Адвокат Империи 15 (СИ). Страница 35

Эти слова вызвали у императора усмешку.

— Даже если учесть, что он нас ненавидит?

— Ненависть ненависти рознь, Ваше Величество. Он не стал бы сопротивляться, потому что видел бы в нас не угрозу, а инструмент своей цели. Но в этой управляемости — и иллюзия силы: ведь стоит прошлому потерять ореол святости, как такой человек может рухнуть или, наоборот, стать разрушительным в собственном отчаянии. Поэтому его легко направлять, пока вы говорите на языке его боли. И становится крайне опасным, когда понимает, что его обманули.

— И? Каков итог твоих экспериментов?

Вот тут Меньшикову пришлось нелегко. Ему всегда было непросто признавать свои ошибки.

— Боюсь, Ваше Величество, что в конце концов в нашем распоряжении может остаться лишь один Разумовский.

— Тот, который совсем не желает носить эту фамилию и который, по твоим словам, может оказаться куда большей проблемой в будущем, — задумчиво произнёс Багратионов.

— Верно.

Император задумался, а Меньшиков просто стоял перед ним, убрав руки за спину, и размышлял. И он не сомневался, что в этот самый момент их с государем мысли двигались в одном направлении.

— Насколько точен тот психопортрет Рахманова, который ты мне прислал несколько месяцев назад?

— Весьма точен, Ваше Величество, — ответил Меньшиков.

— Если не ошибаюсь, в нём говорилось, что он человек большой ответственности, я прав?

— В том, что касается его работы и профессиональной деятельности — да. Если честно, не думаю, что будет большим преувеличением сказать, что он относится к своему адвокатскому долгу с тем же пиететом, что я к своим обязанностям, Ваше Величество. Но в остальном, если что-то не соответствует его принципам или же моральному кодексу, Рахманов может взбрыкнуть.

— Значит, — подвёл итог император, — нам просто нужно найти способ, с помощью которого мы сможем соединить его построенное на собственных принципах гипертрофированное чувство ответственности и интересы государства. Только и всего.

— Да, Ваше Величество, — не стал спорить князь, который и сам пришёл к тем же выводам. — Только и всего.

И один рабочий вариант у него уже имелся.

Глава 13

— Ай, да что ты делаешь!

— Руку тебе перевязываю! Не шипи на меня!

— Так делай аккуратнее…

— А ты бей потом людей осторожнее! У тебя запястье сломано!

— Я что, по-твоему, этого не вижу⁈

— Дураком бы был, если бы не видел, — огрызнулся в ответ Виктор, закрепляя шину. — Что ты как маленький?

— Что ты как маленький, — передразнил я его и снова зашипел сквозь зубы, когда он закрепил удерживающую шину повязку.

— Всё, — сказал Виктор. — Каждый раз, как тебя латаю, так одно и то же…

— Так ты каждый раз меня мучаешь!

— Единственный, кого здесь мучают, — это я. Ладно, жить будешь.

— Да я в этом особо не сомневался…

— Зато я сомневался, — тут же фыркнул он с укором. — Я каждый раз гадаю, когда ты придёшь ко мне с пробитой головой, а то всё руки пока страдают…

— Жестокий ты, — поморщился я, разглядывая аккуратную повязку. Правда, правая рука теперь больше на крабовую клешню походила. Особо ей не попользуешься…

Захотелось себя по лицу ударить, да руку жалко. Ну и лицо тоже. Мне же экзамен сдавать через неделю! А правая рука превратилась в клешню. Эх, надо будет Распутина найти. Попрошу его подлатать меня, что ли.

Виктор же, аккуратно убрав медицинские инструменты, уселся на стул рядом с койкой, на которой я до этого сидел.

Находились мы в процедурной, куда он отвёл меня почти сразу, как врачи забрали Браницкого. Нет, я знал, что тот жив, но любопытство подмывало пойти и узнать, как он там. Нет, не из сердобольных настроений. Даже стыдно немного, но от вида того, как его отделали, какая-то тёмная часть меня немного ликовала. Была в этом какая-то кармическая справедливость, что ли. После всего того, что у нас с ним было.

