Джо 5 (СИ). Страница 6

— Ты чего? — не понял я молчаливой задумчивости девушки. Мне на ухо фыркнула лошадь.

Хм, откуда у меня на плече лошадиная морда? Да еще и с уздой?

Обернувшись, я узрел остальную часть этой странной взнузданной лошади, что-то забывшей посреди парка. Нормальная такая скотина, откормленная и с лоснящейся шкурой, автоматом оценил я животное, но с ней бы я в разведку не пошёл. Копытная скотина лакшери-класса, по дебрям с такой намаешься, а от травы её пропоносит. Такие жрут только кормовые смеси, да пасутся на особо сочных лугах.

…ах да. Всадник.

На лошади бледной восседал юноша горящий. В смысле румяный, рыжий, да еще и одетый так, что мне, волшебнику очень небедному, тут же захотелось его ограбить, тем более что этот рыжий юноша пялился на нас с полуоткрытым ртом как голодающий Поволжья на супермаркет в Чикаго. Молча.

— Молю вас! — наконец, разродился юноша тоном страстным и алчным, — Продайте мне этого говорящего кота!! Я заплачу любые деньги!!!

Предложение мне сразу понравилось, да и юноша тут же перестал вызывать негативные эмоции. Его лошадь мне нравилась и до этого, а тут и он сам, и его шмотки, и гордая осанка, и вот это вот «я заплачу любые деньги»…

— Молю вас! — неожиданно вякнул Шайн, вставая на задние лапы и складывая передние перед собой в просительном жесте, — Купите меня! Всего каких-то триста золотых…

Закашлялись все. Я, Саломея, рыжий пацан, его лошадь… Один только Шайн сидел с мордой, полной просительных интонаций и, сука такая, не кашлял. Нет, деньги для меня уже не такие уж и большие, но не за говорящего кота же! Пусть он и волшебный, в смысле умеющий кое-что колдовать, но… блин, это же Шайн! Самое бесполезное животное в мире!

— Сколько⁈ — страшным шепотом просипел богато одетый юноша.

— Вообще-то пятьсот, — подал голос находящийся под иллюзией я, — Но если он вам так нужен, то можно и триста. Всё равно он мне надоел.

Как оказалось, планка покупки чудесного говорящего кота оказалась беспощадно задрана. Рыжий, но теперь еще и бледный, парень никак не мог похвастаться хотя бы двадцаткой, потому что… правильно, он был младшим сыном герцога Дистрийе, со смешным именем Галлон.

— Тогда я вам точно кота не продам, — передумал я, глядя на крайне огорченного герцожонка, — Он, видите ли, волшебник. То есть, если бы вы его купили, то он бы от вас ушёл. Ну, рано или поздно. А мне проблемы с герцогами не нужны, ваше высочество.

— Если так, то вы подарите мне этого кота! — нащупал юноша нужную линию поведения, — А он принесет мне клятву верности! Я этого требую!

— А, ну раз так, — уважительно покивал я, щелкая пальцами и отменяя иллюзию, — Давайте теперь поговорим на этом языке…

Технически, мне ничего не стоило как задурить рыжему голову, так и просто закидать его здесь понтами, чтобы тот понял, как оказался не прав, но реальность оказалась иной — у парня при виде блондинистой, длинноногой, сисястой и прекраснолицей Саломеи вышибло все немногочисленные пробки из головы. Мухой прямо вышибло, я даже, кажется, видел, как они вылетают у него из ушей. Глаза бедолаги остекленели, изо рта потянулась ниточка слюны, а уж куда рученьки потянулись…

Бывшая жрица, не будь дурой, тут же спряталась за меня. Я задумчиво почесал затылок, глядя на зомби, чью рыжую голову начала задумчиво целовать лошадь. Шайн подошёл к жертве любви, потрогал того лапкой, а потом, задрав ко мне морду, заявил:

— Джо, этот — готов. Хошь поспорим на то, что он тебе вагон проблем теперь доставит?

— Не доставит… — покачал головой я, — Саломея, всё-таки, апостол Лючии. Вот будь он хотя бы императором, тогда да, пришлось бы звать богиню, чтобы разрулила. А так — не. Просто обойдется разбитым сердцем. Ну и волосы ему щас зажуют.

Из глаз продолжающего слепо пялиться на бывшую верховную жрицу рыжика заструились крупные слезы. Мне даже стало его немного жалко. Встав перед бедным (натурально) молодым человеком на одно колено, я утешительно положил ему руку на плечо, заговорщицки прошептав несколько фраз на ухо, а затем, развернувшись и забрав надувшуюся Саломею, частично слышавшую сказанное, ушёл дальше. Позади раздался взрыв эмоционально нестабильного юноши, выразившийся в вопле, идущим прямо из души:

— Пятьсот?!!!

