Хозяин теней 6 (СИ). Страница 34

Охотники, мать вашу, за сокровищами. Не соображают совсем?

— Идти… надо… — я попытался переорать ветер, указывая наверх. И вовремя.

Молния ударила отвесно вниз. Ослепительно-белый столп распорол небеса, вошёл в землю, что меч карающий. И уже тогда выплюнул в стороны ветви электрических разрядов.

— Чтоб… твою ж… — Орлов спешно сунул очередной обломок в карман. — Охренеть!

— Что за выражения, молодые люди… но да, поспешить следует. Здешние грозы — не самая приятная вещь.

— Отец, а вы видели? — осмелился спросить Дмитрий.

— Случалось. Но смотреть из крепости — это совсем иное. Полагаю, если не поторопимся, мы все рискуем получить новый уникальный жизненный опыт.

Нет, всё-таки чувство юмора у Шувалова имеется. Но всё равно бесит.

И мы поторопились.

Дождь ударил, когда мы вышли к холму. И Шувалов, опустившись на корточки, коснулся каменных ступеней. Он явно хотел что-то сказать, но ветер теперь выл не замолкая. Он то стихал на мгновенье, то бил наотмашь, то толкал в спину и порой так, что с трудом получалось удержаться на ногах. Татьяна пару раз едва и не упала, а потому, наплевав на все приличия, сама вцепилась одной рукой в Николя, а другой — в Метельку.

И подозреваю, не только затем, чтобы чувство равновесия сохранить.

Первые тяжелые капли оставили на белом камне тёмные пятна.

— Ух, — Тимоха открыл рот и высунул язык, пытаясь поймать такую. И Буча, радостно взвизгнув, поспешно сунула в этот рот что-то, по её представлению вкусное.

Или полезное.

И Тимоха проглотил.

— Ну! — возмутился он и, подхватив Бучу за шкирку, слегка встряхнул. — Не!

И клянусь, сделано это было вполне осмысленно.

— Р-ря! — ответила та, улыбаясь во всю пасть. И ни грамма раскаяния на морде. Шувалов хмыкнул и, окинув взглядом подъем, произнёс:

— Ступени узкие. И… — он осёкся, явно передумав говорить вслух, что появились эти ступени не сами собой. — Савелий, нам наверх, верно?

— Да. Я вперёд. Тань, вас прикроет Призрак.

А Тьма ждёт уже у разлома.

— Тут недалеко, но всё время наверх. Сможешь?

На меня глянули и мрачно.

— Тимоха, а дай руку, — я протянул свою. — Пойдём. Наверх. Там ждут…

— Тря! — Буча вывернулась из рук и поскакала по камням. — Р-ру!

— Та! — Тимоха тотчас ломанул за ней.

Так, хорошо. Направление верное, а в остальном как-нибудь справимся.

— Смотри за Бучей и братом, — я дотянулся до Тьмы. — Мы… поднимаемся…

Капли стучали быстрее и быстрее. Тяжёлые, ледяные, и удары их были весьма даже ощутимы. Гимнастёрка промокла во мгновенье ока.

— Татьяна Ивановна, не спорьте! Два пиджака лучше, чем один…

Шувалов не отставал.

Да и не только он. Но при этом они продолжали тащить ветку мертвородника. И в окружающем сумраке она источала тусклый мертвенно-белый свет.

С каждой ступенькой подъём становился круче. И отдельные капли сплелись в полотнище ледяного дождя. Он упал с тихим шорохом, влажною завесой, живою водой, которая, казалось, была везде. И ноги скользили по мокрому камню.

Ещё немного.

Ветвистая молния осветила холм, заставив остро ощутить свою ничтожность и беспомощность. И тут же снова наотмашь ударил ветер. Кто-то там, за спиной, охнул.

— Держись! — рык Демидова перекрыл и грохот дождя, и раскаты грома. — Давай… руку. Держимся все… Димка не дури…

И я, обернувшись, вцепился в кого-то.

Кажется, в Шувалова-младшего. А Призрак, вынырнув из темноты, тоже взъерошенный и сам на себя не похожий, рявкнул, но тут же нырнул под руку.

— Держись.

— Я… — Димка что-то сказал, но я не услышал.

Он был мокр и грязен. Как и я. И Метелька, выбравшийся следом. Он шёл молча, стиснув зубы. И только лицо в сумраке казалось размытым белесым пятном.

— Вперёд… там… Призрак, веди…

Я отступил и подтолкнул Шувалова выше. И Метельке махнул, чтобы не отставал. А вот Демидов с Орловым упрямо волокут добычу. С другой стороны ветку поддерживает Николя.

