что умудрилась даже подремать в капсуле. Что было, конечно же, очень кстати с учетом планов Шрама на вечер. Это для него секс — энергетическая подзарядка. А я часто после такого, как выжатый лимон. Особенно с учетом того, что Шрам прав. Без него я уделяла сну удручающе мало времени.

Несмотря на свое громкое и грозное обещание, душ Шрам принимал в одиночестве. Предварительно велев мне накрыть на стол, взяв для него из автомата блюда с самым высоким содержанием белка. Шрам и раньше предпочитал белковую пищу. Поэтому просьба не удивила. Как и жадность, с которой пират поглощал еду. Словно не ел целую вечность. Меня даже подмывало спросить, а перекусывал ли он хоть что-нибудь за пределами корабля. Но я промолчала. Как бы там ни было, главное, что он вернулся назад. С остальным разберемся.

После ужина в душ на скорую руку сбегала я. А после вышла не одеваясь. Продефилировала по тесному помещению, глядя на лежащего на кровати Шрама. А после, без излишних церемоний, оседлала его бедра, несказанно удивив буканьера подобным поведением.

Я и сама себе удивлялась. Еще совсем недавно едва ли не в истерике билась, что мне нужно отдаваться незнакомому мужику, который взял меня себе в качестве сексуальной игрушки в счет оплаты. И вот уже я извиваюсь на нем словно пьяная змея, возбуждая и себя, и его, и приближая момент оргазма. Для себя я оправдывала подобное поведение тем, что качественный секс поможет Шраму быстрее восстановиться, слишком уж плохо он выглядел после вылазки на Аверсум. Но где-то в глубине меня мой внутренний шептун укоризненно качал головой. Слишком быстро я предала погибшего жениха и друзей. Слишком быстро утешилась. Это было неправильно. Не по-людски. Судьба вполне могла за такое наказать самым жестоким образом. И в действительности возмездие не задержалось.

Я проснулась в четыре часа утра от чьего-то крика. Дернулась, села в постели. И вдруг поняла, что мне просто безумно, безумно жарко. Словно пока я спала, меня кто-то засунул в обогреватель. Это еще что за новости? Система жизнеобеспечения полетела ко всем чертям? Или?..

В этот момент рядом со мной глухо застонал сквозь зубы, а потом и дернулся, словно его укололи иглой Шрам. И я оцепенела. Потому что поняла, наконец, откуда идет жар. Шрам метался рядом со мной в лихорадке.

Я так давно не имела дела с болезнями, что в первый момент совершенно растерялась, глядя на скрипящего в бреду зубами Шрама. Что делать? Куда бежать? У кого просить помощи? В академии и позже, на работе в Арганадале профессиональные медики с любыми болячками расправлялись быстро и просто: инъекция витаминной сыворотки, и через сутки ты здоров. Или медицинская капсула. Там все происходило за несколько часов. А вот в далеком детстве, на Земле, стоило мне простудиться, как мама вызывала врача. Или везла меня в больницу. И тогда были сиропы и разноцветные пилюли. И несколько дней можно было не ходить в школу. Но сейчас-то я на пиратском корабле! Где медиков, как я понимаю, нет и в помине!