Смерть по частям. Страница 13

– Она хотела, чтобы мы узнали, кто она. Хотя, вы говорите, записки не было? – спросил Харлан.

– А может, она оказалась в воде уже мертвой? – предположил Фолькер.

– То есть ее убили, а потом инсценировали самоубийство? – уточнил Харлан. – Возможно. Утопление печально известно тем, что в этом случае определить причину смерти чрезвычайно трудно. Вода помогает убийцам скрыть преступление.

– Полицейский хирург после первичного осмотра подтвердил смерть от утопления, – сказал Фолькер. – Он считает, что оснований для вскрытия нет, но я с ним не согласен. Вы упоминали, что девушка появилась в лечебнице у доктора Уэстон в расстроенных чувствах, после чего без следа исчезла. Прошло две недели – и ее труп обнаружен в реке. Очень подозрительно.

– Очень, – согласился Харлан. – Надо как можно скорее осмотреть тело.

– Я знакома с ее сестрой, – сообщила Лидия. – Когда Анна исчезла, она очень встревожилась. Я уверена, она даст нам разрешение на вскрытие.

Фолькер кивнул, и полицейские встали, готовясь уходить. Студентки собрались в маленьком помещении перед анатомичкой. Возвращаясь к прозекторским столам, они тихо переговаривались.

Харлан увел Лидию в маленький кабинет и закрыл за собой дверь.

– Я опоздала. Тянула время, когда следовало действовать. Я обещала сестре Анны, что наведу справки. Как мало я сделала! – Глаза Лидии наполнились слезами, голос дрогнул.

Харлан тоже чувствовал груз вины. Почему он не поговорил с Фолькером раньше?

– Не вините себя, – попросил он, хотя знал, что просить об этом бесполезно.

Лидия покачала головой:

– Знали бы вы эту молодую женщину, Харлан. Самоубийство… Нет, невозможно!

– Фолькер с вами согласен.

– Но как он докажет, что это убийство?

– Для этого мы ему и понадобились, – сказал Харлан.

Он вдруг почувствовал себя уставшим и постаревшим. Он отмахнулся от слов Лидии как от пустых тревог – и вот та молодая женщина погибла. Харлан поднялся и подошел к застекленному настенному шкафчику, в котором держал свои хирургические инструменты. В выдвижном ящике хранились медали за отвагу на поле боя – он был хирургом в составе Восемьдесят первого Пенсильванского полка. Харлан достал видавший виды медицинский несессер, прошедший с ним всю ту проклятую войну. Дыра от пули зияла в шагреневой коже, как рана. Сейчас в несессере содержались начищенные, готовые к работе хирургические и прозекторские инструменты. Спасая живых, Харлан воздавал дань уважения мертвецам – тем, кого он не сумел спасти.

Разрушительный гул сражения при Фредериксберге преследовал Харлана всегда, хотя он никому не говорил об этом. Смерть была его спутницей, она въелась в его жизнь, но горнилом, закалившим характер Харлана, стала война. Мастерство, проявленное им в полевых госпиталях, принесло ему славу, но он оставался неизменно скромным. История Анны затронула его за живое. Харлан глубоко сожалел о безвременном конце молодой жизни, но еще больше его мучила мысль о том, что он подвел Лидию.

Лидия невидящими глазами смотрела перед собой.

– Я поговорю с Сарой. Я должна сделать для нее хотя бы это.

– Необязательно. Мы с Фолькером можем взять разговор на себя.

– Нет, я хотела бы сказать все Саре сама. А еще, Харлан, я хотела бы ассистировать при вскрытии.

На этот раз Харлан понял, что Лидию не отговорить.

– Как вам будет угодно, доктор Уэстон.

Часть вторая

Вызов на дом

9

Фолькер и Дейвис стояли на крыльце. Часы показывали половину одиннадцатого утра. Дейвис легонько постучал дубинкой по дверному молотку. По улицам гулял резкий ветер с реки. На тощей шее Фолькера в несколько слоев был намотан темно-красный шерстяной шарф – подарок жившей в Мюнхене сестры.

Дейвис привалился к перилам и стал смотреть на черную повозку молочника, которая остановилась на мощеном заднем дворе.

– Ничего, – сказал Фолькер, – подождем.

Дейвис поднял глаза на трехэтажный особняк с высокими окнами; кирпичный фасад цветом походил на полированную медь. Городская копоть, казалось, была не в силах проникнуть в эту крепость.

