Последний оператор (СИ). Страница 12

Однако два пролёта — это не десять. Через несколько минут я вступил на полузаваленную мусором лестничную площадку. С неё вёл всего один коридор, сейчас закрытый искорёженной дверцей. Пришлось поработать топором. Дверь упорно сражалась со мной, а по всему бункеру разносились размеренные удары. Наконец, толстый и очень прочный пластик поддался, и я смог сбросить дверь с искорёженных петель.

— Аллилуйя! — мне открылся коридор, где-то в нём скрывалась нужная комната.

Свет моего фонаря пробил вековую тьму, на миг осветив древний, как говно мамонта, коридор. На полу, покрытом обломками потолка и стен, не было ни одного следа — толстый слой пыли оставался нетронутым. С одной стороны, это радовало: кроме меня, здесь никого нет. С другой — уже начинало пугать. Одиночество не лучший спутник. Ладно, я прожил здесь несколько недель, но что будет дальше? Так и сдохнуть, не увидев ни солнца, ни людей⁈

Меня это категорически не устраивало. Перехватив поудобнее пожарный топор, я двинулся вперёд. Нужная дверь, судя по схеме, находилась почти в самом конце. В коридоре было несколько комнат, и только две оказались закрыты. Я поочерёдно обошёл все открытые, но ничего особенного в них не нашёл — лишь пыль и позабытые впопыхах вещи. Попалась даже еда и вода, которые я взял с собой, в общем-то неплохой прибыток.

Разумеется, комната со складом была закрыта и имела внушительную дверь — сразу ясно, что за ней прячется что-то существенное. Другая оказалась попроще, с неё я и решил начать. Ни один из чипов, что я взял с собой, не подошёл, и я приступил к взлому.

Лезвие топора попыталось проникнуть в щель между косяком и дверью, но щели не оказалось. Пришлось просто рубить. Очередные, гулкие в узком коридоре удары разбили устойчивую тишину, не прерывавшуюся, быть может, столетие. Дверь долго сопротивлялась, но пластик, хоть и металлизированный, не был рассчитан на долгое противостояние с обычным тупым железом. Как говорил мой учитель давным давно в школьные года — лучше тупой карандаш, чем самая острая память…

Дверь, теряя на пол куски самой себя, постепенно открывала своё нутро, пока я не добил её в прямом смысле слова. Наконец, она дрогнула и распахнула свои объятия, свалившись буквально на меня. Вот ещё! Не нужны мне такие «нежности»!

Отпихнув дверь в сторону, я позволил ей с грохотом упасть на пол и шагнул внутрь. По всей видимости, это тоже был склад — склад всяких железок, в основном от роботов. Даже имелась пара целых моделей, похожих на уборочные. Что ж, это уже кое-что, может, попытаться их запустить, если получится. Робот — друг человека!

Резко заболела голова, и из памяти стали выплывать сначала неясные картины, а потом технические подробности, связанные с роботами. Глядя на груду прочных пластиковых корпусов, железные манипуляторы, сборные блоки от питания до управления, я невольно поднял руку к голове и стал чесать затылок, изо всех сил напрягая память.

Но кроме обрывков технических знаний я ничего не вспомнил. Покопавшись в роботах и запчастях, я довольно быстро бросил это дело — малоинтересное и отнимающее время от главной цели. Хотя здесь мог быть какой-никакой резак, довольно мощный, лазерный или механический.

Увы, в куче запчастей я не нашёл ничего даже отдалённо похожего. Зло сплюнув, я ухватил покрепче топор и двинулся к другой двери. Я бил по ней топором минут десять, но это оказалось бесполезно. Дверь была бронированной, из очень прочного металлопластика, и мой топор оставлял на ней лишь невнятные вмятины.

Я попытался расшатать косяк, но с тем же успехом. В общем, ни хрена не получилось. В отчаянии я снял рюкзак, достал воду и еду и стал перекусывать. Рюкзак я набил под завязку — наученный горьким опытом, я взял с собой максимум. Ведь обратной дороги могло и не быть.

Открыв воду и банку консервов, я ел, отдыхал и думал, как вскрыть дверь. На ум не приходило ничего. Вообще ничего, словно в голове образовался вакуум. М-да, вакуум — это плохо, голова может лопнуть (шутка). Я потянулся, и внезапно из меня вырвались вольные ветра.

— М-да, — вслух сказал я, — и даже стыдиться не перед кем. Может, тут есть крысы? Крыысыыы!!! Вы здесь есть? — заорал я.

