Пермский Губернский. Финал (СИ). Страница 24

— Да, что ты обо мне знаешь? — расстроенно отозвалась Новак, а затем очень злобно зыркнула на меня и быстрым шагом удалилась к своим «Порше».

На секунду я почувствовал леденящую тоску. Значит, Определитель не сломался. Просто внутри Заосиново сейчас кипел настолько мощный коктейль из всевозможных эмоций, что мой чудо-аппарат не смог сфокусироваться на отдельной барышне.

А жаль. Мне стало любопытно, что же у неё на самом деле на душе?

— Федя! Пора в накопитель! — выглянув из домика, сообщил Микуха.

— Как-то быстро час закончился.

— Ну, а что ты хотел? Пора за баранку. Ты попил? Поел?

— Да. Чувствую себя отлично!

— Прекрасно. И теперь самый главный вопрос… — пилот огляделся по сторонам: — Ты сходил в туалет?

Мир слишком изменчив и непредсказуем.

Будущее мрачно, словно ночное небо. А прошлое утекало быстрее, чем дождевой ручей в сточную канаву…

И даже когда казалось, что ты уже видел, понял и спрогнозировал абсолютно всё — жизнь, как по щелчку пальцев, подкидывает новое уникальное испытание.

Причём под словом «уникальное» имелось в виду то, чего раньше никогда не было.

Шок постепенно отпускал. Мысли возвращались в привычное русло.

Феймос сидел на ступеньке старого магазина и смотрел на звёздное небо.

Глэйтрон… Бог войны стоял перед ним и… Как ни в чём не бывало жевал горячий хот-дог, то и дело алчно причмокивая.

Выглядел он, конечно, странно. Хотя, чего тут говорить? После первой смерти Феймос тоже попал в крайне непривычное для себя тело человека.

— И долго мы ещё будем играть в молчанку? — поинтересовался бородач, вертя в руке дымящийся хот-дог.

— Ты хоть понимаешь, каково это? — агент поднял взгляд на незваного гостя: — Встретить своего двойника… Спустя столько лет новой жизни!

— Ну, фактически — я не двойник. Я лишь Ультимат, который прошел аналогичный путь, но в другом временном потоке. Можно сказать, что я твой брат.

— Не суть. Если бы не мои воспоминания… — Феймос тяжко вздохнул, словно типичный персонаж из нуарного детектива: — Ты был бы уже мёртв.

— Да-да-да… Я в курсе, что мы не решаем вопросы диалогом между собой, а сразу переходим к драке. Но сейчас это совершенно не уместно. Мне очень нужна твоя помощь. Поэтому скорее приходи в себя, и мы начнём этот не самый лёгкий разговор.

— Нелёгкий разговор… Ты хоть примерно представляешь, что сейчас творится у меня на душе?

— Очень даже представляю.

— Тогда, почему ты такой спокойный?

— Дело в том, что… я старше. И я отношусь к этому гораздо проще.

— А я так не могу. Ты… сбил меня с толку! Перевернул весь мой мир. А ведь я искренне верил, что всё закончилось. Думал, что старик канул в лету. Я… две тысячи лет отдал службе Бастиону, чтобы понять этот мир! А тут… Опять начинается, какая-то лютая дичь.

— Ого! Неужели в Бастион начали принимать и других энергетических существ?

— Нет. Пришлось притворяться трейсером, чтобы меня сделали Стирателем. Это был осознанный шаг… Я искренне верил, что всё понял.

— Если бы это было так просто, брат…

— Ай! К чёрту… Лучше скажи, сколько раз старый ублюдок перезапускал этот цирк?

— Явно не один десяток. И каждый перезапуск стоил целой вселенной.

— Чёртов лицемер! А мне он говорил, что Гиперсвет опасен… И что им нельзя пользоваться.

— Мегард много, что говорил. Но самое главное — мы готовы покончить с этим.

— «Мы»? Это кто?

— Группа сопротивления.

— Хорошо… — Феймос усмехнулся: — И что же именно «вам» нужно от меня?

— Информация.

— Вау… Я весь внимание!

— Мне нужно знать, что с тобой случилось на Абсолюте?

— Ты серьёзно? — тяжко вздохнув, агент с осуждением и тоской посмотрела на бородача: — Во-первых — я не хочу об этом вспоминать. А во-вторых, мне искренне непонятно… Чем это поможет в борьбе с Мегардом?

— Думаешь, я разработал сложнейший алгоритм поиска и преодолел несколько сотен тысяч световых лет просто, чтобы спросить у тебя о неважной ерунде?

