Якудза из клана Кимура-кай (СИ). Страница 4

Обывалы смотрели одновременно с испугом и с облегчением. Их пугала сама ситуация, которой они стали свидетелями, и в то же время они радовались тайком, что это не они стали жертвами этих чинпира, этих великовозрастных гопников. От этого становилось как-то… Противно, что ли. Я понял, что имел в виду тот парень, когда назвал меня катаги. Он назвал меня одним из них.

— А ты сомневаешься, Кимура? — после короткой паузы скрестил руки на груди заводила.

— Тебя, толстяк, даже моя младшая сестра отделает, — вставил другой гопник.

Я на него даже не взглянул, продолжая буравить взглядом главного. Тот стоял, скрестив руки, это его и погубило.

Как учила нашего Президента ленинградская улица… Я почесал кончик носа. А затем в два быстрых шага оказался рядом с заводилой, на расстоянии удара, вкладывая всю силу и массу в размашистый хук. Не самый быстрый, но он и этого не ожидал.

Мой кулак пришёлся заводиле прямо под ухо, тот рухнул в нокдаун, на руки одному из своих дружков. Трое оставшихся опешили на секунду, но тут же опомнились.

А вот теперь пора отсюда сматываться. Я развернулся и начал ставить спринтерский рекорд.

Нет, спортом точно не помешает позаниматься, да и удар поставить обязательно нужно. Но я слышал позади злое пыхтение и продолжал бежать, даже когда лёгкие начали гореть, а перед глазами заплясали разноцветные пятна.

Толпа вокруг глазела на всё это, как на какое-то представление.

— Полицию! Зовите полицию!

— Они хотели его ограбить!

— Держите!

Кто-то попытался схватить меня за плечо, и я резко остановился, с размаху ударяя локтем назад, не глядя. Что-то неприятно хрустнуло, плеснуло, но я не стал останавливаться и разглядывать последствия, я побежал дальше.

Не останавливался я до самого дома, хотя преследовать меня прекратили почти сразу же. Объясняться с полицией… Не с этого я хотел бы начать новую жизнь.

У крыльца я немного привёл себя в порядок, отдышался. Вспотел, как загнанная лошадь, но это ладно. В конце концов, я прибежал домой, а не на танцы с девочками.

Я проскользнул внутрь, бросил куртку на вешалку. На кухне гремела посудой мать, и я попытался скрытно прошмыгнуть мимо, но не преуспел.

— Кадзуки, это ты? — крикнула она, не отрываясь от процесса готовки.

— Я! — ответил я.

— Иди обедать! — приказным тоном сказала она.

Я бы предпочёл сперва сходить в душ после такого спарринга и пробежки.

— Попозже! — сказал я.

— Кадзуки! — строго воскликнула она, но я уже закрылся в душе.

Всё в стирку, вонять потом мне не к лицу. Разве что визитку пришлось достать из кармана и положить на полочку над умывальником.

Собой вообще тоже надо заняться. Сменить гардероб, постричься, скинуть немного лишнего веса. Сменить имидж, короче говоря. Никто не воспримет всерьёз сопляка в футболке с анимешным роботом Ганбастером.

Я постоял под душем, вытерся большим махровым полотенцем. Жизнь становилась всё лучше и лучше. Дел, конечно, разгребать ещё целый вагон, но даже слона едят по кусочкам.

В своей комнате я переоделся в чистое, натянув на себя обычную чёрную майку. Гардероб разберу чуть попозже. А теперь — за обед, нельзя заставлять Кимуру-сан ждать слишком долго.

В прошлой жизни я осиротел рано. Пока служил в армии, так что даже похоронили матушку без меня, в отпуск с таджикской границы выехать было нельзя. Отца и вовсе не знал. Полярник, как же.

Так что здесь я хоть и ощущал господина и госпожу Кимура чужими людьми, по воспоминаниям самого Кадзуки, своих детей они любили. Пусть даже Кадзуки был по отношению к ним полным засранцем.

Я вышел на кухню, довольно большую, служившую ещё и столовой, сел на пол за низенький стол, на котором уже меня ожидала еда. Большая тарелка риса с какой-то мясной подливкой, неизвестный мне жирный бульон, в котором плавала половинка варёного яйца, салат с прозрачной лапшой… Неудивительно, что Кадзуки такой комплекции. Я взял палочки, не зная, с чего начать.

— Ты ешь, ешь, — не отрываясь от хлопот за плитой, сказала госпожа Кимура.

Ладно хоть с палочками управляться я умел машинально, благодаря старым навыкам Кадзуки.

