Джо 5 (СИ). Страница 34

Вот мы завтра и пойдем дарить.

— Чтобы все были при полном параде! — объявил я своему боевому гарему на выезде, — Заказывайте этих ваших стилистов, евнухов или как там их. Пускай сделают из вас красиво!

— Мы и так — красиво! — с вызовом пробурчала красноглазая и слегка поддергивающаяся Лилит.

— Сомнительно! — отрезал я, бренча золотом, — Вызывайте!

— У тебя хоть запасной план есть? — тихо спросила меня Наталис, подкравшись сзади.

— Есть, — шепотом, прямо в красное эльфийское ухо, прошептал я, — Если не прокатит, то мы его просто сопрем и поселим в лесу, в твоей избушке. Будем кормить пресной пищей, пока он, сука такая, не попросит солонку.

— Почему у меня⁈ — возмутилась эльфийка, но как-то неубедительно, и, к тому же, дёргая ухом.

— Потому что у меня народа много уже, прибить могут, — не уверенный в том, кого именно прибьют, сообщил я, — А так я тебе заплачу. Плюс, к тому же, сможешь пообщаться с принцем из далекой страны. Вдруг замуж возьмет? Да и еду, опять же, приносить буду. Как Аранья готовит — ты знаешь.

Гордая племянница профессора Исследователей заурчала как голодная рысь, но согласие, почему-то, дала. Видимо, после выловленного из реки зайца, и сома, с которым проснулась в обнимку, наличие дома похищенного принца у Наталис Син Сауреаль не котировалось как серьезное ухудшение качества жизни.

Ну вот, а то критикуют мои методы воспитания. Работает же!

Люди не понимают того добра, что я для них делаю. Не ценят тех стимулов, что я вношу в их жизнь и организмы, сподвигая последние в совершенно безопасной среде развиваться, преумножая свои достоинства. Вот та же самая Наталис — как бы она жила, будучи брошенная всеми и вся? В своем несчастном шалаше? О чем бы думала долгими бессонными ночами? Но нет, стоило Куму поиметь пугнуса на обломках её несчастного жилища, как тут понеслось. И что в итоге? Приличнейшая лесная усадьба, курятник, работа, деньги, уважение, востребованность, а она сама? Замороченная лесная дурнушка? Нет. Великолепно и очень дорого одетая эльфийка, представляющая интересы своего товарища при дворе особы королевской крови! В далекой стране!

Суккубы тоже были хороши, нарядные и приукрашенные. Конечно, всех брать было бы невместно, да и наложниц никто на приёмы не пускает, но кто сказал, что нельзя пустить пыль в глаза при входе? Так что я, оставив одну Лилит на хозяйстве, взял всех остальных, отрядив четырех девушек на свое сопровождение до дверей дворца, а еще шестерых — на охрану подарков для принца. Используемые при этом наряды а-ля «бронелифчик» вполне годились для торжественного входа на прием.

Себя я тоже не забыл. Наталис, то есть Самбука Зис Овершналь, была красивой как конфетка, холодной как мертвая английская аристократка, и высокомерной как цыганский матриарх у гинеколога, сидящего на героине. Нужно было соответствовать. Нужно было внушать!

…внушить я не мог. Скромное телосложение, хитрая рожа с перманентно невыспавшимися глазами, пройдошистое её выражение. Тут ничего нельзя было поделать, поэтому вместо внушения, я решил попресмыкаться возле эльфийки. Идея ей слишком понравилась, поэтому пришлось еще дополнительно обкашлять с девушкой возможные нюансы её поведения на приеме, потому что сомы и зайцы вполне могут показаться невинным развлечением. Как насчет Кума, накормленного средством для повышения коровьей потенции?

Вот теперь мы были готовы полностью, собраны, причесаны, полны энтузиазма, дисциплинированы и мотивированы!

Дворец принца был местом, кричащим от своей невыносимой роскоши. Достаточно было бы сказать, что на газоне перед основным входом, где принимали купцов, знатных горожан и прочую шушеру, паслось пять бегемотов и один крайне богато одетый орангутан, рассматривающий неторопливо продвигающуюся ко входу человеческую массу с легко опознаваемым презрением. В целом, он сейчас даже несколько напоминал Наталис, то есть Самбуку…

…вас когда-нибудь пыталась убить косящим взглядом парадно одетая эльфийка? Клянусь, у неё глаза кровью налились!

