Мастер Рун (СИ). Страница 30

— А отвар?

— А что с ним не так, ты устал его пить? Пока ведро не закончится, даже не думай. Три раза в день. Отвар и тренировки — это всего лишь малая часть. Вместе и по отдельности.

Я кивнул, сходил умылся и уселся за стол. После стандартной молитвы, мы принялись за еду. Сегодня Тереза сварганила кашу, похожую на пшенную, с кусочками мяса и овощей, и отдельно большой таз салата, ну и конечно вкуснейший свежий хлеб. Поэтому наелся я от пуза.

— Вчера я долго думал, — начал разговор дядя, традиционно после еды. — И пришел к выводу что во многом не прав, нет смысла нагружать тебя только табличками и работой с камнями. Дело важное, не спорю, но у тебя впереди тысячи и тех и других, и, если мы сильно увлечемся только этими навыками, будет не хорошо. Согласен?

— Да, дядя. — я не совсем понял куда он клонит, но согласился.

— Сегодня начнём чертить руны. Может даже на тех камнях, что ты полировал. Я хочу, чтобы ты получил навык, который будет направлен именно на начертание рун. Так что, как бы пафосно это сейчас не звучало, но сейчас мы будем изучать основы, которые заложены в основе профессии рунмастера. Вопросы?

Вопросы у меня были.

— Мастер, а разве можно рисовать руны без открытого этера? — осторожно спросил я.

— Нет, — согласился мастер. — Это плохая практика, при неправильном использовании, она может и взорваться, убивая того, кто напитывает ее этером. Но я готов рискнуть. Твоя задача — рисовать руны, всё остальное — моё, так что руки тебе не оторвёт. Еще вопросы?

— Нет, мастер.

— Тогда приступим. За мной! — мастер стремительно поднялся и широкими шагами дошел до своего стола, а я поплелся следом. — Садись, сначала немного теории.

Я сел, выпрямив спину и приготовился слушать, включив режим максимальной концентрации. Внутри меня Лео тоже навострил уши, словно ребёнок, дорвавшийся до сладкого. Неудивительно. Раньше, когда он пытался подсматривать, Валериус гнал его взашей, а теперь смотри-ка, сам учит.

Валериус достал небольшую пластинку и положил передо мной, а также небольшое стило, тяжелое, и холодное, словно из камня сделано.

— Руна — не просто рисунок. Это язык, на котором ты разговариваешь с материалом и этером, сливая их в единое целое. Нарисовать руну правильно — это пол дела, нужно почувствовать камень, понять, сможет ли его структура принять эту руну, напитаться силой. Для этого подходят не все материалы, как я уже не раз говорил, но заниматься их отбором мы не будем. Только работой.

Мастер достал точно такую же табличку и стило, и сосредоточившись аккуратно нарисовал несколько линий, превращая рисунок в руну.

— Если начертишь знак правильно, но не вложишь в него намерение — получишь мертвый испорченный материал, если вложишь намерение, но не почувствуешь материал — получишь испорченную заготовку. Понял?

— Не совсем. — признался я.

— И не поймешь, пока не попробуешь. Путь рун — это медленный путь, который вначале может сильно отставать от силы практика, но со временем, эта медленность оборачивается в такую силу, что практик, стоящий на одной ступени с противником без пути рун, может победить просто щелчком пальцем.

— Ого, — невольно вырвалось у меня.

— Твоя задача сейчас — мастер протянул мне табличку с нарисованной им руной, — почувствовать и принять основу, на которой находится руна, а потом повторить ее рисунок. Пробуй. Сосредоточься и пробуй.

— Да мастер! — я взял табличку, оказавшуюся прохладной и немного шершавой на ощупь и попытался сосредоточиться. Закрыл глаза, проводя пальцами по ней, и держал, пока она не нагрелась и не стала теплой от моих рук. Ни-фи-га.

— Что чувствуешь?

— Ничего мастер. — виновато ответил я. — Узор, шершавость, как она стала тёплой.

— С учетом что ты лодырь, каких сам Игнус не видел с момента своего возвышения, почувствовать, что она шершавая — это уже успех. — проговорил рунмастер, весьма несправедливо обвиняя меня в ленности. — Но и проблема очевидна. Без этера понимание мира не полноценно. Смертные видят мир совершенно не так как практики, но этер есть в каждом, и каждая тренировка приближает тебя к его полноценному открытию. Не ленись! Хоть языком ее облизывай, но ты должен хоть что-то почувствовать. Сиди, я приду через час.

