Варяг I (СИ). Страница 7

Иногда просто молча смотрели на море или звезды. Курили какую-то вонючую траву, набитую в роговые трубки. Трэллам досуга не полагалось. Отдых — это сон. Если повезет.

Я сидел, тупо уставившись на свои окровавленные ладони, пытаясь хоть как-то заглушить ноющую боль в мышцах спины и плеч. Мыслей не было. Лишь пустота. Лишь скрип уключин еще стоял в ушах, хотя барабан молчал уже добрый час. Ветер был попутный. Парус — наш прямоугольный лоскут, пропитанный жиром — надулся, как грудь чемпиона. Красота и блаженство.

И тут зазвучал сигнальный РОГ!

Этот пронзительный звук прорезал морскую тишину и гул ветра в снастях. Я вздрогнул, как от плети. Вокруг мгновенно зашевелились викинги. Замерли трэллы.

— ЗЕМЛЯ! — проревел чей-то хриплый голос с носа корабля.

Слово ударило, как ток. Земля. Твердь. Не эта бесконечная, ненавистная, соленая пустыня. Я машинально поднял голову, следя за тем, куда устремились взгляды викингов. Они все смотрели вперед, за левый борт, щурясь от солнца. Я вытянул шею, пытаясь увидеть хоть что-то поверх спин впереди сидящих.

И увидел. Вдалеке, на стыке свинцового моря и серого неба, темнела узкая, неровная полоска. Сперва тонкая, как нитка, потом шире, четче. Что там было, я пока не мог разобрать. Но я точно знал, что это ЗЕМЛЯ.

Первым чувством была дикая, животная радость. Конец этому морскому аду! Хоть ненадолго. Хоть на день.

Но следом за этим шла мысль, холодная и точная: «Сейчас опять грести заставят. Швартоваться».

Радость схлынула, оставив горький осадок. Даже вид суши не сулил отдыха. Только новую порцию каторжного труда. Я бессильно опустил голову. Ладони заныли сильнее.

Подходили медленно. Берег рос, набирал объем, краски. Сперва просто темная полоса, потом угадывались очертания холмов, покрытых сочной, яркой зеленью. Непривычно яркой после дней серого моря.

Потом показались скалы. Величественные, мрачные, обрывающиеся прямо в воду. Фьорды. Мы заходили в узкий извилистый залив, окруженный высокими берегами.

Вода здесь была не свинцовой, а изумрудно-зеленой, чистейшей. Видно было каждый камень на дне.

А воздух… Воздух сносил башку. Резкий, чистый, наполненный ароматами хвои, мокрого камня, морской свежести и какой-то дикой, незнакомой сладости… Может, вереском? Я вдыхал полной грудью, забыв на миг о боли, о рабстве.

Красота места била под дых, неожиданная, первозданная.

На берегу, у самой воды, раскинулось поселение. Не город, конечно, по моим меркам. Деревня. Но какая! Не грязные лачуги, а крепкие, аккуратные срубы под крутыми, высокими крышами из дерна или дранки. Длинные дома — настоящие халле, как в учебниках. Между ними вились ухоженные тропинки, загоны для скота. Дымок пыхтел из пустот в крышах. На причале стояло несколько драккаров поменьше нашего и около десяти лодок-однодревок. И Люди… Много людей.

Наш драккар плавно скользил к причалу. Викинги на борту оживились. Кричали, махали руками тем, кто стоял на берегу. И спустя какое-то время мы подошли к деревянному настилу. Бросили канаты. Пришвартовались.

На мостик выскочили женщины, девушки, дети и старики.

Если внешность последних меня никак не удивила, то вот женщины викингов… Я ожидал увидеть этаких амазонок, грубых и воинственных. Ан нет. Многие были… красивы. Сильно. Без всякой дурацкой косметики. Высокие, статные, с длинными косами — русыми, рыжими, темными. Лица — открытые, скуластые, с ясными глазами. Одеты в длинные, но практичные платья из шерсти или льна, подпоясанные кожаными поясами с подвесками — ножны, ключи, кошельки. На шеях — бусы. Фибулы игриво поблескивали на груди.

Они смеялись, выкрикивали имена, бросались навстречу своим мужьям, сыновьям, братьям. Обнимались крепко, не стесняясь. Целовались. Не по-современному страстно, но тепло, по-хозяйски.

Детишки визжали от радости, карабкались на отцов. Те подбрасывали их в воздух, хлопали по плечам, орали что-то веселое. Картина была на удивление… домашняя. Теплая. Атмосферная. Дышалось здесь легче. Была в этом месте какая-то сила. Я смотрел на эту встречу, и в горле комом встало что-то — то ли зависть, то ли тоска по чему-то навсегда утраченному.

