Император Пограничья 11 (СИ). Страница 36

— Вот мой ученик. Егор. У него всего лишь ранг Пробуждённого — самая начальная ступень. Егор, покажи, чему ты научился.

Мальчик вытянул руку. На столе секретаря лежала бронзовая чернильница. Она задрожала, медленно поднялась в воздух и начала менять форму. Металл тёк, как вода, превращаясь в изящную птицу с распростёртыми крыльями. Егор направил её в полёт по залу — бронзовая птица сделала круг и мягко опустилась на кафедру.

— Тонкий контроль над металлом, — прокомментировал я. — Многие Ученики не могут освоить такую точность. А этот мальчик учится всего пару месяцев. Сын простого кузнеца, которому ваша система отказала в праве на образование.

Егор покраснел от смущения и поспешил вернуться на своё место. В зале послышались одобрительные возгласы, несколько студентов даже зааплодировали. Я видел, как члены Совета переглядываются — демонстрация произвела впечатление.

Белинский попытался спасти ситуацию:

— Дешёвый трюк! Один талантливый ученик ещё не доказывает эффективность всей системы. Исключения бывают везде!

— Исключения? — я усмехнулся. — У меня таких «исключений» уже два десятка. И с каждым днём их становится больше. Дети, которым вы отказали, раскрывают потенциал, о котором вы даже не подозревали.

Секретарь Совета, видя, что дискуссия грозит выйти из-под контроля, поспешно поднялся:

— Четвёртый раунд. Контраргументация!

Белинский схватился за эту возможность как утопающий за соломинку. Его лицо исказилось злобой:

— Довольно цирковых трюков! Поговорим о том, кто вы на самом деле, маркграф Платонов. Человек, убивший на дуэли боярина Елецкого! Человек, доведший до самоубийства уважаемого ректора Горевского! И вы смеете учить нас морали?

Я спокойно выдержал его взгляд:

— Да, я убивал. Тех, кто паразитировал на слабых и беспомощных. Напомню, именно Елецкий вызвал меня на дуэль и сам поставил условия — бой до смерти. Я лишь принял его вызов. Почему он хотел заткнуть мне рот? Потому что Елецкий скупал должников для Гильдии Целителей. Знаете, что с ними делали? Проводили бесчеловечные эксперименты с Реликтами. Люди умирали в муках ради их «научных изысканий». А Горевский? Он использовал собственных студентов для таких же опытов, но уже для князя Терехова. В тюрьму он попал за уже доказанное и подтверждённое преступление. Когда я разоблачил его, совесть съела его живьём. Самоубийство — это признание вины, Магистр.

Белинский не сдавался:

— А откуда у вас деньги? Связи с криминалом, тёмное происхождение богатства! Вы разрушитель, не созидатель!

— Деньги от продажи оружия из Сумеречной стали. Оружия, которое спасает жизни защитников Содружества. Каждый клинок, каждый доспех идёт на защиту от Бездушных. Я разрушаю гнилое, чтобы построить здоровое. И напоследок. Магистр Белинский в начале дебатов обвинил меня в использовании зависти бедных к богатым, злобы неудачников к системе. Что ж, давайте посмотрим на факты. У меня собственная Марка, признанная князьями. Магазины «Угрюмый Арсенал» работают в разных городах Содружества. Моё оружие покупают лучшие воины державы. Я заключил контракты на сотни тысяч рублей.

Я шагнул вперёд:

— Это я неудачник, жаждущий разрушить систему из зависти?.. Смешно. Я успешен. И именно поэтому хочу поделиться этим успехом с другими. Знаете, в чём разница между нами? Вы цепляетесь за привилегии, боясь конкуренции. А я открываю двери, потому что знаю — талант не выбирает сословие. Сильные не боятся слабых, Магистр. Сильные возвышают их вместе с собой. Потому что понимают — чем больше талантливых магов в Содружестве, тем сильнее все мы.

