Варяг II (СИ). Страница 48

Затем я услышал отчаянный прерывистый звук рога. Он доносился с той стороны, где сейчас был Эйвинд. Я перевел взгляд на «цепь». И обомлел. Один из самых крупных и прочных вражеских драккаров, несясь на всех парусах, подгоняемый отчаянными гребцами, с размаху, со всей своей чудовищной массой, ударил в натянутый трос. Раздался звук, похожий на удар гигантского хлыста. Трос, не выдержав чудовищной запредельной нагрузки, лопнул посередине. Его концы с диким визгом взметнулись в воздух, словно подрубленные змеи.

Наша преграда была сломлена и уничтожена. И теперь большая невредимая часть флота Харальда устремилась к гавани Буянборга, где их ждали лишь наши немногочисленные драккары и отчаянные воины на берегу.

— К коням! — закричал я, оборачиваясь к своим уставшим людям. — Нам нужно в город, на береговую оборону! Здесь мы свое дело сделали!

Я бросился к лошадям, привязанным в глубине мыса, но мое движение прервало появление одинокого всадника, скакавшего к нам по тропе. Это была Астрид. Она скакала ко мне, ее лицо было бледным, как лунный свет, волосы разметались на ветру, а в глазах таилась буря страха, отчаяния и безрассудной решимости. В руке она сжимала меч.

— Что ты тут делаешь⁈ — рявкнул я, охваченный внезапной яростью от ее безрассудства. — Я…

Но договорить мне на дали. Боковым зрением я заметил, как на меня двинулась быстрая тень Сигурда. Его лицо было искажено безумной ненавистью. Слезы высохли, оставив после себя лишь едкую соль мести. В его глазах горел недобрый огонёк…

— Мой сын погиб из-за тебя, ублюдок! — яростно захрипел он… — Это всё твои интриги! Твоя проклятая миссия! Твое колдовство! Все из-за тебя! Ты украл у него славу и любовь, ты наслал на него проклятие!

Клинок ярла со свистом рассек воздух, целясь мне в висок. Я едва успел отскочить, на ходу с силой выдергивая свой собственный меч из ножен. Сталь звякнула, высекая сноп ослепительных искр. Рука онемела от силы удара.

— Сигурд, опомнись! Сейчас не время! Враг у ворот! — попытался вразумить его Лейф, делая решительный шаг вперед. Лицо друга было искажено гневом и недоумением.

Но люди ярла мгновенно обнажили оружие и бросились на Лейфа и моих товарищей, отрезая их от меня, связывая боем. На краю мыса, под аккомпанемент рева битвы в бухте, завязалась своя, отдельная, яростная и хаотичная схватка. Брат пошел на брата в самый решающий миг.

Сигурд никого не слушал. Его удары были мощными и размашистыми, лишенными обычной для него хитрой расчетливости. Он рубил, крушил, пытаясь размазать меня по скалам. Я отбивался, отступая, чувствуя, как проклятая усталость после боя с Лейфом и управления «Рогаткой» давит на меня свинцовой тяжестью. Мои парирования становились все медленнее, ноги дрожали.

Он теснил меня к тому самому, зловещему обрыву, куда он пытался столкнуть меня во время тренировки. За моей спиной бушевало море, бившееся о черные острые скалы.

— Кончай его, ярл! Добей выродка! — кричал кто-то из его людей, сцепившись в бою с Лейфом.

Я видел, как Астрид, крича мое имя, пыталась подскакать ближе, вырваться, но один из хускарлов Сигурда грубо схватил ее коня под уздцы, заставляя животное встать на дыбы.

И в этот миг, когда мое внимание на долю секунды отвлеклось на нее, Сигурд сделал грязный финт. Обманное движение мечом в голову, за которым последовал неожиданный, молниеносный удар ногой в живот.

Я увидел его движение слишком поздно. Мощный, точно рассчитанный удар пришелся в солнечное сплетение. Воздух с хрипом вырвался из моих легких. Я потерял равновесие, споткнулся о выступающий край скалы и полетел вниз, в холодную, соленую пустоту.

В последнее мгновение, уже падая, я встретился взглядом с Астрид. В ее широко раскрытых, прекрасных глазах я увидел бездонное немое отчаяние, крик, который никак не мог вырваться наружу. Ее рука была протянута ко мне, пальцы сжимали пустоту, словно она и впрямь могла остановить падение, остановить неумолимый ход судьбы.