Но эта радость встречи была не для пленников. Нас, человек десять, согнали с корабля последними. Построили на причале, в стороне от общего веселья. Колонной. Я стоял, опустив голову, стараясь не привлекать внимания. Руки жгло. Спина ныла. Внутри все сжалось. За все время плаванья — ни сил, ни возможности, ни желания не было знакомиться с другими пленными. Они шептались по ночам на каком-то гортанном, непонятном мне языке. Не славянском. Финно-угорском, что ли? На меня смотрели с подозрением или равнодушием. Как на чужака. Да я и сам был не в настроении для тёплых бесед. Мы были просто живым грузом. Товаром.

Я услышал шаги. Тяжелые, уверенные. Я узнал их, не поднимая головы. Бьёрн Весельчак. Он подошел к нашей шеренге. Я почувствовал его взгляд на себе. Оценивающий. Прищурился. К нему подошел другой викинг — широкоплечий, с рыжей бородой и хитрыми глазами. Тот самый, что командовал гребцами. Он кивнул в мою сторону.

— Ну что, Бьёрн? — спросил Рыжий. — Твой трэлл-знахарь пригодился-таки! Хальвдан ходит, орет, как бык. Рана зажила.

Бьёрн хмыкнул, не отводя от меня глаз. Я стоял, как истукан, стараясь дышать ровно.

— Зажила, — буркнул Бьёрн. — Не воняет гнилью. Промывал, мазал чем-то… Говорит, знает травы.

— Хм, — протянул Рыжий, почесал бороду. — Значит, толк есть. Мне такой пригодился бы. У меня жена… животом мается. Знахари местные — дармоеды. Травы носят, а толку — ноль. Продашь? Дам серебра. Хорошо дам. И за то, что Хальвдана выходил.

Сердце у меня екнуло. Продать? Другой хозяин? Неизвестность. Может, лучше? Может, хуже? Бьёрн хоть не зверь бездумный. Этот Рыжий смотрел хищно.

Ярл медленно покачал головой. Усмешка под усами тронула его губы.

— Не-а, Асгейр. Не продам. Это подарок Эгира. Морского Старика. Раздавать его дары — к беде. Сам знаешь. Разгневается. Шторма нашлет. Или кита под борт выкинет. — Он сказал это с полной уверенностью. Для него это была не метафора, а суровая реальность.

Асгейр фыркнул, разочарованно. Плюнул между моих ног на деревянный настил.

— Жадность, Бьёрн, жадность. Эгир тебе за одного трэлла шторм не пошлет. А коли боишься… — Глаза Асгейра блеснули холодным любопытством. — Может, его тогда в жертву принесем? На ближайшем тинге? Чужеземных знахарей боги привечают. Сила в них чужая, но… может, перейдет к нам? Один не отказался бы от такого подношения. Особенно если знахарь… не совсем свой. — Он многозначительно посмотрел на меня. Взгляд был как у мясника, оценивающего тушу.

Меня бросило в холод. Вот чего мне только не хватало, — так это стать жертвой! Распластают, как барана, и глазом не моргнут.

Паника взметнулась в моей голове. Я мог бежать… Но куда? В воду? Схватят. Забьют насмерть на месте. Я напряг все мышцы, готовясь к… неизвестному. Глаза метнулись к Бьёрну. Его решение сейчас было для меня жизнью или смертью.

Ярл помолчал. Потом махнул рукой, как отмахивается от назойливой мухи.

— Наплевать мне на твои советы, Асгейр. Успеется. Пока живой, пусть работает. Хозяйке в доме помощник. Или в кузницу. Руки, видать, не дурак марать. — Он ткнул пальцем в мои окровавленные ладони. — А там видно будет. Крови и без него хватает проливать. Иди к своей, а то ревновать начнет. — Бьёрн хлопнул Асгейра по плечу, уже без злобы, по-товарищески, и повернулся к нам. — Эй, трэллы! За мной! Шевелись!

Угроза миновала. Пока. Я выдохнул, еле слышно. Ноги подкосились.

Меня повели вверх от причала, по тропинке, к одному из больших длинных домов на краю селения. То был дом Бьёрна. Веревка на шее натягивалась, заставляя идти в ногу. Я краем глаза видел любопытные взгляды — женщин, детей, стариков, сидевших у домов. Смотрели без особой злобы, скорее с привычным любопытством, как на новый скот.