Проклятый Лекарь. Том 6 (СИ). Страница 13

Спустились по лестнице. Внизу — просторное помещение, больше похожее на лабораторию из фантастических романов, чем на больничный подвал.

Белые стены, яркое электрическое освещение, стерильная чистота. По периметру — стеклянные шкафы с инструментами и реактивами. В центре — несколько операционных столов с регулируемой высотой.

И на одном из столов…

— Вот! — Мёртвый театральным жестом указал на стол. — Мое творение!

Я подошел ближе. Присмотрелся. И почувствовал, как внутри все холодеет от изумления.

На столе лежало тело. Но не обычное тело…

— Мать моя некромантка, — выдохнул я.

Глава 5

Я медленно обходил стол по кругу, рассматривая лежащее на нем существо с профессиональным интересом патологоанатома и скрытым восхищением некроманта.

Яркий свет ламп выхватывал каждую деталь этого невероятного конструкта.

Всеволод Кириллович Мёртвый стоял рядом, едва не сияя от гордости вместе с лампами. Его обычно бледное лицо даже приобрело легкий румянец от волнения.

— Впечатляет, не правда ли? — он потирал руки как ребенок перед новогодними подарками. — Три года работы! Три года кропотливого труда!

Конструкт был собран с поразительной хирургической точностью. Каждый шов конструкта был выполнен микрохирургической нитью, невидимой невооруженным глазом. Места соединения разных тканей обработаны каким-то полупрозрачным составом, который делал переходы почти незаметными.

Правая рука — изящная, с длинными тонкими пальцами. Ногти аккуратно подстрижены и отполированы. На подушечках пальцев — характерные мозоли от струн.

— Музыкант? — спросил я, приподняв кисть для осмотра.

— Скрипач! — радостно подтвердил Мёртвый. — Первая скрипка Императорского оркестра! Умер от инфаркта миокарда прямо во время исполнения Девятой симфонии! Какая ирония — дошел до «Оды к радости» и упал замертво!

Черный юмор патологоанатома. Впрочем, иначе с ума сойдешь, работая с трупами.

Левая рука была полной противоположностью — массивная, с короткими толстыми пальцами, вздувшимися венами и старыми шрамами на костяшках.

— А это от кого? — я прощупал бицепс. Даже в расслабленном состоянии он был твердым как камень.

— Портовый грузчик! Георгий Медведев по прозвищу Железная Рука! — Мёртвый явно наслаждался моим интересом. — Мог голыми руками гнуть подковы и рвать цепи! Погиб нелепо — упал с крыши в пьяном виде. Сломал шею, но руки остались в идеальном состоянии!

— И зачем одному телу такие разные конечности? — я активировал некромантское зрение на минимальной мощности, изучая энергетическую структуру. — Это же создаст дисбаланс в координации движений.

— Универсальность! — воскликнул Мёртвый. — Правой рукой он сможет выполнять ювелирную работу — хирургические операции, каллиграфию, игру на музыкальных инструментах! А левой — колоть дрова, поднимать тяжести, ломать кости врагам!

Логика сумасшедшего ученого. Но в этом безумии есть система. Он создавал не просто человека — он создавал универсального солдата.

Я продолжил осмотр. Торс был великолепен — широкие плечи, узкая талия, идеально развитая мускулатура. Каждая мышца прорисована как у античной статуи.

— Гвардейский офицер, — пояснил Мёртвый, не дожидаясь вопроса. — Капитан лейб-гвардии Преображенского полка. Погиб на дуэли — пуля в голову. Тело осталось нетронутым. Двадцать восемь лет, расцвет физической формы!

— А ноги? — я осмотрел нижние конечности. Длинные, мускулистые, с выраженными икроножными мышцами.

— Легкоатлет! Серебряный призер Имперских игр в беге на длинные дистанции! Умер от тромбоэмболии легочной артерии, ну, закупорки сосуда тромбом. Иронично, правда? Бегун умер от тромба!

Этот человек находит иронию в каждой смерти. Профессиональная деформация и природный цинизм в одном флаконе.

Но больше всего поражало лицо. Оно было… идеальным. Слишком идеальным. Симметричные черты, прямой нос, высокие скулы, чувственные губы. Как у статуи Аполлона Бельведерского.

