Коник-остров. Тысяча дней после развода (СИ). Страница 24

Меня это бесит, потому что никогда не давал ей поводов для подозрений. Если не считать венерической истории, конечно. Неужели этого хватило? Меня тогда это тоже сильно зацепило, но я постарался убедить себя, что тетка-венеролог права насчет подарка из прошлого, и затоптать этот окурок, пока не начался пожар.

Трудно сказать, как все сложилось бы дальше, если бы в нашем доме не появилась Кира.

Тогда, на практике, с которой все началось, они поссорились из-за меня, но потом снова стали общаться. Но прежней дружбы уже не было, к нам она никогда не приходила. От Саши я знал, что в первый год аспирантуры Кира вышла замуж за какого-то важного чиновника, однако брак этот продержался меньше года. Диссертацию в конце аспирантуры она не защитила, ушла работать в городскую администрацию, на мелкую должность в комитете по природопользованию. Сначала они с Сашей перезванивались, потом перестали. И вот, спустя полтора года, сюрприз.

Мы сидим на кухне, пьем вино, разговариваем. Я смотрю на Киру и думаю, что она совсем не изменилась. Только если раньше выглядела старше своего возраста, теперь моложе. Но интереснее для меня не стала. А ведь полыхнуло когда-то. Или это был просто дежурный стояк от воздержания?

— И что за явление Христа народу? — интересуюсь с иронией, когда Кира уходит.

— Да как-то так получилось, — пожимает плечами Саша, убирая со стола. — Она пришла на факультет, заглянула на кафедру. Собирается к нам с осени. На прикладной экологии вакансия. Разговорились, я ее пригласила зайти. Ты против?

— Да нет. По правде, все равно. Твоя подруга, не моя. Только ты предупреждай в следующий раз, когда кого-то приглашаешь, ладно?

— Хорошо, — кивает она.

Что-то во всем этом кажется мне странным. Не вяжутся вспышки Сашкиной плохо скрываемой ревности с приглашением в гости подруги, которая когда-то имела на меня вполне определенные виды. Или это проверка — как я на нее отреагирую?

Так и тянет спросить: чего ты добиваешься, Саша? Может, хочешь со всем покончить, но не решаешься? Может, тебе нужно, чтобы я оказался виноватым, а ты — несчастной брошенной овечкой?

Думать так мерзко, а заговорить об этом вслух… пожалуй, выставить себя полным кретином. Даже если это и правда. Все равно ведь не признается, будет с возмущением отрицать.

Я пытаюсь отгонять эти мысли, но где-то спустя неделю появляется кое-что еще, и они уже не кажутся таким абсурдом.

Кое-что? Нет, кое-кто. Некто Магнич — и вдруг оказывается, что я тоже могу ревновать, да еще как! А ведь считал себя абсолютно неревнивым. Не воспринимать же всерьез ленивое, в мыслях: «Эй ты, козел, хули вылупился на мою бабу?!» Или, может, просто серьезных поводов не было?

День святого Валентина. Мы не собираемся как-то особо отмечать, но у меня вдруг отменяется лекция у вечерников. Покупаю цветы, конфеты, плюшевого слона, еду за Сашей. И даже припарковаться удается так, чтобы перехватить ее, когда выйдет. Сижу, жду. Наконец она появляется, но не одна.

Рядом идет какой-то смазливый хрен, которого я раньше не видел. Хотя ничего странного, на биофаке я читаю две лекции в неделю как приглашенный преподаватель и мало кого знаю. Хрен придерживает Сашу под локоток и что-то вливает в уши, а она глупо улыбается. Потом замечает машину, что-то говорит ему и идет ко мне.

— И что это было? — интересуюсь мрачно, когда она садится на пассажирское сиденье и целует меня в щеку.

— Магнич, — морщит нос Саша. — Доцент беспозвоночный.

— В смысле?

— С кафедры зоологии беспозвоночных.

— Очень смешно.

— Ванька, ты чего, ревнуешь? — она смеется, да так, как я давно уже не слышал. — Ну наконец-то, дождалась. А ты чего вдруг здесь?

— Праздник, — пытаюсь выкинуть все ненужное из головы. И правда, праздник же! — Предлагаю такую программу: сначала поедем в ресторан, потом домой и будем трахаться, как кролики.

