Адвокат Империи 15 (СИ). Страница 66

Харут вырвался из толпы окружающих нас людей во всей своей пугающей естественности своего настоящего облика. Здоровенный зверь с чёрной, будто бы покрытой тонкими иглами шкурой. Он вмиг оказался рядом со мной и тут же повернул голову с широкой пастью в сторону Меньшикова и остальных.

Что сказать, его протяжное и угрожающее рычание оказалось более чем красноречивым.

Может быть, это возымело эффект. А может быть, мои слова. Или ещё бог знает что. Но Николай просто отошёл в сторону, давая мне пройти.

Пёс шёл рядом, рыча на каждого, кто подходил к нам слишком близко. Не подпустил к нам даже появившихся с опозданием остатков телохранителей Распутиных. Но эти хотя бы не стали строить из себя не бог весть что. Поняв после короткого объяснения, как обстоит дело, они быстро соорудили вокруг нас кольцо, в котором мы и прошли сквозь окружающую горящее и частично разрушенное здание клиники толпу.

До тех пор, пока не дошли до стоящих у входа знакомых мне машин Князя.

Дядя встретил меня с мрачным видом. Он не задавал вопросов. Наверное, всё было и по моему лицу ясно.

— Князь, позаботьтесь о ней, хорошо? — попросил я, осторожно передавая Елену в его руки.

Сейчас, возможно, он был одним из нескольких людей на всём этом чёртовом свете, которому я мог бы доверить нечто столь… хрупкое и дорогое.

— Никому её не отдавай, — в глаза ему проговорил я.

— Можешь не беспокоиться, — ответил он таким тоном, что я понял: Князь убьет любого, кто попытается сейчас забрать у него Распутину.

Конечно же, телохранители Елены попытались возразить, но… Я объяснил им, что происходит. И что произошло в клинике. Не знаю, может быть, искренность в моём голосе их убедила. А может быть, они находились в точно таком же состоянии, как и все остальные после этой трагедии. И просто хотели делать то, что умели лучше всего.

Выполнять приказы.

Чёртовы приказы.

Бросив ещё один взгляд в сторону клиники, я забрался в машину к Елене и прижал её к себе. Сидящий за рулём Михалыч дождался, когда на свободное сиденье рядом с ним сел Князь, и негромко спросил:

— Куда, босс?

— Домой, Михалыч, — так же негромко произнес он. — Поехали домой.

Глава 24

Дверь закрылась за спиной Николая с едва слышным звуком. Лишь негромкий щелчок дверного замка. Тихий настолько, что вряд ли кто-то когда-либо обращал на него внимание.

Но в повисшей в помещении напряженной тишине этот тихий, едва различимый щелчок оказался подобен раскату грозы. Далёкой, но такой угрожающей.

Прошло уже больше полутора часов с момента, как он смотрел в спину уходящему Рахманову. Больше полутора часов, как его вызвали сюда, в императорский дворец. С какой-то стороны это был плохой знак. Значит, император уже всё обдумал. Значит, имелась вероятность, что он пришёл к какому-то решению.

Николай знал, что так будет. Практически ждал этого. И всё-таки… Кто в здравом уме захочет зайти в клетку со львом, который уже решил тебя сожрать?

— Скажи мне, Николай, — негромким, жёстким голосом проговорил стоящий у горящего камина Алексей Багратионов. — Почему я не должен прямо сейчас приказать линчевать тебя? Почему я не должен сделать это прямо сейчас?

Меньшиков не ответил. Промолчал, словно отдавая это решение на откуп императору.

— Причину, Николай, — прорычал император, глядя на него. — Дай мне хотя бы малейшую причину не отправить тебя вслед за твоим отцом.

— Дитя ошиблось, — наконец произнёс он.

Нет, император не изменился в лице. Не воскликнул с удивлёнными глазами: «Как же так⁈» Он лишь чуть нахмурился.

— Объясни, — сказал он.

— Рахманов жив.

— И?

Не став вдаваться в дополнительные объяснения, князь вытащил из кармана телефон, открыл на нём файл и протянул устройство императору.

