Рассвет русского царства (СИ). Страница 51

— Да, устраивает, — отвернувшись к стене ответила она.

Я приоткрыл дверь посмотрел по сторонам. Снег уже давно плотным слоем лёг на землю. Но главное, что никого не было видно, и я выскочил на улицу.

— «Вот пусть в меня кинет камень тот, кто не спал с бывшей!» — без капли гордости за свой поступок подумал я.

* * *

Зима относительно спокойное время года. Разумеется, мы не были защищены на сто процентов от нападения татар, всё-таки расстояние у нас друг от друга не большое. Но эта зима была очень снежной, и на лошадях сейчас им будет добраться крайне сложно.

По уже сложившейся традиции с холодами приходят и болезни. И так уж получилось, что лечением, кроме меня, никто не занимался. Разумеется, в каждом доме, в уважающей себя семье, были высушены травы на все случаи жизни. И каждая женщина была уверена, что зверобой точно сбивает жар. Когда я слышал нечто подобное, то вспоминал армию, где все болезни можно было вылечить одной зелёнкой…

В общем, первый пришёл ко мне на двор Данила. Завёл его в кабинет, зажёг свечку своего осветительного устройства и стал осматривать. Лоб горячий, кожа бледная, осунувшаяся. Температура высокая, но без градусника не понять сколько.

— На что жалуешься, Данила?

— Живот крутит второй день. Ничего не помогает.

Положил его, осмотрел и вскоре выдохнул. Вздутия нет, болей в районе пупка тоже…

— «Ну, вроде не аппендицит…»

— Ты один так в туалет ходишь или ещё кто в доме?

— Один.

— Ясно. Морковь дома есть? — спросил я.

— Да.

— Приходишь домой и просишь жену… — и я начал объяснять ему как готовится морковный суп Моро. Мерных тар не было, поэтому приходилось брать свою посуду и наглядно показывать куда, сколько и чего. — Капусту, горох, репу, копченого, сильно соленого или жареного кушать нельзя. Воду из колодца пьёшь или из реки?

— Из колодца, — ответил Данила.

— Хорошо. Вот её и пей. НО! — повысил я голос. — Прежде на печь ставь и жди, когда пузырьки появятся. Ждёшь немного, после этого снимаешь и даёшь остыть. Всё понял? И всем своим скажи, чтоб только так воду пили.

— А травки…

— Можешь кору дуба использовать и чахоточную траву (тысячелистник). Есть? — Он кивнул. — Отлично, тогда пришли кого-нибудь из своих с ними. Я покажу чего и сколько сыпать. Понял?

Он ушёл и я тут же пошёл мыть к рукомойнику руки, тщательно натирая щёлоком.

— «Пора бы созданием мыла заняться», — пронеслась у меня мысль.

* * *

На следующий день Данила пришёл снова и поблагодарил за помощь. Выглядел он ещё неважно, но с его же слов выходило, что больше проблем со стулом у него нет.

Болели многие. Зима выдалась суровой. Холод пробирал до костей. Люди мёрзли, простывали.

Честно, в травах я не был не спец. Конечно, я учился в медучилище. Но там чаще говорили о фармакологических препаратах, чем о травах. И больше всего о них я знал от мамы.

От неё знал про свойства коры ивы, дуба, других трав. Какие богаты витаминами. Но этого всего было мало! Была мысль выйти пообщаться со священнослужителями. Если мне память не изменяла, они уже вели учёт, где описывали растения с их свойствами.

Бывали случаи, когда я ничем не мог помочь. Про летальные ничего не хочу говорить. Но бывало отказывал лечить по другой причине.

Как-то раз пришёл старик с опухшей щекой. Я осмотрел. Зуб сгнил почти до корня.

— Надо рвать.

Старик побледнел.

— Рвать?

— Да. Иначе гной пойдёт дальше. Может до кости добраться. Тогда совсем плохо будет.

Он замялся.

— А… а ты можешь?

— Зубы никогда не рвал. Могу только отвар дать, временно боль уймёт. Но проблему не решит. Обратись к дядьке Артёму. Он умеет, я видел.

Старик вздохнул и кивнул. А я сам сделал себе зарубку на память — зубы чистить ещё тщательнее, чем прежде.

