Адвокат Империи 15 (СИ). Страница 45

— Не можете, — спокойно возразил я. — Для начала вам нужно…

— Я сам знаю, что мне нужно, — отмахнулся он, и на его лице появилось прекрасно читаемое выражение злорадства. — Я уведомил старую дуру, что хочу продать? Уведомил! Она может её выкупить? Честно говоря, мне на это плевать, но думаю, что не может. Значит, я имею право продать её тому, кому захочу…

— Вы можете продать её тому, кого сможете убедить её купить, — возразил я. — И что-то я не вижу нотариально заверенного отказа. Не напомните, когда именно вы ей об это сказали?

Не то чтобы это важно. Ответ я уже знал. Но не лишним будет заставить их самих об этом подумать.

— Неделю назад, — ответила Валентина.

— Значит, как я понял, у вас ещё нет нотариально заверенного отказа от вашей матери, — сделал я вывод. — И срок ещё не вышел…

— И чё? — Владимир откинулся на стуле и скрестил руки на груди. — Неделей больше. Неделей меньше…

— А то, что если вы попытаетесь продать квартиру без подписанного отказа своей матери, у которой, я напомню, преимущественное право в данной ситуации, то любой адвокат оспорит эту сделку, даже не вставая из-за стола. По закону вы обязаны предупредить её за две недели, — сказал я, намеренно допустив ошибку в своих словах.

Нет, я не думал, что это его как-то напугает. Наоборот, судя по довольной улыбке на лице мужика, он прекрасно это знал, что это не так. Владимир переглянулся с женой, и та довольно рассмеялась.

— Господи, похоже, эта дура даже нормального парня себе найти не способна.

Услышав её тираду, я довольно убедительно изобразил непонимание на лице.

— Прощу прощения?

Разговор прервал появившийся официант, поставивший небольшой стеклянный графин с водкой перед Владимиром и бокал вина перед его супругой. На стол легло меню.

— Можешь не просить, — проговорила Валентина, когда официант удалился. Её голос так и сочился презрительной язвительностью. — Мальчик, ты либо студент, либо очень-очень плохой лжец. Если вообще адвокат.

— Думал, что мы такие тупые, да?

Рот Владимира растянулся в довольном оскале. Он налил себе немного водки в стопку и опрокинул её в себя одним явно очень хорошо отработанным движением.

— Я всё узнал, — продолжил он, наливая в стопку ещё водки. — У меня есть не две недели. У меня есть месяц. И никакое нотариальное заверение мне не нужно. Всё, что от меня требуется, — это просто сказать ей, что я собираюсь продавать свою долю…

— Вообще-то требуется, — прервал я его. — Устный отказ не действует уже года четыре и…

— Да и плевать, — бросил он с насмешкой. — Я её уведомил? Уведомил…

— Она получила письменное уведомление? — уточнил я.

— Нет, но…

— Значит, указанный срок ещё не начался, — пожал я плечами. — То, что вы заявились к своей матери и сказали, что желаете продать свою долю, в данном случае уведомлением не является.

То, что я разбил его линию мышления столь легко, Владимиру явно не понравилось. Улыбка слетела с лица в одно мгновение, сменившись на гримасу злости.

— Слушай сюда, щенок. Мне плевать, что ты там себе надумал, но половина квартиры принадлежит мне. Мне! Ты понял⁈ У меня есть все документы! Так что мне наплевать на то, что думает эта старая стерва. Если я захочу продать свою долю, то сделаю это и…

— Сделаете, — кивнул я. — Через месяц после того, как пришлёте своей матери уведомление о желании продать вашу долю квартиры. Как и следует по закону преимущественного права на покупку. И только после того, как я буду убеждён, что ваша цена не является завышенной. В противном случае даже такой непутёвый адвокат, как я, заблокирует вашу сделку в суде.

За столиком повисло молчание. Оба «родителя» смотрели на меня с таким видом, будто я обоим в бокалы плюнул. Смотрели с ненавистью и отвращением. Они явно очень сильно хотели продать эту квартиру.

Вопрос — почему? Если честно, моя главная мысль заключалась в том, что им нужны деньги. Люди, которые восемнадцать лет пропадают чёрт знает где, а потом объявляются, как черти из табакерки, не делают это просто так. Должна быть причина. И причина эта, как бы банально и предсказуемо ни прозвучало, именно деньги. Они были им нужны. И вот любящий папаша вспомнил, что у его матери есть квартира, где всё это время он был прописан и в которой имел долю.

