Княжна Екатерина Распутина (СИ). Страница 42
Он погрузил меч в липкую мозговую жижу червя и осторожно потянул лезвие на себя. На кончике меча тускло мерцал розоватый сафир.
— Слабый камень… Рублей триста, не больше, — проворчал, сбрасывая рюкзак с плеч. Достав небольшой мешочек, он бросил туда камень и затянул шнурок. — С почином тебя, Кисс. Твой первый поверженный монстр и первая добыча.
— Что-то мне уже и охотиться не хочется, — прошептала я, внезапно осознав, что охота на чудовищ — забава явно не для юных дев.
— Да ладно тебе, — задорно бросил он, подмигнув. — Это всего лишь молодой мохр, нетерпеливый выскочка. Взрослые особи — те хитрее. Затаившись в недрах, они выжидают, когда добыча сама окажется над ними. Чувствуя дрожь земли, они взмывают ввысь, без разбора — человек ли это или другой монстр. Представь: в мгновение ока тебя подхватывают, вздымают над землей, и ты летишь кубарем, не успев даже осознать, что происходит. И вот уже острая, ядовитая игла пронзает плоть, а следом десятки серпов рассекают тебя на части.
— Хватит на меня ужасы нагонять, — пробурчала я недовольно и вновь с опаской огляделась.
— Да, и насчет ухода ты права. Земляные черви по вибрации земли уже почуяли поживу, и им плевать, кого жрать, своего собрата или другую живность.
Хромус закинул рюкзак на плечи, вытер меч о траву, засунул его в ножны и бодрым шагом двинулся прочь от места сражения. Я поспешила за ним и даже в какой-то момент обогнала его.
Первый, леденящий душу страх схлынул, уступая место обжигающей эйфории от добычи сафира. Неужели это мои первые, честно заработанные деньги? Вологда… непременно нужно съездить в Вологду. Да, барон щедр и обеспечивает всем необходимым, но на чердаках его поместья, увы, не сыскать кружевного белья. А пара трусиков — это до обидного мало для новоиспечённой добытчицы сокровищ.
В какой-то момент я ощутила предательскую дрожь под ногами, а за спиной разверзся хаос: грохот обваливающейся земли смешался с мерзким, пронзительным визгом. Животный страх подхлестнул меня, заставляя сперва ускорить шаг, а затем перейти на лёгкую рысь, прочь от этого жуткого пиршества земляных червей.
— Ну ты и дала стрекача… Постой! — со смешком окликнул меня «Володя». — Не бойся, твари сейчас заняты, грызутся за добычу. Им нет дела до того, что вокруг происходит. А вот теперь пришла и моя пора поохотиться.
Скинув с плеч тяжелый рюкзак, он бросил его к моим ногам, туда же полетела и перевязь с мечом. В мгновение ока сбросив человеческую личину, Хромус взметнулся в воздух сверкающей черной лентой и ринулся в самое сердце этого отвратительного сборища.
Он убивал мохров одного за другим, извлекая из их тел сафиры и возвращаясь ко мне. Аккуратно складывал камни, пульсирующие энергией, в приоткрытый мною мешочек и снова бросался в клокочущую свору монстров, пожирающих останки своих собратьев. Вскоре долину оглашал лишь один истошный, разъярённый визг. Червей становилось всё больше, их множилось с каждой минутой. Когда Хромус в очередной раз вернулся, я не выдержала:
— Неужели ты всегда охотишься в таком аду?
— Нет… Просто сегодня нам… повезло, — ответил он, принимая облик небольшого зверька. — В этих местах мохры не появляются. Для них здесь слишком холодно. И это настораживает. Словно что-то… или кто-то гонит их сюда, — произнес он напряженно и, обернувшись лентой, умчался за очередной добычей.
Мешочек был наполнен уже наполовину, и меня вдруг осенило: мы четыре года в этом мире, Хромус охотится не переставая… Сафиров должно быть уже, по грубым прикидкам, целый сундук! Неужели он все еще прячет свое богатство в каком-нибудь пыльном закутке на чердаке?
Лента возвращалась еще несколько раз, но внезапно я почувствовала еле уловимое колебание воздуха, словно невидимая рука толкнула его пласты, заставив их прийти в движение. В разломах никогда не бывает ветра. Да и дышать стало труднее, словно вдыхаешь густую, тягучую массу.
