Ведьмы.Ру 3. Страница 22

Что там ещё говорили-то?

– У вас товар, у нас купец… купцы то есть! Трое! Как и договаривались.

Блондинчик с тремя серьгами в ухе затравленно озирался. И на лице его читались сомнения. Оно и правильно. Земеля и сам на его месте засомневался бы. Вон лесок. Вон кусты.

А невеста где?

И Леший.

Не услышал? Может, надо было поближе подобраться? Или в лес зайти? И…

– От же ж люди, – раздался голос, и земля зашевелилась, поднимаясь. Парниша с серьгами побледнел, покачнулся, и осел бы наземь, если б его Шикушин не подхватил.

Вот даже жаль стало отдавать.

Если вдруг не сгодится, надо будет предложить ему иным путём матушкин долг отработать. Нервы у мужика явно имеются. И сила. А остальное приложится.

– Ни толку, ни разумения… ты куда хлеб кинул, иродище? – громовой бас Врана Потаповича прогремел над дорогой. А сам он поднялся в полный рост.

С прошлого раза он будто бы больше сделался.

Массивней.

Темная кора покрывало грубое его лицо, и зелеными моховыми мазками проступали брови. Грива спутанных ветвей падала на плечи. И что-то там, в этих ветвях, шевелилось.

– Господи, – второй жених прижал ко рту платочек. Ишь ты, нежный какой. Главное, чтоб не вывернуло. Что-то подсказывало, что этакий конфуз Вран Потапович сочтёт проявлением неуважения к своей особе. – Господи… господи… что это?

– Не «что», а «кто». Леший я, дурачина, – откликнулся Вран Потапович, подхватывая ковригу на ладонь. Приподнял. Втянул запах и покачал головой. – И сам дурак, и хлеб у тебя дерьмовый.

– Я в лучшей пекарне брал! – Земеля чувствовал, как мелко подрагивает земля под ногами. – И простите, если что не так! Я ж не знаю, не умею… как надо было?!

– Как надо было… надо было б, чтоб хлеб этот живые руки пекли.

Чтоб их! А ведь в рекламе поют, что исключительно ручная работа. Но Врану Потаповичу в данный момент Земеля верил больше, чем рекламе.

– Чтоб муку просеяли, чтоб с водой ключевою мешали, чтоб обминали, рассаживали, чтоб силой делились. Хлеб, дурачина ты этакий, он же ж не просто так! – Вран Потапович поднял корявый палец. – Силу его только живое тепло и способно пробудить. Ту, что зерно из земли берет. И огонь печной эту силу закрепляет. Той силы нам и капли не достаётся, так-то… только люди и умели. Да опять, видно, всё перепоганили. Глупое ваше племя…

– Господи, господи… – бормотал тот, который в костюмчике.

– А потому к хлебу такому и уважение проявлять должно, – хозяин леса придирчиво поворачивал каравай то в одну, то в другую сторону, подносил к лицу, вдыхал запах и отворачивался, морщился, явно недовольный. – И на землю его не кидают, пусть от неё он и родится, но белый рушничок кладут, да чтоб с вышивкой заветною, которая и хлеб обережёт, и того, в чьи руки он дан… а ты… недотымка, одно слово.

Он поморщился и, разломивши ковригу, бросил в стороны.

– Зверью сгодится, – буркнул… и резко вдруг подался вперёд. Для такой громадины, скрипуче-неповоротливой с виду, двигался Вран Потапович на диво быстро. И вот уж ручища его вцепилась в плечо Шикушина и, дёрнув, подтянула человека к себе.

Вот и всё, похоже.

Если…

Додумать Земеля не успел.

– Поделишься? – спросил хозяин леса, вытаращив круглые совиные глаза.

– М-мамочки… – блондинчик всё же сомлел.

– Вот, – Шикушин скинул с плеча выцветший рюкзак. – Матушка пекла. Вчерашний, правда, но ещё мягкий…

И вытащил свёрток, в котором рыхлые кривоватые ломти хлеба.

– Матушка… – леший склонился ниже, и по коре, покрывавшей кожу его, пролетела дрожь. – Матушкин хлеб…

Свёрток этот он взял бережно, будто величайшее сокровище.

Всё-таки странное создание, если так-то.

Пугающее.

Но, кажется, проблема разрешилась. Во всяком случае, Земеля снова задышал. А леший, растянув уродливые губы, произнёс:

– Что ж, гости дорогие. Добро пожаловать.

