Системный Кузнец. Трилогия (СИ). Страница 121

– Ульф… Ульф, – пробормотал, чувствуя, как краснею. – Убери. Вытри это. Потом, ладно? Нам… нам нужно заниматься делом. Впереди много работы.

Чувствовал себя не в своей тарелке, в моём мире такое сложно себе представить. Ну, разве что в детском саду.

Ульф замер, медленно вытащил палец, невозмутимо вытер его о штанину и вновь уставился на меня ничего не выражающими глазами. Прошло несколько секунд.

– Ладно, – наконец произнёс тот низким и ровным голосом, а потом замер в ожидании следующей команды.

– Значит так, – решил начать с самого главного. – Возьми‑ка тот молот.

Кивнул на старенькую кувалду, что висела на стене.

Парень медленно перевёл пустой взгляд на неё, а секунду спустя просто пошёл и сделал то, что я попросил – без вопросов и без колебаний. Снял с гвоздя восьмикилограммовый молот и взял его в одну руку так легко, будто тот был сделан из картона.

Это уже чертовски порадовало.

– Не тяжело? Удобно?

Ульф, следуя моей команде, несколько раз встряхнул инструмент в руке, проверяя вес.

– Удобно, – ответил как робот‑автоответчик, без малейших эмоций.

– Как думаешь, долго сможешь им махать?

Парень отвёл взгляд в сторону. Выражение лица не изменилось, но что‑то подсказывало, что в черепной коробке идёт напряжённый мыслительный процесс.

– Долго, – ответил наконец.

Это важно – слишком уж хорошо помнил, как туго самому приходилось в шкуре молотобойца, как эта самая кувалда, казалось, вырывала руки из плеч.

– Так, отлично. – На мгновение задумался, с чего начать экзамен. – А… знаешь, что это такое? – Указал на наковальню в центре кузни.

Ульф посмотрел на неё, потом на меня, потом снова на неё.

– Стол кузнеца.

«Стол кузнеца?» – пронеслось в голове. – «Ну, приплыли».

– Это наковальня, Ульф. На неё кладётся раскалённая заготовка. А затем кузнец и молотобоец бьют по ней, чтобы из бесформенного куска железа получилась новая вещь. Что угодно – от ножа до топора.

– Ага, – кивнул детина, продолжая держать кувалду так, будто это была простая палка.

– А вот это – мехи. Мы их скоро будем перестраивать, – махнул рукой в сторону старой кожаной гармошки. – Ими раздувают жар в горне.

Подошёл ближе к парню, пытаясь понять по лицу, что из всего этого тот усвоил. Но лицо было абсолютно непроницаемым, как плохо прорисованная текстура из древней видеоигры.

– Хорошо, – сказал Ульф.

В общем, так мы и продолжили. Я провёл ему целую лекцию: объяснил устройство кузни, рассказал о процессе работы молотобойца в паре с кузнецом. Детина то просто кивал, то отвечал что‑то односложное. Несколько раз даже переспрашивал, точно ли тот всё понимает, и он просто говорил: «Да».

Не знал, верить ли ему – решил устроить тест. Попросив его отложить наконец кувалду, начал задавать вопросы: о том, когда молотобоец должен бить, а когда – ждать, почему нельзя бить по холодному металл и, к изумлению, Ульф ответил верно на все вопросы. Да, ответы были сухими, но суть парнишка уловил.

Это заметно обрадовало – захотелось немедленно попробовать поработать с ним над чем‑то конкретным. Взгляд метнулся к куче металлолома, куда вчера с досадой швырнул заготовку для ручника. Нет, молот должен быть идеальным – нужно сначала обкатать парня на какой‑нибудь ерунде.

«Хорошо,» – подумал. – «Давай сделаем простой нож». Он никуда не пойдёт – останется здесь, заодно и я попрактикуюсь, и Ульф тоже. А если выйдет что‑то годное – отнесу Свену, продам на рынке или просто положу на полку – вдруг кому‑то приглянется.

Выбрал кусок грязного кричного железа и объяснил здоровяку, в чём его отличие от стали. Затем раздул горн, и мы приступили.

– Так, Ульф, смотри. Сейчас я нагрею эту полосу. Когда положу на наковальню и ударю своим молотом – вот сюда, – показал на заготовке, – ты должен будешь ударить своей кувалдой точно в то же место. Не со всей дури – сильно, но точно. Понял?