– Постучите еще раз, – распорядился Фолькер.

Дейвис с готовностью поднял дубинку, собираясь повиноваться, но в эту минуту двустворчатые двери отворились.

– Чем могу служить? – приветствовал их высокомерный голос. Мужчина, стоявший в проеме, цепко сжимал дверную ручку.

– Мы пришли поговорить с хозяином, – спокойно сказал Фолькер.

– Он не принимает.

Фолькер эффектным жестом предъявил визитную карточку.

– Мы, конечно, можем подождать и здесь. Я уверен, соседи очень скоро проявят интерес. Если желаете, для начала мы можем поговорить с ними, – сказал Фолькер.

Мужчина неохотно посторонился.

– Вам бы лучше через заднюю дверь, – начал было он, но Фолькер заметил:

– Нет-нет, все в порядке. Мы не с предложением услуг.

Полицейские ступили на мраморный пол, с их ног потекли серые ручейки грязи. Это был всего лишь холл, но с потолка свисала огромная хрустальная люстра, уже зажженная, несмотря на утренний час. В центре помещался необъятный стол красного дерева с невысокой фарфоровой вазой посредине, из вазы свешивались розы, лилии и бегонии.

– Входите, пожалуйста.

– Благодарю вас, мистер… – проговорил Фолькер.

– Хили.

Они проследовали за мистером Хили, ступая по мягкому ковру. Ворс ковра глушил звуки их шагов. Проходя мимо столовой, Дейвис мельком глянул на безупречно накрытый стол с серебром и фарфором, стол окружали двенадцать стульев, а сверху свисала незажженная люстра, уменьшенная копия той, что висела в холле. По всей комнате были расставлены вазоны с ярко-зелеными папоротниками, в воздухе пахло пчелиным воском для полировки мебели. Дейвиса поразила царившая здесь тишина – казалось, что в доме нет никого, кроме них троих.

– Прошу в библиотеку, – пригласил мистер Хили и указал на обширное помещение, занимавшее всю заднюю часть дома. – Хватит, – сказал он юной девушке, которая, стоя на коленях перед камином, выметала очаг. – Можешь позже закончить.

Услышав слова мистера Хили, она заторопилась прочь, прихватив совок и ведерко.

Мистер Хили, ничего больше не говоря, вышел и закрыл за собой дверь. Фолькер уселся на диван, закинул руки за голову и, вытянув ноги, опустил их на журнальный столик.

– Вот это роскошь, а? – Фолькер подмигнул Дейвису. Он с удовольствием думал, что сейчас продемонстрирует Кёртису не самые приятные стороны своего характера. Дейвис знал, что на допросе Фолькер способен проявить удивительную мягкость к подозреваемым, он не раз наблюдал подобное. Но к богатым людям – справедливо, нет ли – инспектор относился с предубеждением и, являя свою противоречивую натуру, не стеснялся раздражать их во время допросов.

На стене над каминной полкой – там, где иногда вешают картины, – были укреплены два весла. Вдоль длинных стен вытянулись книжные шкафы. На мраморных приставных столиках по обеим сторонам от дивана тоже высились стопки книг, стояли статуэтки и шкатулки. Дейвис взял в руки миниатюрного тигра из слоновой кости. На спине статуэтки были вырезаны черные полоски, маленькая пасть раскрыта в угрожающем рычании.

Тишину нарушал только бой старинных напольных часов, которые они видели, проходя по холлу. На массивном письменном столе у противоположной стены аккуратными стопками были сложены конторские книги, рядом стояли два стула. Неярко горела фарфоровая керосиновая лампа. В воздухе висел запах трубочного табака. Здесь владычествовал хозяин дома.

– Эдуард Самсон Кёртис, сорок пять лет, наследник состояния, сделанного на сталелитейном деле, – объявил Фолькер. Увидев это имя в дневнике Анны, полицейские навели справки. Вчера вечером Дейвис сбегал в архив и проштудировал записи, касавшиеся купли-продажи домов в старом центре, а также о рождении детей и о бракосочетаниях.

Кёртис владел этим домом пятнадцать лет. В газетах писали о его активной светской жизни и благотворительности. В старых – довоенных – газетах Дейвис нашел громкую рекламу сталелитейного завода Кёртиса, “семейного предприятия, зарегистрированного и находящегося в собственности семьи с 1830 года, поставщика металлических изделий для дома и промышленности”.