Я попытался сгруппироваться в воздухе, чтобы не рухнуть плашмя. А потом меня обнял обжигающий холод. Тьма хлынула со всех сторон… Соленая и беспощадная…

Глава 19

Я ушел так глубоко, что мое тело, пробив толщу ледяной воды, ударилось о донную грязь и камень. Острая боль пронзила икру на правой ноге — видимо, напоролся на что-то острое. В ушах стоял приглушенный водой грохот битвы: свист, крики, скрежет и лязг стали — роковой оркестр, дирижируемый самим Одином.

Я еле-еле вырвался на поверхность…

Мой судорожный вопль тут же утонул в хаосе сражения. Воздух ударил в грудь едким дымом спаленных драккаров и горелой плотью, но это была жизнь! Легкие горели, выворачивались наизнанку, требуя свою долю.

Чудом было, что я не разбился! Не распластался о черные зубья скал, поджидавшие внизу. В последний момент инстинкты заставили выгнуться «солдатиком», и лишь чудовищный, оглушающий удар о воду отозвался резкой болью во всех костях. Ступни онемели, словно их отковали в кузне у Торгрима.

Но мне нужно было плыть. Тело требовало движения. Нельзя было поддаваться холоду.

Над головой, с характерным свистом, пронеслись две стрелы. Они воткнулись в воду в нескольких сантиметрах от моего лица. Затем последовала еще одна. И еще…

С какого-то полуразрушенного драккара Харальда пара лучников устроила себе забаву. Я был для них дичью и мишенью для тренировки. Они скалили желтые зубы, целились в меня, как в утку на пруду. Их дикий и радостный смех сейчас казался мне самым противным на свете…

— Давай, ныряй, ублюдок! Покажи нам, как ты плаваешь! — прокричал один из них и заржал пуще прежнего.

Я снова нырнул, загребая руками в мутной холодной мгле. Вода казалась ледяным саваном. Она тянула вниз, цеплялась за одежду.

Проклятый плащ превратился в якорь и теперь уверенно тянул меня ко дну. Руки, одеревеневшие от холода, с трудом нашли медную застежку. Пальцы скользили, не слушались, казались чужими.

Еще один толчок сердца, еще одна отчаянная попытка — и застежка с трудом поддалась. Шерсть отошла от плеч и медленно пошла ко дну, унося с собой часть тяжести и страха.

Я плыл, отталкиваясь от мрака, выныривая лишь на секунду, чтобы схватить глоток отравленного, но желанного воздуха. Стрелы входили в воду рядом, оставляя за собой пузырьковые трассы, похожие на следы комет в ночном небе. Они казались неопасными, почти смешными, пока одна не просвистела в сантиметре от моего виска, резко затормозив в плотной стихии. Сердце заколотилось, выпрыгивая из груди. Конечности начинали ныть, предательски тяжелеть. Холод сковывал, высасывал силы, обещал вечный сон.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем ноги почувствовали крупную гальку, а потом и твердый песок. Я выполз на берег, как морской зверь, отчаянно хватая ртом воздух, смешанный с пеплом и солью. Руки и ноги тряслись мелкой дрожью. Икра пылала огнем, из рваной раны сочилась алая струйка, окрашивая воду у моих ног. Но я был жив. Это было мое второе рождение, что б меня!

Я поднял голову и огляделся. Бухта, которую я помнил тихой и синей, превратилась в гигантские похоронные дроги. Это было гигантское, пылающее кострище. Драккары горели, как факелы, осыпая черное, задымленное небо мириадами искр. Вода кипела от всплесков, была усеяна обломками, щитами и телами, которые качались на волнах, словно жуткие поплавки. Наши «Рогатки» все еще работали, с глухим утробным стуком швыряя камни в уцелевшие корабли Харальда, которые, словно осатаневшие звери, пытались прорваться к причалам Буянборга. Воздух дрожал от воя, треска ломающегося дерева и предсмертных хрипов.

Мы уничтожили большую часть их флота. Мы сломали хребет первой волне. Это сработало. Черт возьми, все мои расчеты, весь этот риск — все оправдалось!

Взгляд самопроизвольно скользнул вверх, на тот проклятый утес, с которого меня столкнули. Сердце сжалось в комок ледяного ужаса. Там, на краю, копошились люди, мелькали клинки, отсвечивая багровым в дыму. Кто-то с коротким, обрывающимся криком полетел вниз, ударился головой о выступ скалы и бесшумно рухнул в воду, оставив на камне широкий кровавый след. Второй, третий… Мертвецы сыпались, как осенние листья, как конфетти на каком-нибудь забытом богом празднике. Но среди падающих тел я не разглядел ни могучей фигуры Лейфа, ни хрупкого силуэта Астрид. И Сигурда не было видно. Что, черт возьми, там творилось?