Смертельная боль. Страница 11
– Я хотел бы увидеть Хокона Йоргенсена, – сказал он.
– Могу я забрать ваш багаж?
– Спасибо, не нужно.
– Как вас представить?
Александер улыбнулся и хотел что-то сказать, но замолчал, увидев, что из дома вышел датчанин. Эту фигуру невозможно было спутать ни с кем другим. Правая рука Хокона. Как всегда, в темном костюме. Его Александер тоже не видел много лет. Датчанину должно было быть далеко за шестьдесят. Тем не менее он почти не изменился и своим истощенным телом и длинной рыжей бородой напоминал устрашающее, похожее на викинга пугало. Изначально датчанин работал на старого Йоргенсена, но теперь стал телохранителем Хокона и, по слухам, все еще был непревзойденным в своем деле.
Только сейчас Александер понял, что не знает настоящего имени этого человека – в детстве его это не смущало. Он помнил лишь, что они с Хоконом его очень боялись.
На лице датчанина отразилось что-то вроде минимальной радости встречи.
– Александер, – он протянул руку, – заходи, твой брат будет рад тебя видеть.
Поняв теперь, кто он, горничная бросила на Александера удивленный взгляд.
– Возьми багаж и отнеси его в большую гостевую комнату, – велел ей датчанин.
Девушка пошла с чемоданом вперед, а датчанин приобнял Александера за плечи своей длинной рукой и повел в дом.
Как только они вошли внутрь, уже одни запахи пробудили в Александере воспоминания. О детстве, которое он провел здесь вместе с Хоконом, и в первую очередь об их отце, старом Йоргенсене. Будучи сиротой, он в пятнадцать лет приехал с Лофотенских островов в Тёнсберг и обосновался в этом старейшем городе Норвегии в ста километрах к югу от Осло. Здесь он начал свою карьеру карманного вора – под кличкой Черный Баклан. На протяжении десятилетий это была проблемная птица, которая вылавливала всю рыбу в озерах. В конце концов в девятнадцать лет их отец вошел в контрабандный бизнес, в двадцать пять открыл свое первое игорное заведение, а в тридцать владел первыми ночными клубами. Когда родился Хокон, а через четыре года Александер, старик уже заправлял всем на побережье Осло-фьорда.
Проходя сейчас в главном доме мимо лосиных рогов и огромного чучела голубого марлина, которого поймал отец, Александер снова поддался детским воспоминаниям. Когда Хокону было десять, а ему пять, отец уже брал их с собой на охоту на лося, на рыбалку на каноэ и на заготовку дров в лесу. Это было лучшее время в их жизни, возможно, потому, что тогда они еще не догадывались, чем на самом деле их отец зарабатывал деньги.
Их мать рано умерла от инсульта. Абсолютно неожиданно, в спальне их лофотенских апартаментов на севере Норвегии. Хокон обнаружил ее, когда принес ей завтрак в постель.
Семнадцать лет спустя скончался и их отец, ночью в порту Осло. В него выстрелили. Три раза в спину. Убийцу так и не нашли. После этого Хокону, которому было всего двадцать пять, пришлось возглавить бизнес, что стало для него неожиданным и непростым испытанием. Это же послужило и причиной разрыва между братьями. Александер никогда не хотел иметь дело с махинациями семьи. Вообще он мечтал стать полицейским, но из тактичности и уважения к семье отказался от этих планов и зарабатывал на жизнь сначала охранником инкассаторских автомобилей, а позже телохранителем бизнесменов в поездках. С тех пор его жизнь складывалась совсем не так, как он планировал.
И вот теперь Александер стоял в большом зале виллы с четырехметровыми потолками. Здесь, в сердце изначальной постройки, все было из стопятидесятилетнего дерева. И шторы, как всегда, задернуты – так лучше для чувствительных к свету глаз Хокона. Из обеих пристроек дома доносились глухие голоса и смех, в камине потрескивал огонь, и откуда-то слышались звуки фортепианной сонаты. Хокон всегда был поклонником классической музыки. И Гигера [10] , чьи большие, пугающе мрачные картины висели между охотничьими трофеями. Два стиля, которые, по мнению Александера, абсолютно не сочетались – вульгарный мир механических существ посреди норвежской фауны, флоры и культуры. Но это был дом Хокона. Он должен чувствовать себя здесь комфортно.
