Тропой забытых душ. Страница 5

Я как следует все обдумываю, строю планы, шаг за шагом. Планирую наше освобождение. И возвращение домой.

«Свободные и дома». Едва эти слова возникают в моей голове, снизу раздается рев Теско:

– Завтрак! Эй, вы двое, к столу!

Несса вскакивает и уносится вниз по лестнице, прежде чем я успеваю остановить ее и одеть. Если ты не вскакиваешь, когда приказывает Теско, он заставит тебя об этом пожалеть. Я спешно натягиваю хорошее платье с поясом из голубой ленты, высоким воротником и длинными рукавами и застегиваю каждую пуговицу, хотя воротник жмет и царапается после стирки и глажки, которыми мы занимаемся вместе с кухарками мистера Локриджа. Это самая взрослая одежда, которая у меня есть, если не считать красного платья с клетчатым передничком. Оба наряда достались мне после того, как надоели дочкам мистера Локриджа в Оклахома-Сити. Они лучше любой одежды, которую мог бы купить мне Теско, даже если бы захотел.

Когда я спускаюсь, Теско ждет у плиты. Он привел себя в порядок, надел свежую пару коричневых брюк в тонкую полоску, сапоги высотой по колено и рубашку цвета дубовой коры. Расчесал волосы и чисто выбрил длинный острый подбородок. Это должно означать, что он собирается в дом мистера Локриджа – может, повезет его в Антлерс по делам к юристу или судье или на поезд. Мистер Локридж нигде подолгу не задерживается. Домов у него столько, что он не во всех успевает побывать.

Я чувствую запах свиных шкварок и яиц и вижу, что стол уже накрыт. И хоть и знаю, что мамы не будет, все равно ищу ее взглядом. Но она все еще спит, как обычно.

Теско берет лопаткой блинчик и выкладывает его на тарелку перед Нессой. Девочка моргает и улыбается мне, словно я – причина внезапной обходительности Теско.

– Ну, хорошо, – Теско вываливает блинчик на мою тарелку. – Я уж подумал, не случилось ли чего, Олли. На тебя не похоже, чтобы ты пропустила завтрак, – он садится на стул. – Я вчера даже немного тростникового сиропа принес из большого дома.

Его голос становится сладким, как густой бурый сироп, и у меня по спине бегут мурашки, потому что именно так он начинал разговаривать с Хейзел некоторое время назад. Приносил ей сладости и красивую одежду, которую выбросили дочери мистера Локриджа. «Ой, примерь это, Хейзел, – говорил он. – Ты уже слишком взрослая, чтобы одеваться как маленькая девочка».

И Хейзел, которая не привыкла, чтобы у нее были красивые вещи, которые она могла бы назвать своими, бежала и делала, как он сказал. Не замечала, что доброта Теско подобна яду, капающему на кожу: ты не понимаешь, что происходит, пока он не начнет впитываться.

– Вот. Сначала тебе, Олли, девочка моя. А потом и нашей малышке Несси налей, – говорит он, подталкивая в мою сторону красный в белый горошек кувшинчик с сиропом.

Я делаю, как он сказал, потом отодвигаю кувшинчик и кладу ладони на колени. Мне отчаянно хочется съесть блинчик с сиропом, но рядом с тарелкой Теско лежит большая деревянная ложка. Теско может угостить блинчиком, а в следующую минуту ударить ложкой по лицу, если ты этого блинчика коснешься. Зависит от настроения. Пока я еще не могу понять, какое оно сегодня утром.

– Хорошо спалось сегодня, а?

Теперь по всему моему телу от макушки до пяток бегут мурашки.

Несса наклоняется над тарелкой, не открывая рта, чтобы не показывать, что у нее выпали передние молочные зубы.

Теско не дожидается ответа.

– Я ведь почему спрашиваю – мне ночью показалось, что кто‑то плакал, и я заходил проверить. Кто из вас?

– Не знаю, – хрипло отвечаю я и пользуюсь возможностью выпить молока. – Наверное, я. Мне снился… сон.

– Точно? – Но о сокровище он не спрашивает, а это значит, что мой план сработал не так, как я надеялась. – Ну, если у вас, девочки, проблема со сном, я могу дать немного маминых лекарств. Опиумные порошки помогают, когда режутся зубы и все такое. Помогают спать как младенцу.

Молоко, которое я только что выпила, чуть щекочет, стекая вниз. Не странный ли вкус? Я смотрю, как Несса пьет свое молоко, и мне хочется поскорее выйти из-за стола.

