Башня. Новый ковчег-4. Страница 7

– Послушай меня, капитан. Ты отдаёшь себе отчёт, куда именно вы влезли, и что там находится?

– Отдаю теперь. Просветили меня тут… некоторые. Все уши прожужжали и реактором, и атомной электростанцией. Она чем меня только не пугала. Только я не инженер, я – военный. И у меня приказ. Который я не то что нарушить не могу, даже обсуждать – и то права не имею!

– А если тебя просветили, капитан, то, значит, должен понимать, чем это грозит – не тебе или мне, а всей Башне, всем людям, которые тут живут.

На лице капитана отразилась борьба. Он посмотрел на Долинина. Потом перевёл взгляд на Павла. Снова покачал головой.

– Не могу я. Связывайтесь с Рябининым. Если вы действительно – Савельев, то Рябинин должен вас послушать.

Разговор явно заходил в тупик. Этот парень, Алёхин, по-своему был прав, и то, что станцию сейчас держал именно такой человек, а не кто-нибудь типа того же Рябинина, трусливый и безвольный, было в чём-то даже хорошо. Осталось только переубедить его, ведь чёрт его знает, как там всё дальше сложиться, и лучше уж иметь этого молодого капитана в друзьях, чем во врагах. Борис вздохнул и наконец подал голос.

– Капитан, если вы убедитесь, что перед вами именно Глава Совета, вы подчинитесь? – проговорил он, наблюдая за лицом Алёхина.

– Формально, пока Рябинин не вступил в должность, главнокомандующим является Глава Совета, – ответил он.

– Тогда надо найти кого-то на станции, кто может подтвердить личность Павла Григорьевича. Есть такой человек? – вопрос Борис адресовал Павлу.

– Марат может, но он ранен. Есть ещё Васильев, он начальник смены, он зам Руфимова. Мы знакомы. Позвоните ему, капитан. Пусть он поднимется сюда. Его слова и слова полковника Долинина вам будет достаточно?

Алёхин молчал.

– Там раненые, – внезапно из-за спины Бориса показалась Анна. – Там люди, которым нужна помощь. Я – врач. Пропустите хотя бы нас с медсестрой, или вы в своём упрямстве допустите, чтобы люди истекли кровью?

Этот последний аргумент, вовремя выложенный Анной, оказался решающим.

– Хорошо, – капитан явно принял решение. – Я сейчас схожу к себе на пост, внутренний телефон только там. Я позвоню этому вашему… начальнику смены. Васильев, говорите?

– Да, Васильев. И побыстрее, капитан. У нас очень мало времени, – голос Павла прозвучал как приказ, и молодой капитан подчинился. Как рано или поздно подчинялись все, кто оказывался рядом с Павлом. Борис это знал по себе.

Пока ждали капитана, Павел отозвал в сторону Бориса и Долинина, подальше от сурового, немигающего взгляда сержанта Мадянова.

– Когда Васильев подтвердит мою личность, мы с ним пойдём вниз, надо срочно продолжить работы, – Павел говорил быстро, не желая терять ни минуты времени. – Вы оба, пока остаётесь здесь. Необходимо договориться с капитаном. Первое и самое основное – разблокировать сменщиков, которые заперты на административном этаже, и сам этаж естественно тоже. Боря, твоя задача – обеспечить жизнедеятельность станции. И люди. Никакой паники быть не должно. Второе, – Павел прервался, провёл рукой по волосам. – Второе – это капитан. В идеале Алёхина надо убедить принять нашу сторону. Не получится – пусть хотя бы не мешает. И следить в оба за тем, чтобы он не связался с Рябининым. Если будет хоть какая-то попытка с его стороны это сделать – пресечь немедленно. Любым способом. Это понятно?

Долинин кивнул. Борис помедлил из какого-то идиотского упрямства – Павел разговаривал с ним не как с другом, а как с подчинённым, и это его слегка коробило. Но потом он поймал его взгляд и поспешил тоже кивнуть. Это был всё тот же Пашка Савельев, его друг. Ну, а то, что он теперь главный – пора привыкать. Он теперь всегда главный. И, надо признать, по праву.

Тишину прорезал высокий женский голос, показавшийся Борису смутно знакомым. Он сразу же вспомнил, где его слышал – по телефону, именно с ней ругался Павел, когда связался со станцией из кабинета Анны.