– Да, – ровным голосом ответил детина, беря в руки кувалду.

Нагрел полосу до ярко‑оранжевого цвета, выхватил и положил на наковальню.

– Готов?

– Да.

Я прицелился и нанёс направляющий удар ручником, железо звякнуло.

И в следующую долю секунды Ульф ударил.

Ожидал чего угодно – что парень промахнётся, ударит слишком слабо или слишком сильно, что попадёт по наковальне. Но то, что произошло, заставило замереть.

Удар был не просто сильным, а чудовищно сильным. Но при этом – нечеловечески точным. Огромный боёк кувалды опустился точно в то место, где осталась отметина от моего молотка, с сотрясающим всё вокруг ударом. Раскалённый металл поддался и просел, словно был из воска. Отдача от удара прошла по наковальне и ушла в пол, почувствовал ногами. Но ни одной лишней вибрации и ни одного смещения – чёрт возьми, идеальный удар.

Ошарашенно посмотрел на Ульфа – тот стоял, держа кувалду наготове, с тем же пустым лицом, ожидая следующей команды. И тут до меня дошло – передо мной стоял не просто «тугодум», а гений. Гений гребаного удара.

Глава 5

Сказать, что мне потребовалось некоторое время, чтобы оправиться от шока – ничего не сказать. После этого идеально точного, мощного, почти хирургического удара, я стоял и во все глаза таращился на этого увальня – тот предстал передо мной в совершенно ином свете.

Находка! Не просто находка, а грёбаный алмаз, который все принимали за булыжник. Человек, который не задаёт лишних вопросов, не капризничает, а просто делает, при этом понимая всё с полуслова. Как, чёрт возьми, в этой деревне никто до сих пор не догадался использовать эту машину для убийства металла⁈

Инстинктивно обернулся в поисках Брика, чтобы выразить безграничную благодарность, но тут же вспомнил, что мальчишка давно ушёл в дом. Снова посмотрел в пустые глаза Ульфа, положил молот на наковальню, обошёл её и протянул парню руку.

– Ульф. В прошлый раз ты не пожал мне руку, старина. Может, ты не знаешь, но так мужчины выражают уважение другому мужику. Пожми её, Ульф. Ты принят.

Гигант смотрел на протянутую ладонь, и его глаза, как и прежде, ничего не выражали. Сперва. Но затем, где‑то в самой их глубине промелькнуло что‑то живое, похожее на узнавание. Словно человек на секунду пробудился глубокого сна.

А в следующий момент лицо Ульфа расплылось в такой детской и наивной улыбке, какой никогда ни у кого не видел. Улыбку сопроводил восторженный звук, вырвавшийся из его лёгких сам собой, что‑то вроде «Ы‑ы‑ы!».

И он, всё ещё держа кувалду в одной руке, другой схватил мою кисть и начал трясти. Трясти так, будто пытался выкачать воду из колодца. Я почувствовал, как кости затрещали, и был уверен, что детина сейчас просто оторвёт мне руку. Терпел, улыбаясь сквозь слёзы, пока тот не остановится, но конца рукопожатию не было видно.

– Всё, Ульф! Всё! Хватит! – смеясь и одновременно морщась от боли, проговорил ему. – Принят! Принят! Руку отпусти!

Ульф остановился, разжав медвежью хватку. Улыбка медленно сползла с его лица, и оно вернулось в привычное состояние. Я выдохнул, тряся онемевшей рукой.

– Итак, Ульф, теперь хочу показать тебе ещё кое‑что.

Пока заготовка остывала, подвёл парня к старым мехам и объяснил вторую обязанность – качать мехи и следить за цветом металла. Последнее не так обязательно, координировать процесс всё равно буду я, но важно, чтобы человек понимал, что и почему он делает.

Попросил его встать за рычаг. Затем, когда заготовка ножа остыла до тёмно‑серого цвета, бросил её обратно в горн.

– Качай, Ульф. Смотри, как воздух взаимодействует с углями и металлом. Твоя задача – постараться держать жар как можно более ровным. Сейчас нам нужен оранжевый – не красный и не жёлтый. Попробуй.

Паренёк взялся за длинный рычаг и кивнул.

– Угу.

Принялся за работу. Теперь я мог стоять у жаркого горна, не отвлекаясь на изнурительное качание. Мог полностью сконцентрироваться на заготовке, на её температуре, не убивая силы на монотонный труд.