Татьяна укрылась под парой пиджаков, и Птаха, прижавшись к ней, дрожит, но крутит головой, вглядывается в окружающую тьму.

Ей неспокойно.

И мне.

— Далеко? — я скорее улавливаю суть вопроса, чем понимаю его. Ветер крепчает. Да и молнии уже бьют почти без передышки, но куда-то туда, в сторону.

— Нет… тут…

Я слышу ворчание Тьмы. И вижу Тимоху её глазами. И он видит, не только Тьму, но оконце полыньи.

— Тут… по ступеням… дальше.

Вот вроде и жара стояла, но дождь ледяной. И холод пробирает до самых костей. На этот холод зубы отзываются дробным стуком. И самого трясёт.

Наверх.

Туда, где лестница вдруг прерывается. Камни-ступени исчезают, сменяясь мелкой галькой, сквозь которую вырастают зеленоватые тускло светящиеся шары чего-то, несомненно интересного и, возможно, дорогого, но даже Николай Степанович промок и замёрз настолько, что лишь немного замедлил шаг.

— Брать? — Тьма уловила мой интерес.

А вот ей дождь будто и не мешал, как и ветер. Плоское скатообразное тело её скользило в потоках воздуха, то выгибаясь парусом, то вытягиваясь тонкой нитью. Более того, я ощущал, что ей это нравится.

— Охота, — согласилась Тьма. — Хорошо… тут. Есть? Можно?

Перед глазами возникли чёрные провалы нор, в которых кто-то прятался, но, по мнению Тьмы, недостаточно хорошо.

— Если… б-быстро, — я отряхнулся от дождя, что было совершенно лишено смысла. — И ш-шарик этот… т-тоже п-прихвати. Пожалуйста.

Тимоха сидел на корточках у полыньи и, не обращая внимания ни на дождь, ни на ветер, перекатывал от ладони к ладони этот самый шарик. При прикосновении на поверхности шара появлялись зеленоватые пятна. Да и пальцы Тимохи окрасились этой тускловатой зеленью. Но Буча, усевшаяся рядом, следила за игрой, не делая попыток вмешаться. Из пасти её свисали половинки то ли крупного червяка, то ли мелкой змеи. А взгляд был устремлен не столько на шар, сколько на рот Тимохи. И сдаётся, у неё был план.

Рядом, вытянувшись в струнку, застыл Шувалов-младший. Метелька скукожился, обняв себя.

— Всё, — я указал на полынью. — Вот… если повезет, то это выход.

Надеюсь, что повезет.

Где-то поблизости раздался истошный писк, и я уловил волну удовольствия. Что бы там ни пряталось в норах, оно было сытным.

Я бы, честно говоря, тоже поел.

— Вопрос, кто пойдёт первым…

— Дмитрий.

— Отец?

— Если эта полынья выведет в другую часть этого мира, ты…

— Та! — Тимоха поднялся и погрозил пальцем Буче, которая, возмущённо пискнув, одним движением всосала своего червяка и вскарабкалась по штанине, чтобы залезть братцу под рубашку. А Тимоха, придержав её ладонью, просто взял и шагнул в полынью.

— Так, вперёд… — я ощутил, как та начинает дрожать. — Быстро, быстро… все! Раз-два!

И толкнул Метельку к выходу.

— Вперед! — Шувалов тоже что-то этакое сообразил, если схватил Никиту за шиворот. — Быстрее! Татьяна… извините…

Она просто пролетела мимо, чтобы исчезнуть в окне, как и Николя, и Орлов с Яром и веткой.

Края полыньи вспыхнули чёрным пламенем. Шувалов и меня толкнул, треклятой тростью, ударив как-то так, хитро, что я не удержался и кубарем рухнул в дыру.

Чтоб вас…

Я говорил, что ненавижу некромантов?

[1] На самом деле подобные суеверия касались колдунов и ведьм. Причём оборачиваться те могли не только в животных, но и в неодушевленные предметы.

Глава 18

Глава 18

…а чтобы избавить малое дитё от жару, надобно привязать на ночь к ногам его по селедке. Только рыбу брать жирную и добрую. Жир селедочный на себя-то жар и притянет. [1]

Лекарские советы

Ощущение от перехода своеобразное.

Вот как мыльный пузырь лопает, обдавая мелкими брызгами. И вкус мыла остаётся на губах. И запах. И грохот вокруг. Жар. Свист пара.

Какой-то… закуток. Или скорее узкий, что кишка, коридорчик.