Кризис семейной жизни. Страница 8

Я невольно хмыкаю. Она обрисовывает идеальный портрет для большинства состоятельных мужчин моего возраста, но…

– Все это звучит прекрасно, но для меня на первом месте стоит другое.

– Что?

– Она не должна хотеть рожать детей, – выдаю вслух свой главный страх, о котором даже самому себе до этого так откровенно не признавался.

Ирина хмурится, пытается понять этот мой заскок, и приходит к вполне логичному выводу.

– У тебя какое-то наследственное заболевание? – спрашивает тихо.

Не угадала. Я здоров, как и мой Левка. Причина в другом.

Глава 11

Ирина

Я не любитель копаться в чужих жизнях, но почему-то сейчас мне крайне важно и интересно узнать, почему Дмитрий больше не хочет детей. На мое предположение о наследственном заболевании он мотает головой, и в этот момент нам приносят ужин – стейки из мраморной говядины отлично подходят к красному вину, но любопытство сильнее, чем голод.

– Боишься, что сын будет ревновать? – делаю следующее предположение.

– Ты права в том, что главная причина – страх. Но боюсь я не того, что передам ребенку плохую наследственность, и не того, что Левка обидится, – нехотя тянет Дима, покручивая в руке бокал. У него красивые ухоженные и в то же время мужественные руки. Так и притягивают взгляд, заставляя забыть все вопросы, но их хозяин продолжает говорить, и я буквально застываю с раскрытым ртом. – У моей покойной жены была очень сильная постродовая депрессия. Я не смог ее спасти. Куда только ни возил, к каким специалистам только ни обращался… Алла так и не смогла из нее выбраться, и мы ее потеряли. Больше я не хочу через такое проходить. Боюсь повторения.

Какой кошмар! Вспоминаю, как после выписки из роддома с маленькой Леной два дня лила слезы, оказавшись с ней на руках вне стен больницы и осознав, что моя жизнь больше никогда не будет прежней. Что она поделилась на «до» и «после». Что теперь я себе не принадлежу. Мне тогда очень помог задушевный разговор с мамой. Она нашла слова, чтобы убедить меня в том, что отныне жизнь моя стала более насыщенной и счастливой, а не наоборот…

Хм-м-м, да. Выходит, я так этими словами прониклась, что вообще забыла о себе. Депрессии избежала, но тоже ничего хорошего не добилась. Надо было на работу выходить.

– Дим, но ведь это редкие случаи. Уверена, что есть статистика, и она покажет мизерный шанс наступить дважды в одну воронку.

– Не хочу, Ир. Давай закроем эту тему. Просто не хочу, – резковато обрывает меня мой новый знакомый.

Я еще не решила, воспользуюсь его предложением переночевать, но после этих слов сомнения отпадают – останусь. Дима явно не пытается меня окрутить и соблазнить. Его откровенность подкупает, и я тоже решаюсь рассказать больше о себе.

– А я знаешь на чем себя вдруг поймала? – меняю тему.

– Что мы хорошо сидим, и тебе не хочется больше плакать? – предполагает Дмитрий.

И попадает почти в яблочко. Я ему улыбаюсь.

– Бери больше! – говорю, салютуя ему бокалом. – Что я где-то даже рада. Я будто получила от жизни волшебный пинок, очнулась ото сна и лечу в сторону нового этапа.

– Серьёзно? – радуется Дима. – Хотя я и не удивлён. Всем нам порой нужен волшебный пинок и перемены. Но лучше расскажи, как ты видишь свою новую жизнь.

Я мечтательно смотрю в потолок и продолжаю улыбаться.

– Наверное, хочу работать. Зарабатывать деньги самостоятельно. Пусть немного, но я раньше никогда не работала. Возможно, какие-то курсы пройду…

– Как интересно… А по образованию ты кто?

Он так уверенно спрашивает, будто и не сомневается, что это самое образование у меня есть.

Смущенно пожимаю плечами.

– У меня только техникум. Я пищевой технолог, но все давно забыла. Теперь просто люблю готовить и печь… Точно! Буду торты на заказ делать! – радостно воплю.

Наверное, вино уже в голову ударило, потому что меня захватывает просто небывалый азарт. Я действительно могу подучиться и выдавать настоящие шедевры! Да я и сейчас могу – детям и внукам всегда сама на дни рождения не хуже заказных делала – просто надо понять, как клиентов искать, кухню оборудовать, может, приспособления какие-то докупить…

– Как замечательно! А у меня есть отличное помещение под кондитерскую. Руки только не доходят ею заняться. Там даже кухня почти полностью оборудована. Хочешь, я тебя на работу найму? – предлагает Дмитрий.

А я не желаю так быстро спускаться с небес на землю, поэтому спрашиваю:

– А условия работы какие? Что будет входить в мои обязанности?

И Дмитрий начинает описывать работу моей мечты.

Вечер проходит феерично. Я не помню, когда в последний раз чувствовала себя такой увлеченной. У меня буквально руки чешутся, чтобы скорее начать осуществлять все замыслы. И чем дальше мы с Дмитрием заходим в своих фантазиях, тем легче становится груз на моей душе.

Я уже не чувствую неловкости, когда Дима проводит меня по апартаментам, показывая, где находится санузел, а где гардеробная, в которой можно взять любую его футболку для сна. Он даже выдает новые тапочки и зубную щетку перед тем, как оставить меня одну. Дмитрий ко мне не пристает и не делает никаких двусмысленных намеков. Я предпочитаю думать, что он современный супергерой, спаситель женщин, попавших в беду.

Засыпаю на новом месте мгновенно. И это тоже какое-то чудо. Я не люблю путешествия как раз потому, что в отелях всё время очень плохо сплю, и отдых превращается в наказание. А тут… Как будто мой организм сразу охотно перестроился под новую реальность.

Но, к сожалению, утром меня будит телефонный звонок, и я вынуждена вернуться в старую действительность. Григорий начинает трезвонить в шесть! Я трубку не беру, и ставлю телефон на беззвучный режим. Однако сон уходит, а руки так и тянутся к телефону, чтобы зайти в семейный чат и глянуть, что там происходит.

Глава 12

Григорий

Всю ночь не сплю, кручусь на кровати, даже три раза встаю, чтобы накатить коньяка в качестве снотворного, но не помогает. Так и гоняю в голове разговор с женой. Ну и с детьми после того, как Ира уехала.

– Бать, ты, конечно, дал, – осуждает сын. – Всё понимаю: хороший левак укрепляет брак. Но как ты так с ребенком лоханулся?

Хочется дать ему подзатыльник, но Ромка что-то делает со своими волосами, и они торчат, будто иглы дикобраза. Боюсь руку наколоть, поэтому цежу:

– Просто никогда не надо расслабляться, сын, и верить, когда тебя уверяют, что детей иметь не могут по медицинским показаниям.

– Не могу это слушать! Как тебе не стыдно, пап?! – психует старшая дочка.

– Действительно, хотя бы перед нами изобразил раскаяние, – поддакивает ей младшая. – Такими темпами ты не сможешь с мамой помириться.

– Что-то она такая злая, что мне вообще в их примирение не верится, – угрюмо добавляет Лена. – Поеду ее догонять. Попробую поговорить по душам. Напишу потом, как она вообще настроена.

– Слушай, Лен, может, возьмешь Машуню к себе, а? – канючит Ольга.

Горькое разочарование даже неприятный привкус во рту оставляет. Детям плевать, что рушится наша с их матерью жизнь.

– Не возьму! Заканчивай своей фигней страдать.

– Самопознание – не фигня!

– Лучше мужу внимание удели, а не всяким инфоцыганам с их курсами, а то дождешься, что как у родителей все будет, – спорят дочки.

А я закипаю! Распустила их мать! Никакого уважения к родителям! Опускаю тяжёлый кулак на холодильник, оставляя вмятину на дверце – плевать. Тут жизнь в пропасть катится.

– Всех лишу ежемесячных выплат, если не научитесь держать язык за зубами! – рычу. – И знайте все трое: если хоть кто-то посмеет мать поддержать, встанет на ее сторону – лишу наследства, даже не дрогну!

Детей из дома как ветром сдувает, а у меня начинает сердце ныть. Мечусь по первому этажу и грудь тру, пока не приходит сигнал сообщения. А это в семейном чате Ленка голосовое прислала. Нажимаю прослушать, а у самого в висках стучит от волнения. Будто от сообщения зависит моя дальнейшая жизнь.