А ещё я прекрасно понимал, насколько большую свинью ему подложил. Уж слишком сильное и хорошо читаемое умиротворение в тот момент находилось на его лице. И в эмоциях. Ага…

Это был ещё один крайне непонятный для меня момент. В ту секунду я не придал этому большого значения. Банально времени обдумывать и обращать внимания не было. Да и другие вещи в голове крутились. Не до того было. Это уже сейчас, заново поразмыслив я пришёл к странному выводу. Я мог чувствовать его эмоции. Очень слабо, но всё равно мог. А ведь раньше такого с аристократами, обладающими Реликвией, не наблюдал. Почему? Связано ли это с тем, что его Реликвия вроде как не работала в тот момент? Вероятнее всего, как мне кажется.

После разговоров с Ларом я уже был в курсе, что ментальные способности не действуют на тех, у кого есть собственная сила. Это факт. Что-то связанное с тем, что внутренняя магическая энергия от источника Реликвии блокировала мои способности, как я понял из объяснений альфа. Только вот не получается ли так, что, когда дар как бы отключён, открывается возможность использования моей собственной силы? Если это так, то…

От этой мысли мне стало не по себе. Выходит, что даже аристократы не защищены от силы Разумовских, так? Если это правда, то у меня появился уже как минимум одна возможная причина, по которой избавились от Ильи Разумовского и всей его семьи — банальный страх, что они подожмут под себя всех окружающих.

Впрочем, это только догадка и мои собственные рассуждения. И проверить я их всё равно сейчас никак не могу. Тем более, что в мире хватало способов защититься от подобного воздействия. Я сам знал некоторую часть из них. Другое дело — что будет, когда сила вернётся? Может ли вернувшаяся Реликвия нивелировать отданный до её возвращения приказ? И сработает ли он вообще?

Сколько вопросов, а ответов — ноль. И спрашивается, что вот со всем этим делать?

— О чём задумался?

— Что? — Я поднял голову и посмотрел на Виктора.

— Просто у тебя сейчас такое выражение было, будто ты в себя ушёл. А я слишком хорошо тебя знаю. У тебя каждый раз такая морда, когда ты что-то важное обдумываешь. Или непонятное.

— Ещё скажи, что читаешь меня, как открытую книгу, — закатил я глаза. — Ну, знаешь, чтобы совсем все штампы собрать.

— Очень смешно… Может, всё-таки объяснишь, что произошло и как так вышло, что ты притащил сюда его сиятельство в таком виде?

— Да просто…

— Дерьмовый день, да? — усмехнулся Виктор, и я с улыбкой кивнул.

— Ага, Вик. Просто крайне дерьмовый день.

Мне потребовалось примерно минут десять, чтобы рассказать ему обо всём произошедшем.

— Подожди, то есть это твой брат устроил? Тот, про которого ты рассказывал?

— Ага, — устало кивнул я. — Теперь понимаешь, почему я тебя предупреждал… Кстати, ты когда переезжаешь?

— Я вещи уже собрал, — пожал он плечами с таким видом, будто не особо переживал, но я видел, что всё происходящее и мой рассказ, в частности, его неслабо так задели за живое. — Планировал сегодня вечером. У меня как раз смена в шесть кончается. Там и приеду.

— Хорошо, тогда позвони мне или напиши. Я организую машину, чтобы твоё барахло вместе с костями переместить. Так быстрее будет, чем сам будешь мучаться с такси и прочим.

Виктор с благодарностью кивнул.

— И кота своего дома оставь.

— В смысле оставить? — тут же вскинулся Виктор. — На кого я его оставлю…

— Не знаю, соседку там попроси или…

— Сань, да ты рехнулся⁈ Персику уход нужен! Забота…

— Мешок ему нужен, — проворчал я, но друг такой позиции явно не разделял.

— Нет, — твёрдо заявил он. — Кота не оставлю.

— Ты моего пса видел?

— А ты моего кота?

— Справедливо.

Ладно. Если Брам его сожрёт, то просто скажу, что Виктор сам виноват, и с меня взятки гладки. Я его предупреждал? Предупреждал. Мол, ушёл гулять и не вернулся. А что? Персик — птица гордая. Пока за порог не пнёшь, гулять не полетит. Желательно пнуть так, чтобы у него память отшибло и он забыл обратную дорогу.