Мракобесие и отвага (СИ). Страница 33

Что же касается собственно Муранского бора, то мы, по сути, ничего и не видели — так, самый краешек. Как я уже и сказал, облагороженный многочисленными асфальтированными дорожками (слава богу, без траволаторов!), скамейками, урнами для мусора (увы, без выхода в интернет) и даже местами для курения — между прочим, с соответствующими знаками! И, что самое удивительное, где попало тут никто не курил. Почему, отчего — я сначала и не понял. А потом ка-а-а-ак понял! Когда на такого вот излишне расслабившегося любителя подымить вне специально оборудованной площадки откуда ни возьмись спикировал летающий дрон. «Звезда смерти» на минималках — в прямом смысле слова. Механизм даже сделать ничего не успел, лишь навёлся на нарушителя, а тот уже торопливо выдернул соску изо рта и прибавил ходу, благо до соответствующего знака оставалось буквально несколько шагов. И стоило лишь ему пересечь незримую границу, как дрон потерял к мужику всякий интерес и снова взмыл ввысь, мгновенно затерявшись между ветвями.

— И так будет с каждым! — поучительно рыкнул Гриша, причём больше для нас с Борюсиком, чем для косячного курильщика.

— Ты поэтому говорил, что здесь скучно? — поинтересовался я.

— Эх, салаги! Пусть лучше скучно, чем напряжно, — задумчиво покачал головой наставник, явно вспомнив о чём-то своём. — Поверьте, пацаны, успеете ещё навеселиться-нах! Досыта-врот!

В этом я, кстати, ничуть не сомневался. Правда, недолго — ещё с полчаса. Потому что потом из развлечений нам осталась только трепотня ни о чём. По той простой причине, что всё живое при виде нашей живописной троицы в буквальном смысле слова разбегалось. Ну кому, скажите на милость, придёт в голову связаться с горным троллем, мрачным снагой и угрюмого вида человеком? Бог с ней, с формой! Да и на дубьё плевать! Но… вы видели, какие у них банки⁈ В смысле, бицепсы⁈ Рукава-то у форменок по летнему жаркому времени (а ведь ещё только начало июня!) чуть ли ни по плечи закатаны! Ну и вот!

Это, кстати, единственная вольность в обмундировании, которую Гриша позволил и себе, и нам заодно. А представьте, что было бы, таскайся мы по округе с расхристанными кителями? Хотя… не исключено, что женская часть гуляющих оценила бы!

— Однако спросить-то можно, Гриш?

— Чего тебе, синий?..

— А мы когда пойдём пончики жрать и кофе пить? Из турки, на песке? Так-то, пора уже!

— Не заслужили-нах! И вообще… рекрут Борюсик, ты зачем пошёл в полицию?

— Однако нраица!

— Что-нах?

— Полицейские, так-то, пончиков много жрут и кофе пьют! Из турки, на песке!

— Тьфу, ля!..

— Чу!..

— Что⁈

— Стопэ, пацаны! Утихли-врот! Видите?

— Нет.

— Однако шум вона тама!

— Молодец, синий! Вот иди и проверь!

— Однако можно⁈ Серьёзно⁈

— Стой-ля, куда-нах! — спохватился наставник. — Пошутил я!

— Жалко…

— А мне — нет! — отрезал Гришнак Кривоносый. И впервые за всю смену, до конца которой — к невероятному нашему облегчению — оставалось всего полчаса, потянул лапищу к уставному тазеру, торчащему в кобуре на правом боку. — Держимся сзади, под ногами не путаемся! И чтобы тихо мне! В натуре!

Ну а мы чё? Мы ничё! Сказали — тихо, мы и рады стараться. Были бы, если бы не одно «но» — такое здоровенное и синее. На «Борюсика» откликается. Он, конечно, ловкий, и троллиной капоэйрой владеет будь здоров, но по кустам шариться — точно не его.

— Синий-врот! Стой здесь!

— Ладно.

— Клим, ты со мной! И дубинку приготовь!

— Есть!

Блин, да чего он там такого разглядел, в этих долбаных зарослях? Или не разглядел, а просто расслышал? А почему я тогда не слышу? Да потому что где я, дитя мегаполиса, и где снага! Вот почему! А он ведь ещё и унюхать мог! Так что остаётся лишь положиться на опыт наставника.

— Чё-то не пойму-врот! Собака, что ль?..

— Где?

— Во-о-он! Да не там, придурок, правее чуток! Видишь-нах⁈

— Вроде бы… только не похоже это на собаку.

— А на что похоже? На зверодемона из Нижнего мира, что ли? Клим, в натуре! Хоть ты-то не беси! Борюсика за глаза!

