Где моя башня, барон?! Том 3 (СИ). Страница 4

— Ты для начала до ума столовку доведи, а потом уже будем о ресторане думать, — засмеялся я и потрепал Валька по волосам.

— Да чё её доводить? Персонал уже нанял, — улыбнулся друг, заблестев взглядом энтузиаста. — Готовы выйти в любой день. Сейчас с мебелью и обоями разберусь, и готово. Можем открываться.

— Значит, через два дня? — хмыкнул я.

— Выходит, что так, — самодовольно заявил Валёк и шмыгнул носом.

— Красавец! Тогда не буду мешать. Тем более плиточник, похоже, опять косячит, — сообщил я, заглянув за плечо поварёнка.

— Николай Трофимович! Ты опять линию завалил⁈ — рявкнул Валёк и влетел в столовую.

Смеясь, я отправился в СОХ. Потренировался, поужинал. А как только стемнело, снова наведался на земли воронежцев.

На этот раз всё шло намного проще. Да, охраны было валом. Но я захватил с собой деревянный тренировочный меч, и сражения в кабаках стали длиться от минуты до десятка секунд. Правда, таким образом я успел отлупить охрану всего в двух заведениях, а после этого за мной погнались.

Но что такое погоня по тёмным улочкам Хабаровска? Тут и днём чёрт ногу сломит, а ночью… Одним словом, гнались за мной тридцать бойцов, до финиша не добрался никто. У одних заболели берцовые кости, у других шишки на лбу выросли, третьи вообще не поняли, кто и откуда атакует, и рванули наутёк.

На всякий случай я решил закончить вылазку и уже собирался возвращаться в СОХ, когда заметил приоткрытую дверь в подъезд. В лунном свете красовалась оставленная кем-то банка краски. Зловеще улыбнувшись, я откупорил её и отправился творить!

Владения воронежской банды, 5 часов утра

Автомобиль, рыча, ехал по просторной улице, а внутри него сидел Иван Викторович Хазаров. Мужчина средних лет, бакенбарды, густая рыжая борода, монокль на левом глазу, руки украшены золотыми браслетами. Он был одним из авторитетов воронежской банды, хотя больше походил на аристократа, чем на бандита.

Хазаров пребывал в приподнятом настроении. Смотрел в окно, мурлыкая себе под нос мелодию.

— «Как-то с Мусей я прилёг на сена стог…» — с улыбкой пел Хазаров.

— Иван Викторович, а вы чего такой весёлый? — поинтересовался водитель, зыркнув в зеркало заднего вида.

— А чего мне печалиться? Все наши живы. Заведения как платили за защиту, так и платят. Тесак на связь не выходит. Считай, что ничего и не случилось, — пояснил Хазаров. — Да, у пары бойцов имеются переломы. И что? Каждый год мы закусываемся друг с другом, и случается всякое. Только до смертоубийств никогда не доходит. Понимаешь? Это обычный ход вещей.

— Ну так-то да. Но ведь раньше никогда… — начал было водитель, но Хазаров его тут же одёрнул.

— Смотри на дорогу и не порти мне настроение, — процедил он. — Да, Тесак по пьяне сболтнул лишнего. А излишне ретивый подчинённый полез выполнять бредни Тёсарева. Ты сам знаешь, какие у них сейчас проблемы. Двух авторитетов из трёх положили всего за пару недель. Вот где проблемы! А то, что нашим носы посворачивали, это ничего страшного. Мы железякам рёбра тоже нередко ломаем.

Проезжая мимо магазина с огромными витринами, Хазаров прилип к окну, задохнувшись от возмущения.

— Тормози! Тормози, я сказал! — рявкнул он, и водитель моментально исполнил его приказ.

От резкого торможения Хазарова бросило вперёд, и он едва не ударился головой о впереди стоящее сиденье. Но это его уже не волновало. Выбежав на улицу, он не мог поверить своим глазам. Но всю витрину красовался стих, намалёванный кислотно-зелёной краской:

'Мы воронежскую банду провернули на х…

И теперь я этим шавкам спичкой шёрстку подпалю!

Будут охать и кричать, но на помощь не позвать.

Все, кто им помогут, вместе с ними сдохнут!'

Под похабным стишком расположилась нарисованная красным железная дорога.

— Сука… — прорычал Хазаров и, достав телефон, набрал чей-то номер.

— Алло, — проговорил заспанный голос.