— Итадакимас, — буркнул я, истекая слюнками.

А затем набросился на это пиршество, понимая, что похудеть будет дьявольски сложно. Рис таял во рту, чуть острый соус нежно теребил вкусовые сосочки, так, что я едва сдерживался, чтобы не сожрать всё это в один присест.

— Рассказывай, Кадзуки, — произнесла госпожа Кимура.

Она мыла посуду, стоя ко мне спиной. Вода громко журчала, на плите опять уже что-то кипело.

— Что рассказывать? — с набитым ртом сказал я.

— Что с работой? Что с твоим лицом? Где ты пропадал? — спросила она, даже не оборачиваясь, тоном, не допускающим вранья или увиливания от ответов.

Она здесь власть. А не отец.

Я молча продолжил трапезу.

— Кадзуки, — строго произнесла госпожа Кимура, поворачиваясь ко мне.

Я поднял на неё взгляд. Выглядела она ещё не старой, в самом расцвете сил, и походила больше на Юрико-тян, такая же хрупкая, пусть и следы прожитых лет уже отразились на её лице. Причёска — чёрное каре, карие глаза, правильные черты лица. Сходства с Кадзуки я заметить не смог. В её глазах искрился лёд с вершины Фудзи.

— Не смей меня игнорировать, — сказала она.

— Я, вообще-то, ем. Очень вкусно, — сказал я.

— Кадзуки… — угрожающим тоном произнесла она.

Не уверен, что она смогла бы хоть как-то на меня повлиять или осуществить свои угрозы. Но лучше не проверять.

— Работу я найду. Уже нашёл, завтра на собеседование, — сказал я. — Лицо у меня такое, потому что меня вчера побили. Там и пропадал.

Госпожа Кимура недоверчиво посмотрела на меня, прищурив и без того небольшие глаза.

— Я звоню в полицию, — заявила она вдруг, скидывая фартук. — Их найдут.

Пришлось выскочить из-за стола и перехватить её на полпути к телефону. Я буквально загородил собой проход в коридор, в котором висел стационарный телефонPanasonic.Сдвинуть с места она меня не могла при всём желании, я был шире, тяжелее и выше неё.

— Не надо никакой полиции, — спокойно сказал я. — Я их сам найду. Уже нашёл.

Она посмотрела на меня снизу вверх, сложив руки на груди.

— Отойди, — потребовала она.

— Нет, — спокойно ответил я.

— Я скажу отцу. Он тебя накажет, — пригрозила она.

Я молча покачал головой. На столе остывал недоеденный рис, и мне жутко хотелось вернуться к еде. На плите из кастрюли полезла белая пена, с шипением касаясь пламени.

— Там кипит, — сказал я.

— Ой! Кадзуки! — спохватилась госпожа Кимура, накидывая фартук обратно и бегом возвращаясь к плите.

Наконец-то и мне посчастливилось вернуться за стол. Я принялся неторопливо доедать оставшееся, хотя чувствовал, что уже насытился. Порцию, пожалуй, можно и урезать.

— Что за работу ты нашёл? — спросила госпожа Кимура, ликвидировав последствия аварии на плите.

— Пока не хочу говорить, — сказал я. — Рано ещё, я ведь никуда пока не устроился.

— Ну ладно… — сказала она. — И чем тебе завод не понравился? Сидишь себе спокойно… Никто даже не трогает…

Я не стал отвечать и что-то объяснять, видя, что толку от этого не будет. Молча доел всё без остатка.

— Спасибо, было очень вкусно. Это просто пиршество! — сказал я.

Госпожа Кимура, занятая шинкованием огурца, просто кивнула в ответ. Про полицию она, похоже, уже забыла.

Я на всякий случай отключил домашний телефон, чуть выщелкнув провод из аппарата, а потом ушёл к себе в комнату. Вот теперь можно подыскать подходящую одежду, вот только единственной приличной оказался старый школьный костюм Кадзуки. Всё остальное можно было смело отправлять в утиль. Так что я стряхнул с чёрного костюма пыль, примерил, посмотрелся в зеркало. Вот так, пожалуй, можно уже отправляться в офис якудза. А не в футболке с Ганбастером.

Глава 3

Заодно я перебрал весь гардероб Кадзуки, складывая в большой чёрный мешок всё, что казалось мне неподходящим и неуместным. Старую футболку с Микки Маусом, ярко-жёлтые штаны, полосатую кофту, всё, что не по размеру, всё яркое и откровенно детское. Настало время чёрных костюмов. Всё остальное отправится в секонды или в гуманитарку.