Выдержав короткую паузу продолжил, перекрывая попытки оппонента перебить меня:

— Я вкладываю заработанные миллионы в образование талантливых детей всех сословий. В стипендии, жильё для преподавателей, оборудование лабораторий. А вы? Вы собираете миллионы с отчаявшихся родителей, готовых на всё ради будущего своих детей. Так куда же уходят почти три миллиона годового дохода Академического совета? Нам говорят, что в развитие науки, поддержание стандартов обучения и фундаментальные исследования. Так ли это? Давайте узнаем это вместе.

Я достал из внутреннего кармана папку — документы от Старицкого.

— Вот ваша внутренняя отчётность за прошлый год. Читаю: «Заработная плата административного аппарата — два миллиона семьсот тысяч рублей». Но вот что интереснее — из этих денег больше половины ушло лично председателю Крамскому и его ближайшему кругу. Полтора миллиона осело в карманах десятка человек во главе с председателем Академического совета! А на учебные материалы и пособия для малоимущих студентов — двадцать тысяч. Меньше одного процента!

Белинский побагровел и взревел петухом:

— Это подделка! Фальшивка!

И тут произошло то, на что я даже не рассчитывал.

В мёртвой тишине зала послышался скрип отодвигаемого кресла. В ложе членов Академического совета медленно поднялся Галактион Старицкий. Его усталое лицо было бледным, руки едва заметно дрожали, но взгляд оставался твёрдым. Крамской резко повернулся к нему, его глаза сузились в предупреждении.

— Галактион Борисович, сядьте! — прошипел председатель.

Но Старицкий сделал шаг вперёд, к краю ложи. Весь зал замер, сотни глаз устремились на него. Я видел, как побелели костяшки его пальцев, сжимающих край балюстрады.

— Документы подлинные. Я подтверждаю.

Четыре слова. Всего четыре слова — и мир перевернулся.

Тишина была такой плотной, что слышно было, как упала чья-то ручка в дальнем конце зала. Член Академического совета, проректор Ростовской академии — один из столпов системы — публично подтвердил подлинность компромата.

Белинский стоял на кафедре, открывая и закрывая рот, как выброшенная на берег рыба. Его лицо из красного стало пепельно-серым. Крамской вскочил с места, лицо архимагистра исказилось яростью. В зале поднялся шум — студенты вскакивали с мест, журналисты строчили в блокнотах. Это был не просто проигрыш в дебатах — это был раскол самого Академического совета на глазах у всего Содружества.

Глава 13

Слова Старицкого упали в зал как граната в пороховой погреб. Мгновение — и взрыв. Студенты вскочили с мест, опрокидывая стулья. «Долой Совет!» — первый крик прорезал воздух, и тут же его подхватили десятки глоток. «Долой коррупционеров!» — ревела толпа в задних рядах. Журналисты метались между рядами, пытаясь запечатлеть исторический момент. Кристаллы записи сверкали как праздничная иллюминация.

Крамской побагровел так, что я всерьёз опасался апоплексического удара. Архимагистр вскочил со своего места, золотая мантия развевалась как крылья разъярённой птицы.

— Дебаты объявляются недействительными! — прорычал он, перекрывая шум. — Старицкий — предатель и лжец! Он подкуплен этим… этим выскочкой! Охрана, немедленно очистить зал!

Но охрана Академического совета — дюжина крепких мужчин в форменных мундирах — столкнулась с проблемой. Толпа студентов хлынула к выходам не для того, чтобы покинуть зал, а чтобы заблокировать их. Молодые маги, многие из которых были простолюдинами или происходили из обедневших родов, образовали живую стену.

— Ответьте за миллионы! — кричал худощавый парень в потёртой мантии, явно стипендиат. — Куда уходят наши деньги⁈

Несколько смельчаков прорвались через оцепление и бросились на сцену. Девушка лет двадцати с горящими глазами подскочила к кафедре Белинского:

— Мой отец продал дом, чтобы оплатить моё обучение! А вы даже барьер создать не можете! Бездарь! Ничтожество!

Белинский попятился, его лицо из пепельно-серого стало зеленоватым. Охранники попытались оттеснить студентов, но те не отступали. Ситуация стремительно выходила из-под контроля. Я видел, как в глазах некоторых членов Совета мелькнул настоящий страх — страх перед разъярённой толпой, которая впервые за долгие годы осмелилась потребовать ответов. Они всерьёз испугались, что сейчас их линчуют.