— Заманчиво, — Саша выпячивает губу, и я щелкаю по ней пальцем. — Только у меня встречное предложение. Мы сразу едем домой, заказываем пиццу и трахаемся, как кролики, — ее рука ложится мне на ширинку, содержимое которой мгновенно становится колом. — Или, может, начнем прямо сейчас?

— Фи, Александра Андреевна, — я ответно забираюсь к ней под юбку, — как не стыдно? Тут же дети ходят!

— А стекла тонированные! — она тянет язычок молнии.

Поймав по оргазму на брата в режиме handmade, мы все-таки едем домой, где начинаем раздевать друг друга прямо в прихожей. Какая там пицца! Такого угара у нас не было с прошлого лета. Но потом, уже ночью, когда она спит, уткнувшись носом мне в плечо, в голову приходит не самая приятная мыслишка.

А с чего, собственно, ее так разобрало на пустом месте? Не связано ли это случайно с той милой сценкой, которую я наблюдал у входа на факультет?

Глава 15

Александра

июль 2022 года

Наконец он пришел — последний день июля и последний день нашего двухнедельного марафона. Дальше работа предстояла в основном в лаборатории, а на озере только визуалка и экспресс-пробы, но для этого уже не надо было объезжать все точки, достаточно двух-трех в день.

— Спасибо, Ваня, — сказала я, разгружая сумку с пробирками и бутылками. — Без тебя я бы…

— Фильтров хватит? — поспешно перебил он, убирая в шкаф батометр. — Ты у меня всю пятерку пожрала.

Для количественной оценки органики на единицу объема водные пробы отстаивали и пропускали через специальные мембранные фильтры с разным размером пор. Для фитопланктона годились только пятый и шестой номера — вечный дефицит.

— Впритык, — я быстро посчитала оставшиеся в коробке. — Извини. Хочешь, закажу, когда в Питер приеду?

— Я и сам могу. Давай, разбирай, я готовить. Завтра спим до обеда. Неужели эта каторга наконец закончилась?

— Ну хотя бы две точки надо будет отсмотреть.

— Вот после обеда и отсмотрим.

Иван ушел, а я занялась своей рутиной: расставила бутыли по фиксаторам, сделала последние посевы, слила воду с уже отстоявшихся проб, залила осадок формалином. И подумала вдруг, что мне будет не хватать этих ежедневных поездок, таких выматывающих, как физически, так и морально.

Что за мазохизм, Саша? Ты реально во всю голову долбанутая.

— Иди есть, — прилетело из-за двери.

Я взяла тарелку с пюре и тушеной курицей и хотела уйти обратно в лабораторию, но Иван остановил.

— Не хочешь пять капель? Отметить конец полевых работ?

— Так еще не конец, — возразила я.

— Это уже ерунда, на пару часов в день. Основное сделали.

С тех пор как у меня нашли язву, я почти не пила. Очень редко, очень мало и только в ремиссии. Видимо, весь отпущенный мне лимит алкоголя пришелся на развеселые студенческие вечеринки. И уж тем более не хотелось пить с Иваном.

Он стоял, покачивая в руке бутылку водки, и ждал. Я уже хотела сказать «нет», но… почему-то кивнула.

— Только реально пять капель.

Он плеснул мне на дно стакана, себе налил половину.

— Ну, — чокнулся со звоном, — за успех твоего… надеюсь, не совсем безнадежного предприятия.

Выпив залпом, Иван поморщился, закусил куском курицы — все так же стоя, как на фуршете. Я тоже выпила одним глотком — желудок обожгло, поспешила закидать пожар картошкой. Комната качнулась, стало жарко. Вот она — отвычка. Пивную пробку понюхать и окосеть — это про меня.

— Спасибо, — буркнула, покрепче стискивая пальцы на тарелке, чтобы не уронить. — Я… пойду… туда.

— Угу, — буркнул Иван и налил себе еще.

Мне стало как-то неуютно.

Да ладно, блин, не станет же он меня спьяну насиловать.

И тут же пробежало следом, с усмешечкой:

А если станет, то не факт, что буду сильно сопротивляться.

Правда, похмелье после этого получится похлеще, чем от водки.

Но это будет завтра…

«Это завтра, а сегодня я его… поцеловала», — разухабисто запела в голове Алла Борисовна.

А что, если и правда поцеловать, а?