Как стать продюсером 3 (СИ). Страница 14

Это была самая трудная и самая бессмысленная победа за всю мою многовековую жизнь. И почему-то она принесла больше радости, чем все мои недавние корпоративные триумфы.

На следующий день я сидел в уютном кресле напротив Танака Акиры. Её изумрудная аура сегодня казалась особенно глубокой и безмятежной.

— Ну что ж, Таката-сан, — её губы тронула знакомая мягкая улыбка. — Как поживает наш внутренний демон? Всё ещё воюете с офисным дресс-кодом или нашли новые поводы для экзистенциального кризиса?

Я усмехнулся. После вчерашнего у меня была идеальная аналогия.

— Знаете, Танака-сан, я тут, кажется, понял свою главную проблему. Представьте, что вы всю жизнь водили огромный, ржавый самосвал по пустыне, где единственное правило — не врезаться в горизонт. А потом вас внезапно пересадили в крошечную, юркую спортивную машинку и сказали ехать по забитым улочкам Токио в час пик.

— Занятная аналогия, — кивнула она, и её проницательные глаза блеснули интересом. — И как успехи? Много штрафов за превышение скорости?

— Я скорее врезаюсь в витрины, — признался я. — Жму на газ по привычке, а эта штуковина улетает вперёд, как ошпаренная. Но, кажется, я нашёл себе инструктора по вождению. Одна знакомая… скажем так, опытный механик. Учит меня чувствовать педали, а не вдавливать их в пол.

Танака-сан откинулась в кресле. Её улыбка стала острой, как скальпель.

— Очень поучительная история, Таката-сан. Вы поразительно быстро учитесь. Главное, — она подалась вперёд, и её голос стал тихим и доверительным, — чтобы ваш «инструктор» не оказался любителем экстремальной езды по встречной полосе. Знаете ли, это может привести к очень неприятной аварии. И очень дорогой. Особенно когда в ней участвуют такие редкие и эксклюзивные модели, как ваша.

Я замер. Вот те на. А психолог-то не так проста. Она не просто слушает, она всё видит. Изумрудная аура… спокойная, как поверхность озера, под которой прячется левиафан. Она только что сделала свой ход. И это было не просто предупреждение. Это было приглашение к игре.

— Не беспокойтесь, Танака-сан, — я улыбнулся ей своей самой обезоруживающей, самой дьявольской улыбкой. — Я всегда пристёгиваюсь. А если мне не нравятся правила дорожного движения, я просто строю свою собственную трассу.

Глава 10

Кто бы мог подумать, что обычная строительная каска станет моим пропуском к славе? Мой блог не просто выстрелил — он устроил в интернете настоящий фейерверк. Я, скромный офисный планктон Таката Кацу, внезапно стал… ну, почти рок-звездой. Только вместо гитары у меня был мастерок, а вместо кожаных штанов — заляпанные цементом джинсы. Мои короткие, до смешного дурацкие ролики, где я в каске, сдвинутой набекрень, приставал к суровым строителям с вопросами вроде: «А правда, что если этот болт выкрутить, то всё здание сложится, как карточный домик?», разлетались по сети быстрее, чем сплетни в нашем офисе.

Народ был в восторге. Комментарии сыпались тысячами: «Таката-кун, ты гений!», «Наконец-то кто-то показал, что стройка — это весело!», «Я теперь репортажи Рыжего Демона жду больше, чем новую серию!». Последнее грело мою дьявольскую душу особенно сильно. Рейтинги ожидания нашего сериала взмыли в стратосферу. Йоко, моя прекрасная начальница, пыталась делать строгое лицо, но я-то видел, как она украдкой хихикает, просматривая очередной мой шедевр. Даже братья Бару, мои вечно весёлые кураторы, отсматривали каждый ролик и, давясь от смеха, махали рукой: «Пускай в эфир! Этот парень — чистое золото!». Я был на вершине мира. Я был Элвисом Пресли среди арматуры и бетономешалок.

Но пока я наслаждался лучами своей внезапной славы, в другом месте, на самой вершине токийского мира, за моим скромным блогом следили с куда большим интересом.

В огромном кабинете, где сам воздух, казалось, был соткан из власти, Кимура-сама, мой босс и по совместительству могущественный демон, неотрывно смотрел на гигантский экран. Рядом с ним, в уютной полутени, расположилась его «Госпожа». Её алые, как кровь, глаза жадно впитывали информацию с десятков графиков. Это были не скучные биржевые котировки. Разноцветные линии показывали всплески канжо — чистой эмоциональной энергии — по всему городу. И самые жирные, самые сочные пики этих всплесков появлялись аккурат в момент выхода моих видео.