Эхо моего голоса метнулось под потолок, но быстро затихло. Помещение небольшое, хорошо экранированное, выход один, да и тот похож на крысиную нору. Какое уж тут эхо… Я попил воды, и вдруг земля под ногами качнулась. С потолка посыпалась пыль и мелкие камешки или частички пластика, а следом донёсся тяжёлый гул. Всё зашаталось. Я выронил бутылку и чуть не упал. Спохватившись, поймал её и торопливо закрыл, присев в ожидании конца толчков, но пока всё затихло.

— Они тут что, сейсмическое оружие испытывают? Или решили остров с лица земли стереть? — сказал я вслух.

Меня тут же пробила дрожь. Если меня завалят, я лишусь еды и воды. А если остров зальёт водой — всё! В смысле, буль-буль — и я рыба. Вернее, корм для рыб. Хотя здесь и рыб-то нет, сдохнут от отсутствия пищи. Крыс же нет! Даже тараканов нет, а они те ещё крысы.

Вскочив, я бросился к выходу, позабыв обо всём, кроме своих вещей. Добежав до лестницы, я застал новый толчок. Пол качнулся, я споткнулся и полетел вперёд, ударившись головой о выступ. Тут же сверху меня приложило куском пенобетона. От первого удара в голове помутилось, от второго я потерял сознание, и всё погрузилось в тьму.

Сколько я пролежал без сознания — не знаю. Коммуникатор, что я нашёл ранее, оказался разбит. Голова была в крови, а сам я лежал полузасыпанный дерьмом из кусков пластика, пенобетона и мелкодисперсной пыли.

Судорожно кашляя, я попытался подняться, но не тут-то было. Завалило меня изрядно, хорошо, что силы ещё оставались. Напрягшись, я понемногу высвободился из каменных объятий, что осыпались с меня, как с памятника.

— Да, древний я, как памятник самому себе, гм, нерукотворный, блин! — в сердцах сказал я, с трудом поднимаясь с пола.

Тело болело, новый комбинезон кое-где порвался. Хорошо, что я предвидел подобное развитие событий и переоделся. Мой серебристый уже показывал бы меня Гераклом или Сократом — в общем, голое тело в рванине. А на комбинезоне ещё были кевларовые вставки на локтях, коленях и груди, иначе приложило бы меня сильнее.

Хорошо, что рюкзак я набил едой и водой под завязку, словно чувствовал! А ведь и правда чувствовал… Впрочем, еды и особенно воды оставалось максимум на пару недель, может, на три, если экономить. А потом всё равно пришлось бы выбираться — есть и пить будет нечего.

Резко захотелось пить. Подняв бутылку, что выронил при падении, я отвинтил пробку и начал делать быстрые, но аккуратные глотки, чтобы не расплескать. Воду надо беречь — без неё я долго не протяну. Эта здравая мысль ужаснула меня своей голой правдой. Мне резко поплохело.

Пора выбираться отсюда, и как можно быстрее. Хотя я лезу только вниз, а не наверх. Но куда дальше? Куда выбираться?

Отчаянье захлестнуло меня с головой, отчего я, кажется, даже завыл. Не помню, сколько владело мной безумие, но оно отступило, оставив меня сидеть, опёршись спиной о стенку. Да и что с меня взять, ушибленного головой, да ещё и примороженного⁈

«Отмороженный!» — внезапно всплыло у меня в голове. А вслед за этим какая-то часть памяти разблокировалась, и меня захлестнули видения, в которых я когда-то жил.

— Ммм, — тряхнул я головой, отгоняя неясные образы, что скорее мучили, чем дарили информацию.

Кольнуло болью, и тут же полегчало. Капля пота медленно сползла со лба и, торя себе путь, заскользила к носу.

«Вентиляция навернулась!» — мелькнула пугающая мысль. Потеть нельзя, воды мало! — посетила другая, и вновь накатил приступ отчаянья.

— Ммм, нет, нет, нет! Я справлюсь, справлюсь, справлюсь! — во весь голос орал я, ничего не стесняясь. Да и кого тут стесняться?

Взяв себя в руки, я решил постоянно что-то делать и не думать о плохом. Чтобы не предаваться отчаянию, я заставил себя заняться элементарным: проверил рюкзак, пересчитал продукты и воду. Воды осталось два с половиной литра, еды — на трое суток. А дальше… А дальше либо я выберусь, либо…