Бывший муж. Босс. Миллиардер.. Страница 12

– Что-то случилось? – спрашиваю, не меняясь в лице. – Или вы просто решили прокатиться мимо, вспомнив старые времена?

– Агата, – говорит она, поджимая губы. Голос режет по нервам, как ледяной ветер по коже. – Я не собираюсь с тобой играть в остроумие, – резко отвечает она. – Скажи мне прямо: зачем ты вернулась?

Я смотрю на неё и чувствую только пустоту. И это ощущение… приятно.

Демонстративно прищуриваюсь.

– Домой. Вернулась домой. Это противозаконно?

– Ты прекрасно знаешь, что я не об этом, – её голос поднимается. – Что ты опять вьёшься рядом с Эриком? Ты устроилась к нему на работу. Говоришь с ним о прошлом. Что, опять хочешь вцепиться в него когтями?

– Устроилась, потому что имею право работать, – я не отступаю. – А когтей у меня, к сожалению, нет. В отличие от некоторых.

Её глаза вспыхивают.

– Я знала, что ты наглая, но не думала, что настолько! После всего, что ты натворила, ты смеешь появляться здесь?

– После всего, что ВЫ натворили, вы ещё имеете наглость стоять у моего дома?

Она делает шаг ближе, и вдруг её губы искривляются в ехидной усмешке.

– Забыла, как я тебя тогда ударила? – шипит она. – В Тюмени. Ты оказалась в больнице. И всё равно не поняла, что от меня надо держаться подальше! Что со мной лучше не связываться, что все равно проиграешь!

Я замираю. На миг. Да, заныло внутри. Но только на миг.

– Я очень хорошо поняла другое, – говорю спокойно. – И я не боюсь вас.

– Не боишься? – она смеётся. – Смешная. Посмотри на себя. Одна. Без мужа. Ничего не добилась. А мой сын поднялся, у него всё отлично. У него есть невеста, настоящая девушка. Красивая, умная, молодая.

– Как приятно, что вы её так рекламируете. Времена изменились, раз вы отзываетесь хоть о ком-то в хорошем тоне.

– Не умничай! – рвётся из неё. – Он женится на ней! И она ждёт ребёнка! Ты слышишь, она беременна! Так что не лезь в его жизнь! Уезжай обратно в свою дыру и не порть ему будущее.

Беременна.

Это слово будто лопается у меня в груди.

– И? Я тут при чем? – выходит более эмоционально, чем мне бы хотелось.

– При том! – её губы вновь искривляются. – Ты. Ты снова тут. Влезла в жизнь моего сына. На фабрике теперь крутишься, как будто тебя кто-то звал. Что, снова решила паутинку плести? Думаешь, снова влюбится, снова приведёт домой?

– Я просто устроилась на работу.

– Просто?! – её голос срывается.

Она делает еще один шаг вперёд. В машине за её спиной медленно опускает окно, и я чувствую на себе взгляд той девицы. Интересный спектакль, видимо.

– Не начинай, Агата. Я приехала не за тем, чтобы перекинуться просто словами. Я хочу, чтобы ты поняла: ты и Эрик – это в прошлом. Он теперь живёт другой жизнью. С другими людьми. Ты сама это видишь. Не стоит вмешиваться.

Я прищуриваюсь.

– А я вмешиваюсь? По-моему, я просто иду на работу. И никому на шею не вешаюсь.

Она смотрит на меня чуть свысока.

– Ты не подходишь ему, Агата. Не подходила тогда, не подходишь и сейчас. Ты – тень из прошлого, и Эрик это понимает.

– Может, вы скажете это ему? Потому что он, кажется, немного путается. И вновь хочет будущего со мной.

Она впервые сбивается. Делает шаг назад, будто не ожидала. Я смотрю ей прямо в глаза. Спокойно. Уверенно. И это приятно. Чёрт, как приятно не бояться её.

– Я всё сказала, – выдавливает она. – Просто не мешай ему. Он на правильном пути.

– Не волнуйтесь, – я чуть наклоняю голову. – Я вообще никому не мешаю.

– Агата, – говорит она и оглядывает меня с ног до головы, – ты, вижу, изменилась.

– А вы – всё такая же наблюдательная, – отвечаю спокойно.

Она поджимает губы, не привыкшая к подобному тону.

– Изменилась, но дурой осталась. И мой урок не усвоила. Знай, я не жалею, что отправила тебя тогда в больницу и уехала, бросив тебя там без денег и жилья, чтобы ты застряла там надолго. И я сделаю все сейчас, лишь бы ты исчезла из жизни моего сына, как и десять лет назад.