— Он просто идеален, — промурлыкала «Госпожа», растягивая губы в хищной улыбке. Её голос был похож на шёлк, которым душат. — Ты только посмотри, мой дорогой Кимура. Он заставляет этих букашек чувствовать. Радость, смех, любопытство, предвкушение… Миллионы, миллиарды крошечных искорок. А мы… мы просто стоим с корзинкой и собираем этот сладкий урожай.

На огромной карте Токио зажигались огоньки — их ретрансляционные башни, которые, словно гигантские пылесосы, втягивали в себя эту невидимую энергию, делая её густой и почти осязаемой.

— Он всё равно странный, — пробасил Кимура-сама, не сводя глаз с моего улыбающегося лица на одном из экранов. — Слишком везучий. Слишком… другой. Я не чувствую его, и это мне не нравится. Но, — он перевёл взгляд на стремительно растущие цифры, — пока он приносит такую пользу, пусть тешится.

«Госпожа» тихо, мелодично рассмеялась.

— Конечно, пусть. Пусть играет в своего популярного продюсера. Чем ярче он будет сиять, тем гуще и слаще будут тени, которые мы соберём.

— Парень, ты ходишь по очень тонкому льду, — сказал Нооро. Мы летели на острова в частном вертолёте, и он поправил свои вечные тёмные очки, откинувшись в кресле. — Но, чёрт побери, как же это эффектно! Наш отдел маркетинга рвёт на себе волосы. Они не могут понять, как какой-то парень с телефоном и каской уделывает их с многомиллионным бюджетом.

— Это называется талант, Нооро, — скромно произнёс я, глядя в иллюминатор. — Его нельзя купить. Можно только унаследовать от очень-очень-очень далёкого предка.

Саракэ хмыкнул.

— Смотри не заиграйся. Кимура-сама, конечно, доволен цифрами, но он терпеть не может, когда кто-то становится популярнее его самого.

— Я буду осторожен, — заверил я их с самой невинной улыбкой, на которую был способен. — Тише воды, ниже травы. Буду как мышка. Очень большая, обаятельная и безумно популярная мышка в стильной каске.

На стройплощадке меня встречали овациями. Серьёзно, мне не хватало только красной ковровой дорожки. Работяги махали мне, как старому другу, а прораб, Масуда-сан, чуть ли не со слезами на глазах показывал, что они, вдохновившись моим последним роликом про «дух коллективизма и бетона», перевыполнили план на два дня вперёд. Я с удовольствием отснял новый репортаж, где с важным видом объяснял зрителям, что правильный изгиб арматуры создаёт «саспенс» и «драматургию» всей конструкции.

Но мой мозг, привыкший за тысячелетия решать задачки посложнее, чем выбор правильного фильтра для видео, требовал настоящей работы. И он её получил. Я заметил, что на одной из ключевых площадок царит гробовая тишина. Подойдя ближе, я увидел Масуду-сана, который смотрел на планшет с таким видом, будто там был смертный приговор.

— Что случилось, Масуда-сан? — спросил я, лениво наводя на него камеру. — Вдохновение покинуло? Или гвозди не того калибра привезли?

— Хуже, Таката-сан, в тысячу раз хуже! — простонал он, хватаясь за голову. — Баржа с основными материалами не может причалить! Отлив! А единственный объездной путь… его завалило оползнем! Мы теряем целый день! Это провал! Катастрофа! Конец!

Я опустил телефон. Катастрофа? Ну-ну. Для этих смертных — возможно. А для меня — занятная головоломка на пару минут. Я отобрал у прораба планшет. Карты, схемы, графики приливов… Человеческий мозг здесь видел стену. А я… я видел обходные пути.

— Так-так-так… — пробормотал я, водя пальцем по экрану. — Оползень здесь, понятно… А вот эта старая дорога через лес, которую все боятся, потому что там якобы живут злые духи… она же на месте? Проходимость плохая, но для пары лёгких грузовиков сойдёт. А баржу… баржу разворачиваем и гоним вот в эту бухту. Да, крюк приличный, но там есть заброшенный пирс. Если мы прямо сейчас отправим оттуда три скоростных катера с самым нужным, а по лесной тропе пустим технику…