Датчанин коротко поговорил по телефону и исчез, а в следующий момент Хокон уже спускался по широкой скрипучей деревянной лестнице. В черной приталенной рубашке с расстегнутыми до груди пуговицами и таких же узких брюках он напоминал хищника. И вот этот мужчина теперь управлял, если не считать небольшого соперничества с парой бандитских группировок, преступным миром всей Южной Норвегии – разветвленной сетью ночных клубов, игорных заведений и контрабандных маршрутов.
– Братишка! – Хокон сдвинул солнцезащитные очки на волосы и широко ему улыбнулся.
– Ты стал еще уродливее, – сухо заметил Александер. – Скоро будешь выглядеть, как отец.
– А ты все больше походишь на маму.
Они заключили друг друга в долгие и крепкие объятия.
– Астрид будет рада тебя видеть. – Хокон сжал его плечо.
– Я тоже рад… видеть вас обоих.
Уже сейчас от Хокона пахло алкоголем. При этом семейное торжество еще даже не началось. Ну ладно, почему именно он, именинник, должен оставаться трезвым в этот вечер?
Пока Хокон прижимал к себе Александера, тот посмотрел через плечо брата вверх на лестничную площадку. Там стояла Астрид в вечернем платье, улыбалась ему и выглядела чертовски соблазнительно.
К началу ужина Хокон прилично накачался. Как накренившийся контейнеровоз, он стоял во главе длинного стола, держал в руке бокал и ждал, пока гости утихнут.
– Я очень рад, что вы все пришли – ну, иначе об этом бы позаботился датчанин, – с ухмылкой он поднял бокал, все засмеялись. – Skal.
– Skal, – многократно раздалось в ответ.
Гости, деловые партнеры и самые близкие члены семьи пили за его здоровье.
Астрид сидела рядом с Хоконом, но постоянно посматривала в сторону Александера, теперь она тоже подняла свой бокал. Алкоголь не пьет, отметил он. К тому же ее щеки слегка порозовели, что ей очень шло. Очевидно, она заметила его взгляд и украдкой кивнула ему.
– И еще кое-что меня особенно радует. После скольких лет? Пяти… шести? – Хокон посмотрел на него.
– Семи, – поправил Александер, по-прежнему не отрывая взгляда от Астрид. «Это было на твое тридцативосьмилетие, но ты и сам отлично знаешь!»
– Боже мой… Спустя семь чертовых лет мой маленький брат снова почтил меня своим присутствием в родительском доме. Хотя мы иногда созваниваемся, это не то же самое, когда он приезжает сюда. Я очень занят – должен заниматься бизнесом, ставить на место новых сотрудников, если вы понимаете, о чем я… – все снова засмеялись, – но у Александера там, в Осло, еще больше дел, чем у нас здесь. Поэтому я рад, что он решился на короткий отпуск в Тёнсберге и закрыл на неделю свою контору. – А что с твоими сотрудниками?
– Я отправил их в оплачиваемый отпуск.
– Ого! Пять человек, как я слышал. – Хокон повращал бокал и чуть было не расплескал содержимое. – Александер изменился к лучшему. Вы его еще помните? Много лет он работал телохранителем у крупных финансовых и кредитных акул, а сам попутно втихаря изучал юриспруденцию. – Он постучал себя по лбу. – И сегодня он один из топ-юристов для банкиров и инвесторов.
Опять все засмеялись, но Хокон быстро приложил палец к губам.
– Пссс! Конечно, этого никто не должен знать, но такие типы в элегантных костюмах на самом деле гораздо опаснее и коррумпированнее нас.
«Ах, меньше пей и помалкивай, брат!» Хотя в некоторой степени это соответствовало действительности. Сфера, в которой он работал вот уже пятнадцать лет, была грязной, жесткой и беспощадной. Некоторые от отчаяния прыгали с высоток, бросались под поезда или вставляли себе в рот ствол охотничьего ружья. Однако, насколько он знал, заказных убийств пока не было. Да, они оба коррумпированы, но бизнес, которым он занимался, однозначно имел репутацию получше, чем ремесло его брата.
– А, плевать! Я обещал Александеру, что не буду плохо говорить о нем или его клиентах. Прежде всего потому, что моя дорогая жена очень просила меня об этом. – Хокон погладил Астрид по щеке, и она слегка покраснела. – Она по-прежнему самое прекрасное, что дал нам Гримстад. Город, из которого родом не только такие знаменитости, как Кнут Гамсун, Генрик Ибсен или полярные исследователи Гассель или Гран, но и само очарование Астрид, как вы можете видеть.