MARVEL: Небесный Кузнец (СИ). Страница 13

Тут я хорошенько зевнул и наконец-то обратил внимание на часы. Час ночи. Учитывая, что в последний раз я спал меньше пяти часов, истязать организм дальше было бы глупо. Ладно, Бульбамёт может подождать до завтра. А вот что не может, так это эксперименты с инвентарем. Это не займет много времени, но даст мне понимание моей чуть ли не единственной моей материальной способности с приставкой «супер».

Первый эксперимент, самый очевидный: контейнеры. Коробки под рукой не нашлось, поэтому я вытащил ящик стола, накидал в него всякую мелочевку — ручку, ластик, пару скрепок, старый ключ — прикоснулся и мысленно отправил его в инвентарь. Успех. Он занял одну ячейку, несмотря на содержимое. Отлично.

Но что с самим содержимым? Является ли ящик «контейнером», сохраняющим относительное положение вещей, или они сваливаются в общую кучу в подпространстве? Я вернул ящик в реальность, аккуратно разложил внутри ручку, ластик и несколько монет, запомнив их точное расположение. Снова убрал в инвентарь и тут же достал. Все лежало на своих местах, до миллиметра. Инвентарь сохранял не только сам объект-контейнер, но и всю его внутреннюю структуру. Это открывало колоссальные возможности для транспортировки сложных и хрупких устройств в будущем. Никакой тряски, никаких ударов.

Дальше — жидкости. Налив в стакан воды, я попытался поместить в инвентарь только воду, проведя пальцем по ее поверхности. Ничего. Система, видимо, требовала четко очерченных границ объекта. Тогда я поместил в инвентарь весь стакан с водой. Успешно. Когда я достал его, ни одна капля не расплескалась. Более того, на стенках стакана не было ни малейшего конденсата, хотя в комнате было довольно тепло. Это наводило на мысль о полном стазисе не только времени, но и термодинамических процессов.

Следующий логичный тест — время. Включив секундомер на смартфоне, я убрал его в инвентарь. Выждал, как мне показалось, около тридцати секунд и вернул телефон. Секундомер показывал то же самое время, что и в момент исчезновения, до сотой доли секунды. Время внутри инвентаря было заморожено. Зафиксировал.

Затем эксперимент, связанный с живыми существами. Осмотрев комнату, я нашел в углу потолка небольшого паучка. Аккуратно подставив палец и прикоснувшись к паукообразному, я пожелал поместить его в инвентарь, но система ответила мгновенным и четким ментальным блоком.

[Живые существа не могут быть помещены в Инвентарь!]

Ну и ладно, не больно-то и хотелось. Проверяем вес и габариты. Из тяжелых вещей в моей студии были только полупустой холодильник и двухметровый платяной шкаф. Оба без малейших проблем отправились в инвентарь и вернулись обратно. Предельный вес и габариты пока не установлены, и, похоже, они весьма велики.

Финальные эксперименты — с физическими законами. Я нагрел сковороду на плите до шипения и убрал ее в инвентарь. Затем скомкал лист бумаги в шарик, подбросил его и, пока он был в воздухе, тоже отправил в инвентарь. Когда я вернул шарик, он просто появился в моей руке, не сохранив импульса падения. Я повторил эксперимент с более тяжелым деревянным бруском — тот же результат. Импульс не сохраняется. А вот тепло — еще как. Достав сковороду через десять минут, я ощутил исходящий от нее жар, будто только что снял с плиты. Стазис действительно распространялся и на термодинамику.

Укладываясь спать, я в последний раз мысленно прокрутил результаты. Отсутствие сохранения импульса было небольшим разочарованием. Идея «выстреливать» предметами из инвентаря была заманчивой. Но в то же время это было и благословением. Это означало, что я не смогу случайно устроить катастрофу, достав на ходу тяжелый предмет.

Если резюмировать, то система была не только мощной, но и, по-своему, безопасной. Она давала мне невероятные возможности, но и ставила четкие рамки. «Нельзя помещать живое». «Импульс не сохраняется». Это не баги, а своего рода фичи. Правила, которые заставляют искать более изящные решения, чем применение грубой силы. Система не хочет, чтобы я стал богом, швыряющимся астероидами из кармана. Она хочет, чтобы я оставался ремесленником. Умным, хитрым, изобретательным ремесленником, который использует законы своего мира и своей силы для достижения целей. И этот подход мне импонировал. Он довольно… честный.