— Откуда лицо? — я провел пальцем по щеке. Кожа была удивительно мягкой и теплой на ощупь.

— Это моя особая гордость! — Мёртвый прямо засиял. — Я сам его создал! Вылепил из специального биосовместимого воска, созданного по моей формуле! Основа — пчелиный воск, ланолин — это жировое вещество из овечьей шерсти, коллагена и секретного ингредиента!

— Какой ингредиент?

— Если скажу, будет уже не секретный! — подмигнул он. — Потом покрыл выращенной в пробирке кожей! Использовал стволовые клетки от младенца, умершего при родах. Они обладают максимальной регенеративной способностью!

Использовать мертвого младенца для создания кожи… Это уже за гранью. Даже для меня, Архилича, это слишком.

— Да вы просто Франкенштейн, — заметил я, стараясь скрыть отвращение.

— Простите, не понимаю, о чем речь, — нахмурился Мёртвый. — Это фамилия какого-то ученого?

— Есть один роман английской писательницы. «Франкенштейн, или Современный Прометей». Про молодого ученого Виктора Франкенштейна, который точно так же собирал человека из частей разных трупов. Оживил его с помощью электричества. Потом творение восстало против создателя и убило всех его близких.

— Роман? — удивился Мёртвый. — Художественная литература? Никогда не читаю такую ерунду! Только научные труды!

— Все по ошибке называют чудовище Франкенштейном, хотя это имя ученого. У монстра в романе вообще не было имени.

— Монстр? — обиделся Мёртвый. — Это не монстр! Это вершина человеческой эволюции!

— В общем, неважно, — махнул я рукой. — Расскажите лучше подробнее о процессе сборки.

Мёртвый с упоением начал рассказывать, расхаживая вокруг стола и жестикулируя:

— Понимаете, Святослав, это не спонтанный проект! Я годами планировал! Годами отбирал самые лучшие части! Вел специальный каталог!

Он достал из ящика стола толстую тетрадь в кожаном переплете, раскрыл на закладке:

— Вот, смотрите! «Труп номер двести тридцать семь. Мужчина, тридцать два года. Причина смерти — отравление цианидом. Интересующие части: глаза. Острота зрения — единица. Цвет — серо-голубой. Особенности — увеличенное периферическое зрение». Это был снайпер императорской гвардии!

— Вы вели учет всех трупов? — я пролистал тетрадь. Сотни записей аккуратным почерком, с подробными описаниями.

— Конечно! Как иначе? — он гордо выпятил грудь. — Когда поступал труп с идеальными частями, но непригодными для моих целей остальными органами, я делал замену!

— То есть?

— Ну например, поступает утопленник. Легкие и мозг повреждены водой, но печень идеальная! Я забираю печень для своего проекта, а трупу ставлю печень от алкоголика, умершего от цирроза. Все равно в закрытом гробу никто не проверяет внутренние органы!

Менял органы у трупов как детали в конструкторе. И ведь действительно никто не проверяет. Родственники видят только лицо покойника, остальное скрыто под саваном.

— Этично, — иронично заметил я.

— Наука требует жертв! — не уловил иронии Мёртвый. — И потом, какая разница мертвецам? Они уже ничего не чувствуют!

Он подошел к правой руке конструкта, погладил ее почти с нежностью:

— Вот эта рука… Я ждал ее два года! Два года! Скрипач умер в возрасте пятидесяти трех лет, но руки у него остались как у двадцатилетнего! Никакого артрита или тремора, идеальная чувствительность!

— А почему именно скрипач? Почему не пианист или хирург?

Выбор Мёртвого показался мне странным.

— О, это целая наука! — загорелся Мёртвый. — Скрипачи обладают уникальной координацией! Левая рука на грифе должна с точностью до миллиметра попадать на лады, а правая — контролировать смычок с невероятной точностью! Это создает особые нейронные связи в мозге!

Звучит логично. Если не думать о том, что нейронные связи в мозге, а не в руках.

— А левая рука? — я поднял массивную конечность. — Зачем такой контраст?

— Георгий Медведев был уникумом! — Мёртвый полез в свою тетрадь. — Вот, запись номер триста девяносто один! Мог поднять двести килограммов одной левой! При этом обладал удивительной точностью движений — мог левой рукой колоть орехи, не повреждая ядра!