Первый пользователь. Книга 15 (СИ). Страница 31

Так и воевали. Я его, фигурально выражаясь, зажимал в угол, уничтожая любую материю, которую можно было бы использовать, а он пытался истощить меня. Как-то незаметно мы поменялись ролями. Теперь я был в роли охотника, а он в роли убегающей жертвы.

Какое-то время я опасался, что он снова начнёт взламывать реальность, пытаясь покинуть локацию, или вытечет через выходной портал, но по неведомой мне причине монстр игнорировал путь к спасению, периодически бросаясь на меня с упорством обречённого и перебирая различные тактики.

Что он только не перепробовал. Самого разного и странного вида конечности, концентрированные яды, всё так же испаряющегося под действием высокой температуры. Но всё это было ожидаемо. Его главное оружие: скорость, адаптация и регенерация — против меня не работали.

Охотник ужимался в размерах тем сильнее, чем невыносимее становились условия внешней среды, пока не превратился в небольшой шарик, размером с арбуз, висящий неподалёку от меня. Видимо это его управляющий центр. Ядро.

Но даже так — он оставался жив, приобретя какие-то запредельные характеристики, и сопротивлялся окружающей температуре, сбрасывая излишки жара наружу, через небольшие соплоподобные каналы, как раз и держащие его в воздухе. Получается, я нагревал даже внутреннюю часть ядра, но он как-то сумел адаптироваться даже к этому. Чудовищная адаптивность.

Внешний слой брони Охотника медленно испарялся, но по моим прикидкам на окончательное уничтожение потребовались бы часы, а я если честно, уже с трудом удерживал концентрацию. Пора было с этим заканчивать.

Можно было бы дезинтегрировать его, но какой в этом смысл? За дезинтеграцию я не получу опыта.

Поэтому, используя навык, просто заморозил небольшую область пространства, внутри которой он находился и, схватив получившийся ледяной шар руками, сдавил. Он треснул, разломился на несколько антрацитово чёрных частей, пронизанных теми самыми багровыми прожилками, которые я уже видел, и я, не оставляя ему шанса, начал плавить останки.

=Уничтожена молодая особь Охотника. Получено девяносто процентов опыта=

Я бросил взгляд на уровень и разочарованно качнул головой.

Уровень 174

Получил меньше уровня за такой подвиг? Система его оценила, как обычного монстра из локации? Чёрт. Столько усилий и такой мизерный результат. Может быть, это потому, что он молодой? Незрелая особь?

С другой стороны, я летел спасать Лириану, заодно планируя получить координаты заражённых планет, так что эти девяносто процентов были лишь приятным бонусом. Главное, что задачу выполнил.

Вот только, как теперь выбираться наружу, учитывая, что к месту исчезновения Охотника стянулась целая куча заинтересованных лиц и моё внезапное появление из пустоты точно не останется без внимания?

Глава 12

Глава 12:

Я осмотрелся. Вернее, попытался осмотреться, потому что зрение внезапно оказалось практически бесполезным. Когда исчезло последнее чёрное пятно, ядро Охотника, за которое я мог зацепиться взором, всё вокруг стало совершенно однородным. Не было ни верха, ни низа. Воду ведь я тоже отпустил, и она моментально испарилась, перейдя в состояние плазмы. Оставил только небольшую область пространства вокруг тела, в котором контролировал температуру и теперь парил в центре бесконечного, ослепительного моря. Исключение составляло только моё собственное тело в костюме. Вытянув руку, я мог её оглядеть, но на этом мои возможности заканчивались. Было ощущение, будто я — единственная твёрдая точка в океане чистой, неструктурированной энергии.

Своими действиями я создал фотонную ловушку идеальной эффективности. Энергия, которую я высвободил, испарив всю материю в локации, не могла её покинуть. Фотоны сталкивались, переизлучались, поглощались и снова испускались виртуальными частицами, но не находили выхода. Законы термодинамики, требующие привести всё к равновесию, натыкались на абсолютную преграду. Раскалённая плазма должна была остывать, излучая энергию. Но куда? Излучение упиралось в границу локации и отражалось обратно, возвращая кипучую энергию в систему.