— Я не буду снова окунаться в это просто так! С какой стати моя боль может помочь в войне?

— М-м-м… Это сложно.

— А ты попробуй?

— Ладно… В общем, Мегард научился у Тангейзера архивировать и восстанавливать свои воспоминания.

— Тангейзер? Ещё одна «приятная» личность… Я погляжу, у вас там отличная компашка собралась. Старый лживый ублюдок и божественный маньяк, который истребил несколько триллионов гуминитов просто ради развлечения.

— Вообще-то, Тангейзер исправился.

— Что? Неужто нашел свою любимую Лай-Лабэ и живёт с ней обычной жизнью на одном из Ядер Миротворцев?

— Ну…

— Нет… — ужаснулся Феймос.

— Как бы…

— Господи… Ты же шутишь?

— Вообще-то, нет. Ты всё верно сказал.

— Боже! Как Сенат, вообще, не уничтожил этих тварей⁈

— Вообще-то, Шанго — очень милая!

— Ага… Скажи это всем планетам, которые она уничтожила со своим сумасшедшим братцем. Думаешь, я не знаю эту историю?

— Она исправилась. Стала белой и пушистой.

— Шанго? Белой и пушистой? Я же уже сказал тебе, что служил в Бастионе почти две тысячи лет! Так вот, знаешь, для кого есть протокол «Красного уровня»?

— Для кого же?

— Только для двух личностей! Ориона и Шанго. Максимальный уровень опасности! Потому что, один чёртов прото-пассионарий, а вторая просто бешенная стерва, у которой ни мозгов, ни совести… Впрочем, даже она вполне себе добрая и светлая в сравнении с Тангейзером. Почему этого ублюдка всё ещё не порешили?

— Так уж вышло. — пожав плечами, ответил Глэйтрон и быстро доел хот-дог.

— Ох… Я в очередной раз осознал, что совершенно не понимаю политику Сената. Впрочем, ладно. Опустим это… Лучше продолжи мысль про архивирование и восстановление воспоминаний.

— Тангейзер научил Мегарда этому фокусу. Однако, воспоминания могут накладываться друг на друга. Это создаёт эффект усиления от определённых эпизодов. Вот к примеру — у тебя был щенок. Ты его любил. И в каждой временной петле он у тебя умирал. И из чувства обычной утраты, развивается гиперболизированная психологическая травма, которая вызывает триггер смешанных воспоминаний. Ты можешь впасть в ступор. Главное — спровоцировать этот триггер.

— Хм-м… Интересное предположение. А почему ты привёл в пример именно щенка?

— Потому что, от тебя разит собачьей мочой.

— Допустим. Но я так и не понял, причём тут моя жизнь на Абсолюте?

— Я нашёл Абсолют и Последнего Глэйтрона. Там есть одна особенная девушка… Она не принадлежит миру, в котором родилась.

— Агни… — воспоминания мощным потоком хлынули прямо в голову Феймоса. А сердце агента сжалось от боли.

— Да! Полутитан. Её воспитывала человеческая половина Мегарда!

— Помню. Она была со мной до конца…

— Ох… — лицо Глэйтрона скривилось от боли: — Давненько я не испытывал ничего подобного.

— Ага. Иногда я даже рад, что мой Определитель отключён.

— Погоди! Так, что с ней стало? Чего тебя так корёжит?

— Представь себе силу, которая не снилась ни одному гуминиту… Я мог летать. Мог оперировать силами Ядра так, как ни один могущественный архимаг Абсолюта… Мог контролировать погоду. Вмешиваться в политику с самым лучшим исходом. Но я так и не смог спасти её.

— Спасти от чего?

— Говорят, что полукровки берут от родителей всё самое лучшее. Но, видимо, с Агни получилось исключение из правил… Её настигла генетическая болезнь, от которой не было спасения. Агни растаяла у меня на руках…

— Соболезную, брат.

— Что мне твои соболезнования? Понимаешь, я всех похоронил. Всех… И когда у Агни появились первые симптомы, я верил, что смогу найти средство. Но когда она отправилась вслед за другими… я умер. Умер внутри. Это было ещё хуже, чем когда Мегард уничтожил мою планету на моих глазах. Это было хуже, чем когда я похоронил девчонок… Это было хуже, чем когда Абсолют заживо сгорел в очередной мощной вспышке Солнца. Тогда я осознал, что мир людей не для меня. Человеческий век слишком краток. Он подобен вспышке…