Я ещё могу с горем пополам придумать ручной сверлильный станок. Но как делать пломбы… у меня знаний НОЛЬ! Тем более, как я сам себе буду сверлить? Правильно, никак. А значит, придётся кому-то доверять свои зубы. А я этого не хотел. Поэтому лучше до кариеса было не доводить!

* * *

Меж тем я не забрасывал тренировки. И помимо того, что занимался с дружиной, практиковался с саблей со своими холопами: Ратмиром, Воиславом и Главом. У них был военный опыт, который я старался перенять. В конной сшибке они были слабоваты. Но вот с саблей и щитом — да. Самым сильным среди них был Ратмир. Его пока никому из нас не удавалось победить. Второй был Воислав. И с ним у меня получалось расходиться на равных. А вот Глав… он оказался самым слабым на саблях. Но то, что он творил с ножами… это отдельная история. Всё, что имеет заострённый конец, будь то сломанный болт, топор, да даже простая палка с острым концом. Он метал точно в цель. И этот полезный навык я тоже у него перенимал.

Что до Доброслава, Мижиты и Гаврилы, то я передумал привлекать их к тренировкам. Как бы это помягче сказать? Трусоваты они были. Стоило им взять оружие и выйти в круг, как они замирали. Боялись ударить и только защищались. В бою на таких рассчитывать было нельзя. Поэтому вся их боевая подготовка сводилась к стрельбе из арбалета. Хотя и там будет большой удачей, если они кого-то подстрелят, и ещё большей, если это будет враг, а не свой.

Поэтому эти трое холопов у меня остались на хозяйстве и всей черновой работе. Что, разумеется, сказывалось на отношении. По крайней мере Мижиту и Гаврилу нагружали все, кому не лень. Но кузнеца не трогали. Кузнец — это уважаемая профессия. И отношение у них к нему было уважительное.

Тем не менее в их отношения я не лез. Наводить демократию среди своих холопов я не собирался.

Глава 21

В один из дней ко мне привели Ваньку Кожемякина. Того самого хулигана, что избивал меня в первые недели после реинкарнации.

Выглядел он ужасно. Бледный, губы синие, трясся всем телом. Марьяна, его жена, держала его под руку и плакала.

Марьяна — это та самая девушка, что просила меня научить стрелять из арбалета. Два года назад она слишком рьяно взялась за то, чтобы окольцевать меня. И меня это отпугнуло. Хотя причина была не в этом, а в том, что не хотел я жениться в таком раннем возрасте. Рано было, что мне, что ей. И уж не знаю, как так судьба распорядилась, но год назад до меня дошли слухи, что она вышла замуж за главного забияку в Курмыше.

— Митрий, — всхлипывала она, — помоги! Он провалился в прорубь! Вытащили еле живого!

— Тащите его в дом, — скомандовал я. — Быстро!

Марьяна и двое мужиков внесли Ваньку внутрь. Я велел положить его на лежанку в операционной. Одежда была обледеневшей, и снять её не представлялось возможным. Поэтому я принялся её просто резать. И когда он остался голым, накрыли его одеялами.

Потом я приказал Марьяне растирать ноги её мужу, а сам побежал в кузницу, где Доброслав ковал гвозди.

— Доброслав! Брось! Нужны камни! Горячие! Быстро!

Он не стал спрашивать зачем, а просто схватил клещи, вытащил из горна несколько раскаленных камней, положил в металлическое ведро. Я взял, побежал обратно.

В доме завернул камни в несколько слоёв ткани. Положил к ногам Ваньки под одеяло. Потом ещё один — к животу. Тепло. Нужно согреть тело изнутри.

— Он выживет?

— Выживет, — твёрдо ответил я. Хотя сам не был уверен.

Ванька остался у меня дома. Три дня метался в бреду. Температура скакала. То поднималась, то падала. Марьяна тоже осталась у меня. Сидела рядом и помогала мне ухаживать за её мужем. И в принципе я не был против.

Я заходил каждые несколько часов. Проверял пульс, дыхание, температуру. На второй день стало хуже. Ванька почти не просыпался. Хрипы в лёгких усилились. Я боялся, что пневмония прогрессирует. Но на третий день он пошёл на поправку. Утром проснулся, открыл глаза. Посмотрел на меня.