Мне нужно было время на подумать, а для этого требовалось охладить локацию. Причём резко. Я не собирался ждать сотни миллионов лет, пока случайные флуктуации и квантовые туннельные эффекты сделают своё дело. Но как отвести тепло из системы, которая является закрытой по определению? Ответ пришёл из учебника по квантовой механике, который я потихоньку почитывал, пытаясь осознать новые для себя определения.

Если энергия не может быть потрачена, нужно заставить работать её на создание чего-то нового, преобразовать форму. Горестно вздохнул, понимая, что сейчас потрачу всю накопленную энергию коммуникатора, выбрал точку на максимальном удалении от себя, очертил тридцатиметровый диаметр и активировал навык, выкрутив ползунок температуры на абсолютный ноль. А затем ещё одну область, в стороне, затем ещё, ещё и ещё, щедро тратя запасы коммуникатора.

И стал свидетелем невероятного зрелища, когда-то происходившего после Большого Взрыва.

При чудовищной плотности энергии и отсутствии иного выхода, фотоны, сталкиваясь, начали рождать пары частиц и античастиц — процесс, предсказанный уравнением Эйнштейна ещё многие годы назад. Энергия равна массе, умноженной на скорость в квадрате. Электроны и позитроны, мюоны и антимюоны, протоны и антипротоны. Мириады пар частиц рождались и умирали. Большинство из них, встретившись со своими антиподами, немедленно аннигилировало, порождая новые фотоны, но в этом безумном кипящем котле некоторые частицы, благодаря статистическим флуктуациям, избегали немедленной встречи со своей противоположностью. Они сталкивались с другими такими же одиночками, образуя первую стабильную материю.

Сенсоры коммуникатора показывали мне историю рождения материи и я, неосознанно впав в поток ускорения восприятия, наблюдал за происходящим, с трепетом осознавая, что это я стал виновником процессов, словно древнее божество, создающее мир. Температура падала, плотность материи росла. Сначала, по мере снижения энергии, стали формироваться простейшие атомы водорода. Затем, в быстром каскаде ядерных реакций, подогреваемых остаточной чудовищной энергией системы, начался синтез более тяжёлых элементов. Гелий, литий, бериллий, углерод… Процесс, занимающий в недрах звёзд миллионы лет, здесь шёл с немыслимой скоростью. Вокруг меня конденсировалась материя, выпадая из первичного бульона.

Образовывались капли и кристаллы. Тяжёлые минералы, рождённые в автоклаве безумных температур и давлений. Они формировали взвесь, медленно дрейфующую в остывающем огненном шаре и падающую в условный низ локации, формируя там целые горы стекловидной и мелкокристаллической породы. Я видел, как мимо меня проплывали алмазы чистейшей воды, куски сплава вольфрама и иридия, тантала, рения. Датчики зафиксировали песчинки из чистейшего золота и платины, висмута и урана. Вся таблица Менделеева, от водорода до трансурановых элементов, рождалась на моих глазах за считаные минуты, выпадая в осадок по мере остывания плазмы.

Целые состояния буквально витали вокруг. Вот где нужно было добывать полезные минералы для продажи инопланетянам.

Свечение, ещё недавно ослепительно-белое, стало багровым, затем тёмно-красным, как раскалённый металл, и, наконец, угасло совсем, пока не наступила абсолютная, всепоглощающая тьма. Её рассеивал только тусклый свет, исходящий от овала портала, ведущего на выход, одиноко висящего в пустоте.

Но меня он сейчас не интересовал. Не в тот момент, когда снаружи рыщут десятки, а возможно даже сотни боевых звездолётов, пытающихся понять, куда пропал Охотник и что он вообще так долго делал в районе разрушенной им же космической станции.

Мне больше хотелось узнать о самой локации, о квантовых карманах реальности, в который периодически забрасывала система. Помнится мне, в самом начале моего пути мне встречались странные места, из которых нельзя было выбраться. Была даже локация с древесными големами, в которой я придумал очень дешёвый навык создания ледяных пластинок, летящих с приличной скоростью во врагов, и в нём была абсолютно прозрачная стена, за которой виделся вполне себе живой мир, но пробраться через которую я не смог.