— Нулевая вероятность? — уточнил он, взглянув на экран. — Ты позволил всему этому случиться, зная, что…

— Я не знал, — позволил Николай себе наглость перебить государя. — Ещё несколько часов назад партитура цепочки событий равнялась девяноста семи процентам. Мы… Я считал, что знаю, как будут развиваться события. Точнее, думал, что знаю. Но показатели наших прогнозов начали падать. Сначала до семидесяти, но по-прежнему находились в рамках наших расчётов. Но затем…

Николай указал на телефон в руке императора.

— Последовательное падение. До тех пор, пока партитура не достигла нуля. Рахманов не должен был выжить сегодня.

Император задумался.

— Но он жив.

— Жив, — кивнул Николай. — И проблема не только в этом. Остальные прогнозы также не подтвердились. Лазарев тоже жив. Хотя должен был умереть. Его дочь и младший сын также живы.

— И ты считаешь, что это тебя оправдывает? — рявкнул Император. — Ты едва не допустил чудовищного размера ошибку, а теперь говоришь, что всё разрешилось… удачно?

— Я не стал бы полагаться на подобные термины, Ваше Величество, — осторожно ответил Николай. — В моей работе нет места для «удачи».

— И слава богу. — Император строго посмотрел на него. — Потому что в противном случае мне бы уже давно пришлось искать тебе замену.

Николай промолчал, просто приняв это заявление как должное. Сомнений в том, что сейчас Багратионов говорил с абсолютной серьёзностью, у него не было никакого.

— Что, тебе больше нечего сказать? Что-нибудь о том, что твои действия пошли нам на благо? — скривился император и довольно небрежным движением бросил телефон обратно в руки Николая.

— Не имею привычки прикрывать свои провалы, Ваше Величество, — ровным голосом ответил Меньшиков, убирая телефон в карман.

— И правильно! Гибель Распутина — тяжелейший удар. Не только потому, что мы потеряли, вероятно, сильнейшего целителя! Мы потеряли даже призрачную возможность для сохранения его Рода!

— Это не совсем так, Ваше Величество, — осторожно ответил Меньшиков.

Император вопросительно вздёрнул бровь.

— Наша информация подтвердилась, — продолжил князь. — Внучка Распутина является носительницей Регалии…

— И ты, должно быть, сообщаешь мне это потому, что она уже находится в наших руках и в полной безопасности, — съязвил император. — Потому что в противном случае я хотел бы услышать крайне обоснованное объяснение того, почему человек, представляющий столь высокую ценность для империи, сейчас находится в бандитском притоне!

Последние слова он уже практически процедил сквозь зубы. Николай же к этому отнёсся философски. Он знал, что у государя есть свои люди, которые следят за… за всем. В том числе за тем, что делает сам Меньшиков и ИСБ.

Quis custodiet ipsos custodes?

Как сказал один мудрец — кто устережёт самих сторожей?

Николай это понимал и принимал. Мир — опасное место, и нужно быть готовым к любому исходу. Даже к такому, в котором он сам станет представлять опасность для империи.

С другой стороны, им ещё предстояло выяснить, правы ли были аналитики относительно силы её Регалии. Пока что после короткой проверки артефактами выходило, что Виктор получил дар Распутина либо же полностью, либо в очень большом объёме. Другое дело — сколько продлится эффект Регалии?

— Почему ты отпустил её?

— А почему ваши люди не исправили моё решение, которое, судя по всему, вы сочли ошибочным?

— Осторожнее, Николай, — с опасными нотками в голосе пригрозил ему император. — Тебе позволено многое, но даже мой океан безбрежного терпения имеет свои границы в отношении тебя. И сейчас ты катастрофически близко к тому, чтобы упасть за край.

Меньшиков сделал короткий вдох.

— Я не могу позволить, чтобы доверие Рахманова ко мне и империи упало ещё ниже, — наконец ответил он. — Если я сейчас попытаюсь пойти против его воли, то…

— То рискуешь оттолкнуть его? — с усмешкой закончил за него Багратионов.

— Мой отец уже совершил подобную ошибку, — философски заметил Меньшиков. — Как и ваш, смею заметить.

— Смеешь, Николай, смеешь.

Император поморщился, а затем покачал головой.