— Мастер, можно просьбу — спросил я.

— Давай уже.

— У меня не осталось нормальной одежды, и я бы хотел в баню сходить, помыться. — проговорил я.

— Кто о чем, в вшивый о бане! — возмутился Валериус. — Одни траты на тебя. А польза? Польза где?

И тогда, как последний аргумент, я вытащил из кармана найденный медальон и положил на стол.

— Я нашел его в катакомбах, когда пытался выбраться. — сказал я рунмастеру, — Там слова написаны, не руны, может эта штука чего-то стоит?

— Лео, — мастер посмотрел на медальон, нисколько ему не удивляясь, а затем на меня. — Если хочешь лазить по катакомбам, можешь собирать монатки и валить отсюда на все четыре стороны. Эта «штука» — обычная и бесполезная древняя табличка, которую клали на тела мертвецов, с его именем и видом деятельности при жизни. Когда-то, лет десять назад, таких табличек в городе болталось несколько сотен, потом они пропали. Эта штука не стоит и медной монеты. Можешь повесить ее себе на шею, если нравится касаться мертвецов.

— Понял. — огорченно сказал я. — Тогда я продолжу?

— Давай, давай. Я верю, что ты сможешь. Твоя эта штука… она должна помочь. И если ты сделаешь то, что я прошу, то не поскуплюсь, вскрою кубышку и куплю тебе пять рубашек… нет, четыре, нужны же ещё штаны и теплая куртка на зиму. И в баню сходишь. Без вопросов.

— Так вы запретили мне выходить на улицу.

— Значит будешь щеголять в доме, какая мне разница. Иди на своё место и работай с материалом.

На этом мастер меня оставил, занялся своими делами, а я уселся в угол и задумался. Подход мастера был понятен и основан на том, как работают с учениками уже имеющими этер. А я пока пустышка, значит мне нужно кардинально развернуть ситуацию, чтобы добиться нужного результата. Попробовать наоборот? Идея мне понравилась. Принцип тот же что и с камнями и табличками.

— Мастер. — обратился я к Валериусу. — Научите меня чертить нужную руну для этой пластины, может быть на глине, или на бумаге, чтоб тренироваться, кажется, это может так сработать.

— Хм. Давай попробуем.

Мы снова оказались за одним столом, и теперь я был готов научиться писать свою первую руну.

— Начнем с базовой руны. — и мастер начертил первую. Выглядела она как немного скошенный ромб, перечёркнутый ломаной линией. — Повтори. Следи за движениями. В отличие от каллиграфии — науки заморских городов, руны могут чертиться любым способом, тут гораздо важнее соблюдение пропорций между ее частями и концентрация на ее будущем наполнении.

Я аккуратно начертил, отмечая, что не так уж и плохо получилось, даже наоборот, один в один и показал мастеру. Валериус посмотрел и его лицо окаменело.

— Это не руна. Если бы это было на камне, то все боги камней прокляли бы тебя за твою тупость! Это издевательство над руной. Еще!

…Еще!

…Еще!

— Стоп. Ты не чувствуешь материал и рисунок, ты не чувствуешь резец, ты насилуешь их и вместе и по отдельности. Поверь, они каждый миг сейчас воют в моей бедной голове о том, что тебя надо сжечь, четвертовать, а потом повесить.

— Так зачем тогда повесить, если сначала четвертовали? — усомнился я, представляя до чего довел руны и глину.

— Не ёрзай. Еще. А сжечь тебя значит не смущает?

После сотой, когда у меня уже сознание поплыло, от бесконечных повторений как самой руны, так и слова «ещё», мастер неожиданно щелкнул пальцами и сказал:

— А вот эта сойдет. Повтори.

Я повторил, машинально, и закрывая глаза, чувствуя каждую крупинку глины, по которой идет тонкий резец.

— Ну… — задумчиво посмотрел мастер на последний результат. — В принципе, на уровне годовалого дитя. Но сойдет, я вижу, что ты, кажется, начал понимать. Что руна — это точность, построенная на понимании материала, ты идешь по глине, камню, или бронзе, только так, как позволяет тебе камень, ты не резчик, или строитель, ты союзник — это нечто другое. Любая линия органична, она — сам камень, как он дышит, словно живой.