— Я тебе сейчас рифму скажу на твоё «алло»! — злобно выкрикнул Хазаров. — Живо просыпайся и дуй к кафе «Малая Венеция». Тут какой-то мудак про нас стих написал. Краску захвати. Нужно эту погань зарисовать.

Разозлённый, он направился обратно к машине.

— Твою мать, ну Тесак…. Совсем берега попутал, — прошипел Хазаров. — Потребую, чтобы он своего рифмоплёта за яйца подвесил, а заодно компенсацию нам выплатил.

Авторитет плюхнулся на заднее сиденье автомобиля и услышал голос водителя:

— Иван Викторович, смотрите. Впереди ещё стишки, — махнул рукой водитель. — Почти на каждом здании…

Повисла гнетущая тишина. Капилляры в глазах Захарова начали стремительно лопаться, а ноздри раздувались как кузнечные меха. Не потому, что его людей избили, и не потому, что наговорили глупостей. Эти проклятые надписи уже читают люди, идущие на работу.

Авторитет — интересная вещь. Он зарабатывается всю жизнь, а просрать его можно… Из-за одного охреневшего рифмоплёта. К тому же то, что Тесак не берёт трубку уже второй день, чертовски странно. Видимо, этот сучонок и правда решил объявить войну. Со злости захлопнув дверь, Хазаров снова позвонил.

— Иван Викторович, мы найдём его, — послышался разъярённый мужской бас.

— Найдёте, сыщики хреновы, — хмыкнул Хазаров. — Но потом. А сейчас бери всех наших и отыщи Тесака.

— Вас понял, — сухо ответил бас. — А что потом? Убить его?

— Ты совсем идиот? — рявкнул Иван Викторович. — Я хочу, чтобы ты притащил его ко мне. Живым, но необязательно здоровым.

— Сделаем, — коротко произнёс голос.

В трубке послышались гудки. Хазаров убрал телефон в карман и, посмотрев в окно, процедил сквозь зубы:

— Захотел отобрать у нас рестораны? Тогда сам лишишься заводов. Причём отдашь мне их по своему собственному желанию.

На следующие двое суток график сна и бодрствования сместился. Днём я отсыпался, вечером тренировался с бойцами СОХ, а как только темнело, отправлялся в гости к воронежцам.

Гоблин брался за краску и расписывал на уличных стенах похабные стишки о том, что железнодорожники сделают с воронежцами. Ну а я подкидывал масла в огонь — вламывался в кабаки воронежцев и метелил всё, что движется. При этом не забывал во всеуслышание сообщать о том, что железнодорожники сила. Само собой кличку Тесак я тоже выкрикивал.

Оказалось, что за один вечер можно разгромить десяток заведений, умело используя фактор внезапности и тёмные неосвещённые уличные островки, притом заходя на праздник, например, через окно или чердак. Да, предпринимались робкие попытки поймать меня. Уголовники с фонариками и факелами носились за мной, отбрасывая резкие тени во все стороны. Но результатов их поиски не давали.

Если бы у них был маг света, то это могло бы многое изменить. А так им приходилось получать увечья и вариться в зреющей ненависти к железнодорожникам.

Время пролетело быстро, и я даже не заметил, как настала пора открывать столовую.

Из-за ночной смены я проспал открытие. Спохватился ближе к обеду. Быстро умылся, надел свой лучший и единственный костюм и на такси отправился в столовку. Подъезжая к месту, я увидел длинную очередь, выстроившуюся у входа. В основном здесь я увидел работяг. Руки их были грязными, робы потёртыми и в пятнах, но взгляды весёлые и устремлённые в сторону входа.

Неужели план Валька сработал и всё общежитие теперь кушает у нас? Выбравшись из машины, я направился в столовку и нарвался на десятки суровых взглядов. Судя по всему, тут была живая очередь, а я пролез внутрь, нарушив негласный порядок. «Ох мать моя…» — присвистнул я, увидев, что внутри все столики заняты.

Валёк носился как угорелый от столика к столику, собирая подносы с грязными тарелками. Около одного из столов я его и поймал.

— Здорова, совладелец. Ты чего? Официантом на полставки решил подработать? — спросил я, забирая из его рук поднос.

— Володька, да мы зашиваемся! — выпалил Валёк, страшно выпучив глаза. — Кто ж думал, что столько народа завалится? На завтраке было ещё ничего. А вот на обед притащились мужики со всех близлежащих заводов. Всё, извини. Нужно бежать.