— Ну да, — не оборачиваясь, подтвердил я, — Это стандартная цена в том магазине, ваше высочество. Ни больше, ни меньше. Вы сможете уточнить это у Боевого мага вашего отца. И будет у вас хоть кошечка говорящая, хоть… ай, Саломея! Не дерись!

Пара колдовских жестов, накладывающих иллюзию, и, забыв про юношу рыжего и печального, продолжаем прогулку. Правда теперь блондинка бурчит из-за того, что Джо неисправим настолько, что даже на романтическом свидании находит способ толкнуть первому встречному своего суккуба в амулете. На резонное замечание Шайна, что из романтики пока было только обжорство, следует раздраженный женский пинок. Мимо.

— Нет, ну а в чем я не прав? — ворчит увернувшийся Лунный кот, вышагивающий теперь с моей, более безопасной, стороны, — Ладно уж, идёмте хоть на казнь посмотрим. Вон, там кого-то вешают.

Любимое средневековое фэнтезийное развлечение в городах и селах — публичные казни. Да-да, даже в этом мирном сонном Орзенвальде есть кого вешать, тем более что в портовом городе. Ну и тут, на небольшой площади, вполне рядовым событием вешали матроса, зарезавшего бордель-маман. На такое даже светлая душа, вроде Саломеи, среагировала одобрительно, так что, когда долговязого преступника вздёрнули, она даже покивала — мол, так ему и надо, гаду эдакому. Правда, следующие слова кота заставили её закашляться.

— Навевает воспоминания… — промурлыкал усевшийся у меня на плече Шайн, — Сколько раз нас вешали, Джо?

— Четыре? — задумался я, — Нет, пять. Помнишь племянницу кардинала?

— А, в камере, — хмыкнули мне в ответ, — Но ты забыл эпизод в Хадуссе.

— Нет, там меня не вешали публично, — отперся я, — Просто два брата Монны пытались меня повесить на вожжах в конюшне…

— Всё! Хватит! — почти зарычала апостол, — Идём дальше! И ни слова про… вот это вот всё!

Кажется, мы портили ей романтическое настроение. Видимо, для его восстановления, Саломея потащила нас в Розовый Павильон, любимейшее место сбора и гуртования приличных незамужних девушек города, плюс место свиданий для этих же приличных, где они с приличными молодыми людьми воркуют за чашечкой оверпрайснутого чаю, одновременно прожирая монеты в кошельках этих молодых людей с помощью крошечных и очень дорогих пирожных.

Назаказывав целый поднос этих мелких извращений, выполненных, впрочем, очень красиво, Саломея Дитрих Ассоль ди Кастроидес быстро хватанула сахарный шок и прилив разных серотонинов, от чего начала светиться от счастья и лукаво поглядывать на меня многообещающими глазами. Я пил черный кофе, отдав коту сливки, а сам делал вид, что совершенно тут ни при чем. Вокруг за столиками сидели многочисленные молодые парочки и девочки по три штуки, чьи полные зависти взоры не могли оторваться от того изобилия, что назаказывала себе моя блондинка. Наверное, с их точки зрения это был полный беспорядок, так как наша иллюзорная внешность никак не коррелировала с заказом.

Как и говорящий кот, сидящий на стуле и жрущий сливки стоимостью серебряная монета за порцию. Третью порцию, между прочим!

— Прошу меня извинить, — вмешался в наш с Саломеей разговор третий голос подошедшей дамы, одетой в вырвиглазно желто-розовый наряд, — Но в нашем заведении не пристало быть животным! Это говорю я, как владелица Розового Павильона, Эрлинда Барроу!

Мы с Саломеей переглянулись, пытаясь определиться со своим отношением к этому требованию, но большего не успели.

— Да? — спросил Шайн, двигая по направлению к даме лапку, а затем убирая её, чтобы продемонстрировать золотую монету, оставшуюся лежать на чистой выглаженной скатерти, — Ну-ка погавкай…

///

Найти новый дом для клана эльфов не так уж и легко, даже если совокупная магическая мощь ищущих выше, чем та, что могут похвастать империи людей. Дом — это не только место, где вечно-живущие могут найти отдохновение, кров и защиту, но также и те, кто это всё может им обеспечить. Лес мертв без волшебных рас, работающих на благо своих хозяев, а представителям этих самых рас совершенно нечего делать там, где нет творящих волшебство эльфов. Следовательно, невозможно найти место, в котором удобно поселиться. Его можно только… изъять.