– Думаю, мы нормально… спим.

– Ешьте давайте, – говорит Теско.

Я отрезаю кусочек блинчика и кладу его в рот. Больше не отваживаюсь ни на что.

– Вкусно, да? – спрашивает Теско. – Сладко и славно.

– Да, сэр.

– Передай мне сироп, Олли, девочка моя. У меня что‑то блин суховат. Давненько не пробовал сладкого-сладкого сиропа. Очень давно. Изголодался по нему.

Когда я пододвигаю кувшинчик через стол, пальцы Теско охватывают мои. Кожа у него шершавая, словно кошачий язык. Я заставляю себя убрать руку медленно, как обычно.

– А славное у вас масло получилось, – говорит он, подливая себе сироп. – Прямо как у твоей мамы раньше.

Его взгляд на мгновение останавливается на двери спальни, которая вечно приоткрывается. Через щель видно смятое постельное белье и мамина нога, свешивающаяся с кровати. Сегодня она спит на животе. Она выползет из спальни уже после того, как мы с Нессой отправимся в школу, которую чокто построили на берегу Блэк-Форк в старые времена для детей своего племени. Теперь, после объединения Оклахомы и Индейской территории в один штат, школа должна принимать и белых детей. Так решил в прошлом году президент Тедди Рузвельт.

– По большей части сбивала Несса, – бормочу я. – Остальное лежит в кладовке. Это часть Локриджей.

Обязанности мастера на ранчо: доить корову, снимать сливки и сбивать из них масло, собирать яйца в курятнике и пополнять запасы большого дома. Когда мистер Локридж на ранчо, он любит свежие продукты.

– Кстати, о большом доме… – По усам Теско стекает сироп. – Я думал сегодня взять тебя с собой, Олли. Несси сама найдет дорогу в школу.

Моя вилка опускается в тарелку с тихим звоном. Зачем он хочет увезти меня одну?

– Помнишь того солового выставочного пони, которого Локридж выписал из Тайлера, из Техаса, к возвращению жены и дочек?

– Да.

– Не понял?

– Да, сэр.

Теско набирает вилкой масло и размазывает его по блинчикам.

– Так в этой шельме оказалось слишком много перца для девчонок Локридж. Вот старик и сказал: «Приведи Олли и дай ей прокатиться пару раз на пони. Она, мол, с лошадьми хорошо ладит». Ну а я ему и ответил: «Конечно, наша славная малышка Олли-Огги сможет проехать верхом на чем угодно, если у него есть шерсть».

Теско с улыбкой тянется через стол и гладит мою руку. Думает, я у него на крючке: блинчики, сироп, пони вместо школы.

Теско Пил снова начинает ухаживать. Ему не терпится кого‑нибудь полапать. Только через мой труп.

Мы с Нессой должны уходить отсюда. Больше ждать нельзя.

Я притворяюсь, что подавилась, и хватаюсь за молоко, чтобы стряхнуть его руку со своей.

– А пони до завтра не подождет? – Мои мысли мчатся быстрее, чем новенький родстер «бьюик» Локриджей. – Учительница сегодня проводит конкурс на знание таблицы умножения. Она будет недовольна, если я пропущу.

Несса поднимает голову, и ее ланьи глаза вопросительно смотрят на меня. Она знает, что никакого конкурса нет.

«А ты помалкивай», – говорю я ей взглядом. И она молчит.

Теско с минуту смотрит на нее.

– Тогда возьму-ка я с собой Нессу. Она неплохо управляется с лошадьми. Для взрослого мужчины пони маловат, иначе бы я сам выбил всю дурь из этого паршивца.

Лицо Нессы замирает. Щеки втягиваются, словно она прикусила их изнутри.

– А почему не отложить поездку на завтра? Я намного сильнее Нессы, – я стараюсь говорить как смышленая и послушная девочка. – У младших сегодня тоже конкурс, только на сложение. Учительница спросит, почему Несса не пришла.

– Ясно дело. – Теско вовсе этому не рад. – Значит, поедем завтра. Ты и я.

– Завтра. Да, сэр.

Только завтра меня здесь уже не будет. И Нессы тоже.

Я обдумываю план, когда мы заканчиваем завтрак и убираем со стола, а потом ждем, пока Теско оседлает лошадь и уедет за холм.

Едва он скрывается из виду, я хватаю Нессу за плечи и говорю, стоя в дверях, словно мы собираемся отправиться в сарай заниматься хозяйством: