Кризис семейной жизни. Страница 2

– Повезло вашей жене, что не приходится мерзнуть на трибунах, – говорю холодно и встаю, – пойду чаю попью. Замёрзла. Всего хорошего.

Спешу покинуть ледовую арену. Меня действительно бьёт озноб. До конца тренировки еще тридцать минут. Стоит согреться, попить водички и, может, найти тихое место, где можно остаться одной и попытаться осмыслить все случившееся.

– Отличная идея! Тоже выпью горячего, – слышу за спиной.

Дмитрий не отстаёт. Я что, так плохо выгляжу, что он боится оставить меня без присмотра? Или это всё же подкат? Кто бы знал…

Замуж я вышла в девятнадцать, до этого два года с будущим мужем встречалась, и уже давным-давно забыла, что такое флирт. Даже с шага сбилась. А это вообще нормально, что ко мне никто за тридцать лет ни разу не приставал?!

Возникает непреодолимое желание срочно найти зеркало и осмотреть себя в нем критическим взглядом. Хотя я провалами в памяти не страдаю и прекрасно помню, что там увижу: обычную женщину среднего роста и среднего веса со свежим окрашиванием, а значит без седины, в добротных теплых брюках, короткой норковой шубе и в ботинках без каблуков – чтобы машину вести было удобно. Без макияжа, но с ухоженным лицом: косметолог раз в неделю – это как ритуал. То есть, если подытожить, – ничем не выдающаяся тетка средних лет, коих вокруг великое множество. Так что да, скорее всего, со мной тридцать лет никто не флиртовал, потому что не замечал.

Как же так вышло, что я превратилась в тень мужа, если до встречи с ним была яркой и интересной девушкой? Стало горько и обидно. Как-как? Старалась быть идеальной женой и не давать любимому Гришеньке ни единого повода для ревности. В универ поступать не стала, сразу после техникума принялась рожать. Потом занималась детьми, мужем и домом, а в компании деловых приятелей Гриши и их жен я не прижилась. Да и от своих подруг отдалилась. Осталась у меня только Настасья – такая же клуша, как я. Только дети, внуки, муж и новые рецепты на уме.

Наверное, только поэтому я не грублю Дмитрию и не прогоняю.

– Сегодня как будто холоднее обычного, – говорю для поддержания разговора.

Страшное расточительство в моем положении грубить единственному мужчине, который меня заметил. Судорожно вздыхаю, подавляя всхлип.

– Да нет, сегодня как раз потепление. Тает всё, – перечет мне Дмитрий.

А может, я и ошиблась. Не флиртует он, а правда озабочен моим самочувствием, потому что выгляжу я паршиво. Размечталась, мать! Дмитрий выглядит как какой-нибудь состоявшийся актер или политик – дорого и стильно. На вид ему лет сорок-сорок пять, но шевелюра вся на месте – ни одного волоска из своей стильной прически до сих пор не растерял, а редкая седина его только украшает. Глаза ярко-синие, совсем не потускнели с годами, морщины благородные – лучики от смеха вокруг глаз, залом на правой щеке от кривой ухмылки. И пахнет от него потрясающе – мужской аромат тонкий и терпкий. Ему подходит.

Мне срочно нужно зеркало, чтобы оценить свой жалкий вид. Я, должно быть, белее сугроба, раз он так бдительно меня опекает.

Григорий, кобелина старая, тоже выглядит презентабельно, и я, пожалуй, рядом с ним смотрюсь простовато. Но муж меня помнит молодой, красивой и задорной, поэтому он до сих пор…

Осекаюсь. Вспоминаю Ларису и словно в ледяную прорубь окунаюсь. Что до сих пор? Со мной? Ха-ха. Как выяснилось, не со мной. Любит? Опять ха-ха. Как коврик в прихожей.

Как раз доходим до кафетерия, и Дмитрий отодвигает для меня стул у свободного столика. Подбегает официант. Делаем заказ, и я лихорадочно ищу слова, чтобы продолжить нашу «непринужденную» беседу.

– Неверное, кажется холоднее, потому что влажность повышенная, – ляпаю очередную чушь.

Что я несу?! Очень хочется расплакаться.

– А у меня нет жены, – внезапно говорит Дмитрий, – умерла пять лет назад, когда Лёвке было три.

Я вскидываю на него ошарашенный взгляд, и в этот момент звонит мой телефон. На экране высвечивается «Муж Любимый».