Я дышу медленно. Стараюсь не дрогнуть.

– Вы ударили меня тогда, и я действительно попала в больницу по вашей вине, – говорю тихо. – Потому что я впервые посмела вам возразить, сказать что-то в свою защиту. А вы не поверили. Сказали, что я наглая, лживая обманщица…

– Потому что так и было! – кричит она. – Ты разрушила жизнь моему сыну! А теперь что? Вернулась? Думаешь, всё забылось? Он уже не твой, девочка. У него всё хорошо! Девушка у него чудесная, из нормальной семьи. И знаешь что? – она вновь делает шаг ближе. – Он собирается на ней жениться. Так что можешь собирать свои вещички и ехать туда, откуда пришла. Здесь без тебя было прекрасно.

Мне больно. Где-то в солнечном сплетении, в самом центре. Эти слова режут, как осколки стекла. Но я не показываю вида. Просто распрямляю спину и встречаю её взгляд.

– Если вы пришли унизить меня – зря. Я не та девочка, которую вы сломали тогда. Я не боюсь вас. И, к счастью, мне не нужен мужчина, которого надо забирать у кого-то. Если Эрик счастлив – пусть будет. Это не моё дело. Но я имею право быть здесь. И я не позволю вам решать за меня, где мне жить и работать. И да, сейчас у меня есть деньги, образование и опыт, и в этот раз вы не избавитесь от меня так легко.

Она сжимает губы, будто хочет бросить ещё что-то, но молчит. Я поворачиваюсь и ухожу, не оборачиваясь. Закрываю калитку за собой. И только когда оказываюсь в доме, позволяю себе опереться на стену и сделать глубокий вдох.

Она беременна. Он собирается жениться на ней.

Чёрт.

Руки трясутся. В груди – вакуум. Я хватаю сумку и выхожу, потому что мне надо ехать. Мне нужно держаться, я сильная, я справлюсь. Только внутри, будто после землетрясения, полная разруха.

Глава 16

Поездка на работу отменяется. Еду в больницу к маме. Мне всё равно, если он уволит меня за опоздание. Пусть. В таком состоянии я точно не появлюсь перед ним. Пусть устраивает свою жизнь с беременной невестой, а не лезет с поцелуями ко мне!

Больница встречает меня привычным шумом и запахом лекарств, но всё это давит на меня сильнее обычного. Здание старое, с облупленной штукатуркой, линолеум на полу местами протёрт до дыр, а у дверей виднеются заплатки из кусочков другого покрытия. Голубые двери, перекрашенные, наверное, сотню раз с советских времён, блестят тусклым лаком, под которым всегда скрипит металл петель. Стены и потолки выкрашены в выцветший белый цвет, в некоторых местах видны трещины и следы старой побелки. Всё здесь кричит о том, что время прошло мимо этого места, и тем тяжелее на душе от этой атмосферы заброшенности. И моего бессилия перевести маму в региональный центр.

Я иду по широкому коридору и думаю о том, как моя мама лежит сейчас за этими стенами, в таком беззащитном состоянии. Каждый шаг даётся тяжело.

Мама лежит в отделении интенсивной терапии. У неё хроническое неврологическое заболевание, и в последнее время участились приступы эпилепсии. Она принимала лекарства стабильно, я звонила и спрашивала, она всегда отвечала, что всё в порядке. Но этот приступ случился неожиданно – мама упала в обморок во время готовки, и весь кипяток из кастрюли вылился на неё.

Когда мне позвонили и рассказали, в каком состоянии её нашли, я чуть с ума не сошла от беспокойства и сразу вылетела домой первым рейсом. Врачи потом объяснили, что из-за приступа она не сразу смогла снять с себя одежду, поэтому ожог получился глубоким, а волдыри, которые образовались, лопнули, когда хирурги снимали ткань.

Боли были настолько сильные и поражено такое большое количество кожного покрова, что маму ввели в искусственную кому. Сказали, что продержат в таком состоянии ещё недели две, пока кожа хоть немного не затянется.

Перед тем как зайти к ней, я сначала подхожу к дежурному врачу, чтобы узнать, как она.

– Стабильно тяжело, – говорит он серьёзно. – Но положительная динамика наблюдается. Всё будет хорошо, новая кожа постепенно образуется, мы используем хорошие проверенные средства. Думаю, через неделю или две выведем её из комы, сможете забрать домой и продолжите уход и перевязки.