Впрочем, это помогло. С пути родственницы самого Зис Овершналя народ рассасывался пусть и без особого энтузиазма, но устойчиво. Конечно, женщина на приеме у пустынного принца — это было еще то попрание местных норм и приличий, но, как и в любой высокоинтеллектуальной среде, здесь в первую очередь смотрели не между ног, а на золото, мощь и связи. То, что вчера меня удостоил прогулки сам эмир города, почтенный и великолепный Гамур кар Дуанддиб, знала каждая собака Раваджи.

Сухо приказав своим сопровождающим, на которых почти не скрываясь, капали слюной окружающие, проследить за тумбочкой, которую торжественно несли остальные пять суккуб, я вступил под гостеприимную сень дворца Ахриза кар Махнуддиба, чтобы преисполниться благоговением перед вопиющей роскошью последнего. Белый мрамор, позолота, узорчатые ковры ручной работы, по которым мы шли в грязной обуви, великолепные наряды слуг и стражников, взирающих на нас, как орангутан на эльфийку…

Это было роскошно, это было прекрасно, это было… невыносимо скучно для меня, но я был слишком занят тем, чтобы в угодливом полупоклоне, на ходу, держать изящную ручку своей прекрасной спутницы, незаметно оказывая существенное давление на её великолепный мизинчик, чтобы эта лесная ворона не разинула, случайно, варежку, обосрав нам всю малину.

А куда деваться? Тут не только тигры на поводках у охраны, эти придурки еще и дельфина в фонтан одного из залов засунули! Дельфина! В пустыне! Что, мало⁈ Так еще и павлины есть, я уже троих обогнул, пока шёл, куда ведут, вместе с остальной толпой! И слона видел! В садике. Ему было тесно и скучно, а чуть ли не целиком золотая попона портила слону настроение. Вы знаете, на что способны слоны в плохом настроении? Я-то да, поэтому со слугами, охранниками и тиграми хорошо так обогнул то место, через которое разъяренный слон мог бы ворваться, чтобы станцевать на гостях чечетку!

Десятиметровая змея толщиной с невысокого гоблина, вызвала в моей сопровождающей заносчивое пыхтение. Ну, потому что мизинчик я не отпускал, вежливо улыбаясь одним глазом змее, а вторым Наталис, державшуюся уже с заносчивостью в три орангутана. И это мы, от остальных гостей исходили охи, вздохи, ики и пуки, когда они видели красоту, богатство и мощь султанского сына.

Впрочем, лица мы не уронили, дошагав до чего-то, напоминающего огромный приёмный зал, где в неимоверной роскоши одного из углов, на подобающем возвышении, были установлены три невероятно дорогих кресла, настолько классных и удобных на вид, что я чуть было не поменял все свои планы на этот вечер. Правда, не вышло. Освободившаяся из моего мизиночного захвата девушка отомстила, вонзив когти одной из рук мне под ребра, а затем попыталась одно из них выдернуть. Хрюкнув и вздрогнув, я посмотрел на неё взглядом обиженного щенка.

— Я с тобой потом расквитаюсь, Дж-ан Рах-мат-буллы-ы ибн Олизароффф… — прошипела тихонько девушка.

— Ты «ибн» не там поставила! — также тихо вякнул я, старательно улыбаясь на публику.

— Я учту… — холодным, как айсберг голосом, проурчала эльфийка, рассматривая слегка синий пальчик, — Я всё учту…

Тем временем начинался обычный для таких приемов круговорот гостей в природе. Прием — это же не на пожрать, это туса такая, в течение которой надо медленно и вальяжно ходить, здороваться, общаться, обмениваться деловыми интересами, фальшивыми улыбками и непристойными обещаниями, выполнять которые — дело десятое. Тут заводятся связи, тут куются альянсы, тут хоронятся династии. Конечно, не аристократический приём, а вполне восточный, так что яду тоже могут подлить.

Мы отдыхали, вкушая одиночество и расточая улыбки (мои), пока местный бомонд обнюхивал друг другу зады в порядке главенства, полизывая то, что надо, и отворачиваясь от тех, кто не дотянул. Затем, когда большинство выполнило все полагающиеся реверансы, мы с эльфийкой, видимо, упростились достаточно, чтобы народ к нам потянулся. А народу это было нужно — как иначе узнать аппетиты и потребности прекрасных гурий, которые скоро увидят вольную от этого худого, мерзкого и отвратительно богатого иностранца?