Они все трое, и Павел, и Долинин, и сам Борис подались вперёд, пытаясь разглядеть, кого ведёт Алёхин. Капитан приближался к КПП быстро, чуть ли не бежал, но та, что шагала рядом с ним, от него не отставала. Невысокая, в распахнутом белом халате, какая-то на удивление стремительная и в этой своей стремительности и порывистости кажущаяся совсем юной, хотя это было и не совсем так, она шла, не сбавляя темпа, и громко выговаривала Алёхину:

– И имейте в виду, капитан, если с Маратом Каримовичем что-то случится – это будет на вашей совести. И я вам тогда спокойно жить не дам! Я по ночам к вам буду являться, в самых страшных кошмарах. Ясно вам?

– О, нет, чёрт, только не она, – еле слышно чертыхнулся Павел, но всё же двинулся навстречу девушке, которая дойдя до КПП, так зыркнула на одного из парнишек, что тот, даже не дожидаясь отмашки Алёхина, поднял вертушку турникета.

– Где Васильев? – резко спросил Павел.

Она проигнорировала его вопрос, отодвинула сержанта Мадянова, не обращая внимания на его оружие, обвела насмешливым взглядом их группу и остановилась на Савельеве. Нетерпеливо смахнула с лица светлую прядку, выбившуюся из прически – хотя какая там прическа, волосы небрежно стянуты резинкой в хвост и всё, – усмехнулась, вскинув тонкие тёмные брови.

– Ну здравствуйте, Павел Григорьевич. Наконец-то. Мы тут заждались, – она обернулась к капитану, мявшемуся позади. – Пропустите их, ну? Или вам надо поклясться страшной клятвой, что это именно Савельев? Кровью где-то расписаться? Давайте уже, я готова!

– Не надо нигде расписываться, – пробормотал Алёхин. Борис с удивлением заметил, что капитан бледен и смотрит на эту девушку с опаской, явно мечтая иметь дело с кем-то другим. – Если вы уверены, что это именно Савельев, если вы его знаете…

– Не сомневайтесь, знаю! Уж кому, как не мне это знать, – загадочно бросила она и тут же напустилась на Павла, который тоже несколько потерялся при её появлении. – А вы, Павел Григорьевич, что стоите? Проходите уже. Вы врачей привели? Руфимову совсем плохо, у него жар, а эти… – она снова повернулась к капитану. – Так что? Вы отдадите приказ, чтобы всех пропустили, или мы так и будем тут стоять? И я вас предупредила, если с Маратом Каримовичем…

– Да понял я, по ночам будете ко мне приходить, – нервно ответил Алёхин.

– И не мечтайте! По ночам к вам будет приходить мой призрак, а я вас и днём со свету сживу. Или вы сомневаетесь?

Судя по жалкому виду капитана, он не сомневался. Борис не удержался и хмыкнул. Эта девушка определённо ему нравилась. Едва только появилась, а капитан уже полностью деморализован, все военные стоят по струнке, и даже Павел утратил свой командный тон.

Впрочем, Павел взял себя в руки.

– Капитан, если у вас больше нет сомнений в том, кто я, требую пропустить нас всех на станцию немедленно. А вы, Мария…

– Григорьевна, могли бы уже запомнить, – фыркнула Мария.

– Мария Григорьевна, ведите нас с Руфимову и объясните, где Васильев и что происходит с работами на станции.

– В своём кабинете ваш Васильев. Как эти… палить начали, так он и струсил. Сидит, трясётся, как осиновый лист. Пойдемте скорее. Пропустите, чего стоите?

Сержант Мадянов, к которому обратилась Мария, нерешительно покосился на капитана. Тот поморщился, как от зубной боли, и махнул рукой.

– Пусть проходят. Только эти четверо и полковник. Остальные пусть тут пока.

И он показал на солдат Долинина.

– Быстрее, ну, что же вы? Столбом не стойте! – тут же распорядилась Мария и насмешливо посмотрела на Павла. – Или вы боитесь, Павел Григорьевич, без охраны к нам соваться? У нас тут, знаете ли, стреляют.

– Чёрт знает что такое. Откуда тут она такая, на мою голову, – пробормотал себе под нос Павел, так, что его расслышал только Борис, стоявший совсем рядом. Но тут же расправил плечи и перехватил инициативу. – Володя, оставь ребят своих пока тут. Анна, Катя, пойдёмте за мной к Руфимову, Боря – ты знаешь, что делать.