Я огляделась по сторонам, вскинув голову в сторону черной горы, сложенной из мертвых туш. В горле перехватило дыхание, когда я увидела несущегося ко мне Хромуса. Глаза мои расширялись от ужаса, его тело стремительно менялось, расползаясь вширь, и теперь он больше напоминал огромную белку-летягу, чем изящную ленту.
Не говоря ни слова, зверек накрыл меня своим телом, создавая надо мной прозрачную, дрожащую сферу. В очередной раз затаив дыхание, я наблюдала за тем, как на нас опускается радужная взвесь, и мир вокруг преображается, словно по велению волшебной палочки.
Каким бы могучим ни был Хромус, даже он не смог устоять под натиском этого странного природного феномена. Давление нарастало с такой силой, что казалось, вот-вот кости мои превратятся в пыль. Кровь хлынула изо рта, ударив в нос приторно-сладким запахом железа. Страх сковал меня, но не за себя — за друга.
Как только исчезла радужная пелена, мгновенно отступило и давление. Быстро просканировав себя, я направила целительную энергию внутрь, исцеляя последствия. Лопнувшие капилляры оставили после себя уродливые багровые гематомы. Расправившись с ними за считанные мгновения, я осторожно коснулась сферы надо мной, посылая импульс целительной силы.
Приняв живительный заряд, Хромус мгновенно обратился в свою истинную форму — безвольно растянутую по мне черную ленту.
— Хром… — тихо позвала я его, приподнимаясь и проводя рукой по его скользкому прохладному телу. — Хромус, — уже в панике повторила я, не ощущая ни малейшего движения в ответ.
Лента издала протяжный вздох, и на ней проступили два сонных глаза и недовольный рот.
— Перестань меня так сдавливать, — просипел он, едва приоткрыв веки. — Ты меня сейчас задушишь.
Я вздрогнула и только теперь осознала, что и вправду сжимаю его странное тело изо всех сил.
— Прости… Испугалась, — стала оправдываться я и, убедившись, что друг жив, подняла голову и огляделась. Мы оказались в заснеженном хвойном лесу. На колючих ветвях покоились шапки белоснежного снега, но, как ни странно, холода не ощущалось. — Что произошло? Куда мы попали? — любопытство так распирало меня.
Вздохнув, лента приняла облик маленького зверька. Подпрыгнув на моих ногах, он повернулся и несколько минут зачарованно разглядывал окружающую нас снежную сказку.
— Слышал как-то от охотников о блуждающих разломах. Самое интересное, что жизнь животного и растительного мира протекает в них самым обычным образом. Но если под его движение случайно попадает человек или зверь, то его сплющивает от атмосферного давления. Кажется, я на собственной шкуре ощутил всю тяжесть мира, — недовольно проворчал он и тронул лапкой пушистый сугроб. — Бр-р-р, — недовольно зарычал он. — Холодно. Чего расселась? Поднимайся, давай, будем выбираться отсюда.
Послушно поднявшись, я крепче прижала зверька к себе. Робкий взгляд скользнул по девственно белому насту, и я, нерешительно ступив, тут же увязла в рыхлом снегу. Благо, охотничья форма не давала замерзнуть: высокие кожаные сапоги, теплые штаны и куртка надежно защищали от пронизывающей свежести. Вспомнив о рюкзаке и мече, я обернулась. Несколько мгновений разглядывала ношу, понимая, что не смогу одолеть этот снежный плен вместе с ней.
Хромус, словно прочитав мои мысли, спрыгнул на снег и в мгновение ока преобразился в статного Володю Серого. Подхватив свою ношу, он бросил на меня снисходительный взгляд и уверенно двинулся вперед.
Путь оказался нелегким. Проваливаясь по колено в рыхлый снег, я то и дело выбиралась из ледяных ловушек, с досадой проклиная блуждающий разлом, обрушившийся на наши головы. Долго плутали мы по заснеженному лесу, и рубашка моя успела пропитаться потом. В какой-то момент мы вышли на накатанную тропу. Шириной она была чуть шире обычной лесной дорожки.
«Володя» резко замер. Присев на корточки, он осторожно коснулся наста, словно пытаясь разгадать тайну ее происхождения.
— Не отставай, — бросил он через плечо, ступая на тропу с опаской.
Я и без его слов старалась идти следом, неотрывно следя за широкой, напряженной мужской спиной. Он словно превратился в чуткий инструмент, улавливающий малейшие колебания лесной тишины. И вскоре мы оба были вознаграждены за бдительность.