Глава 3

На миг вспыхивает неуместная радость, что мой Гришка жив, в отличии от безымянной жены Дмитрия. Но она развеивается без всякого следа, едва я возвращаюсь в новую реальность. Без разницы, будет топтать землю Григорий где-то вместе с Ларисой и их ребенком или нет, для меня он все равно, что умер. Едва подрагивающей рукой я сбрасываю вызов. Выходит не сразу. Видимо, пальцы ледяные и сенсор реагирует неохотно.

Дмитрий внимательно за мной наблюдает, и я вижу по выражению его лица – он понимает, что у меня семейная драма. Официант приносит чайник, две кружки и десерт. Я его не заказывала и даже не уловила момент, когда это сделал мой новый знакомый. Однако я даже смотреть на еду не могу – мутит. Делаю глоток горячего чая и не чувствую его вкуса.

– Вы правы, Дмитрий, – говорю надтреснутым голосом, – я не в порядке. Ко мне на трибуне подошла беременная женщина и попросила отпустить мужа, чтобы он мог жить счастливо с ней и их будущим ребёнком. Я даже в страшном сне не могла представить, что такое может произойти со мной… с нами… с нашей семьей.

Делаю еще глоток, чтобы запить горечь. Сказала вслух, и она разлилась на языке.

– Вы его сильно любите и не представляете, как дальше жить? – тихо спрашивает Дмитрий.

Наверное, вспоминает потерю жены и до сих пор скучает. А я задумываюсь о том, что есть любовь в нашем возрасте и после тридцати лет брака.

Когда мы с Гришей впервые встретились, чувства между нами вспыхнули, как сухая трава. Это было в десятом классе на дне рождения моей одноклассницы Ладки Соколовой. Мне было семнадцать, а ему двадцать один. Мускулистый, улыбчивый сосед Соколовой только-только вернулся из армии и устраивался на работу в ГАИ инспектором. У его отца там имелись связи, а в девяностых гаишники были королями дороги. Ладка сама была в соседа с детства влюблена, но он смотрел на нее как на младшую сестренку. А вот меня сразу выделил из толпы ее подруг.

Ох, какие между нами кипели страсти! Мобильных телефонов и соцсетей тогда не было, а это разворачивало огромный простор для маленьких сюрпризов. Вот Гриша вдруг соскучится и прилетит в школу на машине с мигалкой, чтобы порадовать меня букетом цветов или дефицитной в то время шоколадкой… Как же мне все завидовали! А когда мы поехали отдыхать в Турцию? Соколова тогда перестала со мной дружить и попыталась говорить Грише про меня гадости. Но он не верил. Он вообще меня боготворил и на руках носил.

Но когда же все изменилось? После первых родов? Или после третьих? Или когда муж уволился из органов и подался в бизнесмены? А может быть, когда я взвалила на себя детей и домашние дела, а ему дала полную свободу? Никогда не спрашивала, почему так поздно пришёл – доверяла. Не ныла, что не ходит на родительские собрания и часто уезжает. Но я ведь только стремилась облегчить его жизнь. Он же один на всю семью деньги зарабатывал.

Ладно, с ним ясно. А я когда стала воспринимать мужа как удобную мебель, которой только и требуется что хороший уход? Накормить, почистить обивку, дать выспаться и поменьше использовать, чтобы раньше времени не износился. Мы сексом занимались хорошо если раз в месяц и уже лет десять спим в разных комнатах. Благо дом большой.

Я обречённо качаю головой, дескать, Ира-Ира, а что же ты хотела?

– Честно говоря, люблю его как неотъемлемую часть своей жизни. Как руку или ногу. И сейчас я в шоке от того, что эта часть меня решила уйти и продолжать жить без меня. Я даже не могу пока это осознать до конца, – сознаюсь, вздохнув.

Я честна с Дмитрием, но от понимания, что где-то и сама виновата, не легче. У меня ведь всё рушится. Как я дальше? Где? На какие средства? Не работала ведь никогда. У меня есть, конечно, родительская квартира, которую я сдаю квартирантам, и по закону мне положена половина совместно нажитого, но как подумаю о дележе имущества, так хочется лечь и умереть.

– Это, наверное, больно, – тянет Дмитрий задумчиво, – но знаете что, Ирина? Иногда больную конечность лучше вовремя ампутировать и поставить качественный протез. Сейчас ведь такие возможности появились! Будет лучше, чем настоящая!