— Да ну какая это собака?

— Стрёмная-врот! — отрезал Гришнак.

И вдруг, перестав таиться, сунул тазер в кобуру, а два пальца освободившейся руки — в пасть, и оглушительно засвистел.

— Улюлю, мля!!! — добавил я хаоса в творящееся безумие.

— Мва-а-а-а-а-у-у-у-у-у!!! — донеслось из кроны не то дуба, не то тополя — я в таких тонкостях не разбираюсь.

Того самого, у корней которого возилась непонятная, а потому весьма подозрительная зверюга. А ещё она весь этот бедлам напрочь проигнорировала, вызвав у нас с Гришаней когнитивный диссонанс. Да, уверен! И насчёт снаги тоже. Он даже слово такое знает.

— В натуре стрёмная тварь! — заключил наставник. — Клим, стой тут! Щас я её угощу! Тридцать киловольт это тридцать киловольт! Вдарит так, что обсерется!

— Я сниму?

— Я тебе сниму-нах! Даже не думай-врот!

А вот тут позвольте с вами не согласиться, уважаемый наставник! Теперь, когда я всё же рассмотрел тварь во всех малоаппетитных подробностях, у меня по спине аж мурашки пробежались — до такой степени она напомнила заражённую лису из старинного ужастика про компашку молодых балбесов. Те, как водится, завалились в домик в лесу, дабы предаться в нём всяким излишествам нехорошим, а вместо этого все перемёрли в жутких мучениях. «Лихорадка», вроде, называется. Да и в разнообразных хоррор-играх у меня опыт достаточно обширный, чтобы не заподозрить самого страшного! А если ещё учесть, что здесь, на Тверди, некромантия вовсе не пустой звук… короче, ну его на хрен! Приказ приказом, а лишние доказательства не помешают. Мало ли у нас с нагрудных камер трансляция идёт! Смарт, он всяко надёжней! Тем более что правая рука свободна, и ею вполне можно орудовать электрифицированной дубинкой. Ну, в случае чего… не дай бог, конечно!

Гриша между тем приблизился к странной твари на дистанцию уверенного поражения из тазера — как по мне, типичнейшей полицейской приблуды из привычной земной реальности — и, почти не целясь, чуть ли не навскидку, всадил в зачумлённую лису два электрода на пружинках. Результат, с одной стороны, превзошёл все ожидания — бахнуло, грохнуло, загудело, потом затрещало и резко шибануло в нос озоном, а с другой — разочаровал до глубины души: твари удар током в тридцать киловольт оказался что мёртвому припарка. Она даже не дёрнулась! То есть сначала. А потом вдруг забилась в эпилептическом припадке, силясь задней лапой содрать электроды с ходящего ходуном бока, и таки достигла успеха — избавившись от раздражителя, она напоследок дёрнулась в судороге и умчалась в заросли.

Ну, как умчалась? Скорее, уковыляла, неуклюже подбрасывая тощий задок с хвостом-метлой, и слегка прихрамывая. И только тогда я понял, что ещё мне в этой лисице не нравилось: она подозрительно напоминала заражённых зомби-вирусом ротвейлеров из лаборатории корпорации «Амбрелла». Той, что в «Обители зла». А когда у неё ещё и хвост на ходу отвалился, я едва сам в ступор не впал!

— Клим! Кли-и-им, ять! Ты чего, кадавра никогда не видел?

— А? Что? — отмер я. — Гриш, что это было?

— Вот именно — что! — зло сплюнул себе под ноги орк. — Неприятности-врот! Крупные! Надо в магический приказ цинкануть. И заодно в зооветслужбу! Опять какая-то мракоть в чаще завелась! Прошлую ещё толком извести не успели, и на тебе!

— Типа, никогда такого не было, и вот опять?

— Ага! Точнее и не скажешь! Кстати, а кого кадавр на дерево загнал? Не видишь, Клим?

— Не-а…

— Мя-а-а-а-у!

— Кто бы, нах, сомневался!

— Кися-кися-кися! Иди сюда, маленькая! Дядя Клим тебя не обидит! Дядя Клим тебя поймает! Прыгай, дурашка!.. Хоп!.. Молодец!

— Ловко ты её! А ко мне кошаки не идут, — пригорюнился Гриша. — Мелкая ещё, неопытная!

— Может, лесная? — внимательнейшим образом осмотрел я обвисший у меня на руке пушистый трофей. Обвиснешь тут, пожалуй, когда тебя за шкирку держат! — Их, вроде, домой забирать бесполезно? Дикие?