Глава 11

О важности образования и бедственном положении молодёжи

Заплетенная в косу челка упала ему на лоб…

О превратностях молодёжной моды.

– Б-боже… – произнёс Профессор, пытаясь пошевелить связанными копытами. – Что случилось?

Очнулся-таки.

Вот не мог бы раньше, тогда, глядишь, и придумали бы чего. А теперь как? В машину их затащили, бросили в кузов, а сами, стало быть, в кабину набились. Машина по ощущениям мелкая совсем, то ли грузовичок-игрушка, то ли бусик. Главное, старая, дребезжащая, но на ходу. Завелась и поехали.

Куда?

Зачем?

Воняло бензином, маслом и тухлою водой. Машина тряслась и покачивалась, грохоча так, словно того и гляди развалится.

– Нас похитили? – Профессор приподнял голову, подслеповато сощурился. – Нас ведь похитили, верно?

– Верно.

– И для чего?

– Мыслю не для того, чтоб козью ферму развивать, – Филин поёрзал. Копыта перетянули пластиковыми стяжками, явно насмотревшись чего-то нехорошего.

Слыхал он, что в интернетах чего только не найдёшь. Вот и нашли. Краткое пособие по похищению козлов с использованием легкодоступных средств.

– Козью ферму… это вы в смысле… фу, какая гадость! – воскликнул Профессор весьма эмоционально. – Как вам подобное только в голову пришло?!

– Ну… обычно. Вы козёл. Там козы. Чтоб козы доились, надо, чтоб они козлят давали, – пояснил Филин ход мысли, весьма очевидный для любого, кому случалось провести время в деревне. – А козлята, они из воздуха не берутся. Для их появления козу сводят с козлом.

– Это… это звучит ещё более мерзко! Как вы вообще допускаете подобную мысль…

– Обычно. Вы, уж извините, козёл. И я козёл. Причём, не знаю, как я, а вы – козёл видный. Сразу ясно, что призовой даже. Сугубо экстерьерно. А хорошего козла найти – это ещё постараться надо.

Вспомнилось, как бабке соседка приходила жаловаться, что надо бы своего купить, а то уж больно дорого вязки обходятся.

– Я не согласен! Я высокоинтеллектуальное существо! – блеяние Профессора было полно искреннего возмущения. – Я не собираюсь тратить лучшие годы своей жизни, покрывая каких-то… коз! Это извращение, в конце концов.

– А ты представь себя древним греком, – Филин хмыкнул и, увидев, как вытягивается морда товарища по несчастью, всё же смилостивился. – Но это вряд ли… в смысле, ферма нам не светит. Детишки снотворным пальнули. Связали вон. И потом, пока стояли и машину ждали, я послушал, чего говорят. Не про ферму точно.

– Сатанисты… – выдохнул Профессор, откидывая голову. А может, сама откинулась под тяжестью рогов. Главное, что бахнулись те громко. Но, кажется, детишки не услышали.

Да и в этой машине всё тряслось и гремело.

– Так-то я не уверен, чтоб вот полностью, но по ходу – да.

– Боже… боже мой… кошмар!

– Да успокойся.

– Успокоиться? Как мне успокоиться! Я доверился… кому… прекрасному юному существу. Я видел невинную прелесть там, где скрывалась бездна тьмы…

– Профессор, – Филин прервал вдохновляющий монолог. – Ты это… не кипишуй. Мы давно уже едем. А стало быть, того и гляди приедем. Решать надо.

– Что? Мы все умрем!

– Ну… так-то… ты ж вроде почти бессмертен!

– Возможно. Если просто жить. Меня, знаешь ли, до сих пор не пытались принести в жертву!

– Рассматривай это как новый опыт.

– Ты издеваешься… надо звать на помощь! Надо кричать!

– Не надо кричать, – рявкнул Филин, пока этот убогий не завопил во всю глотку. – Тебя только они услышат. А если услышат, снова вырубят и зарежут. Надо думать, как дальше… стяжки эти только в кино хороши. А так-то…

Он напрягся и пластиковая струна натянулась и, тоненько тренькнув, разлетелась.

– Мы ж козлы апокалипсиса, – произнёс Филин, как-то сразу и успокаиваясь. – У тебя магия тьмы. У меня – огненная. И думаете, не справимся с подростками?

– Д-да… как-то я… погодите… сейчас, – Профессор изогнулся и дыхнул. Из ноздрей его вырвалось облачко тьмы, которое въелось в пластик. – Вот так…