По крайней мере, именно такой была моя догадка.

— Что, трахаешь её, да?

Вопрос прозвучал настолько внезапно, что я едва не пропустил его мимо ушей.

— Что? — переспросил я, чем вызвал довольно мерзотную улыбочку на лице Валентины.

— Трахаешь её, я спрашиваю, — презрительно переспросила она. — Или что? Думаешь, я поверю, что тупая девка, которая оказалась способна лишь на то, чтобы подтаскивать пиво в поганом баре, найдёт себе денег на адвоката? Не смеши меня. Эта ничтожная потаскуха точно даёт тебе её трахать. А взамен что? Решил защитить эту шлюху за постельные услуги?

— И? — спокойно спросил я, ощущая, как внутри поднимается горячее желание сделать что-то нехорошее. — Какое-то продолжение у вашей тирады будет?

Спокойное выражение на моем лице они восприняли явно не так, как следовало. Валентина усмехнулась, а Владимир только покачал головой.

— Так и знал. Вот ведь, мало того, что эта сучка ещё и неблагодарная, так и правда потаскухой стала.

— Если бы знала, лучше бы аборт сделала, — добавила Валентина. — Можешь ей так и передать. Пусть спасибо скажет за то, что ей жизнь дали.

Ох, как я много мог всего ответить в этот момент. Мог ведь. Но какой смысл? В жизнь Вики их вернуло исключительно чувство наживы. Желание получить денег… По той или иной причине. Сам факт не важен. И им плевать на свою дочь. Никаких родительских чувств они к Виктории не испытывали. Никогда, судя по всему. И теперь она для них… даже не препятствие. Просто неприятная помеха на пути к попытке отжать у старой женщины денег.

И следующие слова Владимира мне это очень хорошо доказали.

— Слушай, сюда, парень, — угрожающе произнёс он. — Я получу свои деньги. Если старая не выкупит мою долю, то у меня есть люди, которые её купят. И им глубоко наплевать, что там живёт старая бабка с девкой. Они прекрасно умеют решать такие проблемы. Думаю, ты и сам понимаешь, если не тупой. Так что пусть ищет деньги, как хочет. Берет кредит. Продаёт свою долю и отдаёт деньги мне. Да хоть дура, которая по недоразумению нашей дочерью называется, на панель идёт, мне плевать. Мне нужны мои деньги. За мою долю в квартире. И я их получу. Так или иначе. Чё ты там сказал? Месяц? Лады. Значит, будет месяц. Я сам зайду, занесу… это как там его… а! Уведомление. А через месяц, если они не найдут деньги, то будут иметь дело совсем с другими людьми.

— Ясно, — вздохнул я. — Значит, по-хорошему разойтись не удастся, я правильно понял?

— Если твоё «по-хорошему» не подразумевает моих денег, то нет, — с ядовитой вежливостью заявил Владимир. — Не удастся.

— Значит, говорить больше нет смысла. Всего вам хорошего.

Я едва успел подняться из-за стола, как Валентина с возмущением вскочила следом за мной.

— Эй! Ты обещал оплатить нам ужин!

В этот раз я позволил себе улыбнуться с искренним удовольствием. Мелочь, а приятно.

— Я вас умоляю, неужели вы думали, что и правда так сделаю? За свой кофе я уже счёт оплатил.

В спину мне полетели оскорбления, но плевать. Главное, что я сделал выводы. Первое — их кто-то проконсультировал по этому вопросу. Иначе мою ошибку они бы не заметили. Второе — покупатель у них уже есть. Скорее всего, он их и просветил. Паршиво, конечно, но это не главное. То, что люди это не совсем честные, понятно и так. Бизнес с серой продажей вторичной недвижимости огромен, и там крутятся весьма большие деньги.

Другое дело — если они связались с преступниками здесь, похоже, откуда бы они ни приехали, там у них ситуация может быть ещё хуже.

Эта моя мысль нашла подтверждение минут через двадцать, когда я уже сидел в такси. Зазвонил телефон, и, достав его из кармана, я увидел, что звонит Пинкертонов.