Перед тем как окончательно провалиться в сон, я улыбнулся. Завтра я буду строить картофельную пушку. Это будет нелепый, почти детский проект. Но в этом новом мире он для меня является чем-то большим. Это мой первый настоящий акт творения чего-то сложнее деревянных фигурок.

Глава 7

Следующее утро встретило меня не просто хорошим настроением, а настоящим ментальным взрывом, цунами чистой энергии. Пробуждение было сродни удару тока, но не болезненного, а живительного, который мгновенно выпарил остатки сна и вчерашней усталости. Я подскочил с кровати с таким яростным, первобытным зарядом бодрости, с такой чистой незамутненной мотивацией и зудящим в кончиках пальцев желанием творить, какой не испытывал, вероятно, ни разу за всю свою прошлую жизнь. Вот что система окаянная способна сделать с обычным человеком — сломать его апатию и превратить в одержимого трудоголика. Страшно! Но и чертовски, пьяняще приятно.

Не став противиться этому мощному внутреннему импульсу, который требовал немедленно что-то создавать, я действовал как хорошо отлаженный механизм. Быстрый, почти ледяной душ, чтобы окончательно разогнать кровь. Наспех сделанный завтрак из вчерашней пиццы, проглоченный без особого внимания ко вкусу, потому что мысли уже были далеко. И вот, я стою над столом, который превратился в операционный. На его поверхности аккуратно разложены ПВХ-трубы, нож, листы наждачной бумаги, тюбик с едко пахнущим клеем и простенькая пьезозажигалка. Экран ноутбука отбрасывает голубоватый свет на мое лицо, на нем открыта примитивная инструкция из интернета. Я принялся творить.

Картофельная пушка, картофелемет или, как я его для себя торжественно окрестил, Бульбамёт-3000. Простая конструкция, которая во влажных снах Белорусских политиков является оружием массового поражения, способным аннигилировать все живое. В суровой реальности же — это просто хитроумный набор скрепленных ПВХ-труб и легковоспламеняющийся газ. Из основной трубы — ствола нашего оружия — под давлением расширяющихся газов вылетает клубень картофеля, выступающий в роли снаряда. В зависимости от конструкции, герметичности и используемого топлива расстояние полета картошки варьируется от нескольких десятков до нескольких сотен метров. Моя конструкция будет до смешного простой, так что я реалистично рассчитываю на уверенные метров пятьдесят, не больше.

Первым делом я занялся трубами. Движения были точными, выверенными, словно я занимался этим всю жизнь. Камера сгорания — из широкой, 80-миллиметровой трубы, отрезок длиной около сорока сантиметров, с откручивающимся блоком сверху для «зарядки» топливом. Ствол — из более узкой, 50-миллиметровой трубы, длиной около метра для лучшего разгона снаряда. Я аккуратно обработал срезы наждачной бумагой, добиваясь идеальной гладкости, чтобы ничто не мешало поклейке. На один конец камеры сгорания намертво приклеил заглушку, вдыхая едкий, химический запах клея, который неприятно щекотал ноздри. На другой конец посадил переходник с 80 на 50 мм. Дальше, с той же дотошной аккуратностью, к переходнику уже приклеил длинную трубу-ствол. Основной каркас легендарного Бульбамёта готов, и выглядит он на удивление грозно.

Следующий этап — система зажигания, сердце моего творения. Я просверлил в заглушке камеры сгорания два крошечных отверстия под винты диаметром 4мм. Затем вкрутил винты под небольшим углом, так, чтобы внутри камеры их металлические концы были на расстоянии всего 2–3 миллиметров друг от друга — импровизированные, но эффективные электроды. К торчащим снаружи винтам я аккуратно подключил провода от разобранной пьезозажигалки, а сам ее пластиковый корпус надежно закрепил несколькими слоями скотча на камере сгорания. Палец нажал на кнопку. Щелк! Яркая, злая синеватая искра с сухим треском проскочила между концами винтов. Отлично, практически все готово!