Черный ратник (СИ). Страница 63

— Что у вас с припасами? — спросил Громов.

Мужик развёл руки в стороны.

— На день, чай, хватит.

Алёна ловко слезла с лошади и достала из сумок несколько краюх хлеба и ломоть вяленого мяса.

— Возьмите, — тихонько, но решительно произнесла она, протягивая еду беженцам.

Мужик без раздумья принял её дрожащими руками и забормотал бессвязные слова благодарности.

— Если пойдёте по тропе, выйдите к заброшенному хутору, — подсказал я мужику. — Переночуйте там, а дальше уже до Ярмута по тракту доберётесь. Скажите, что от ордена.

Несколько беженцев закивали, а мужик вообще поклонился.

Мы же собрались и двинулись дальше, оставляя за спиной караван, который поплёлся дальше по тропе. Фигуры людей быстро растворились вдалеке.

— Сентиментальность — это роскошь, которую мы не можем себе позволить, — заметил Соловьёв.

Алёна холодно посмотрела на него, отчего дворянин аж поёжился.

— Считай это платой, — ответил я, глядя на уходящую в горы тропу, — за информацию.

Я взглянул на Громова. Его лицо было мрачным. Он-то точно знал больше других.

— В Белоярске вам всё расскажу, — проговорил он, поймав мой взгляд.

Ещё через день пути пейзаж окончательно сменился на суровый. Лес и холмы исчезли, вокруг были только голые скалы и камни. На тропах не было видно ни признаков людей, ни брошенных хуторов, ни уж тем более живущих своей жизнью деревень. Только бесконечные серые громады Урала, нависающие над нами. И вот впереди, в узком горном проходе, я и увидел крепость.

Она не поражала размерами и располагалась как будто бы прямо на склоне горы. Это была целая глыба серого камня. Толстые и неровные стены повторяли изгибы утёса, а сторожевые башни напоминали продолжение естественных горных пиков. Всё в крепости кричало о том, что её строили не для красоты, а чтобы выстоять против того, что могло спуститься с негостеприимных вершин.

— Андрюх, — обратился к Громову Иван, рассматривая крепость с открытым от удивления ртом, — почему Белоярск? Она же, ну… серая.

Громов лишь цокнул языком.

— Белоярск — это древняя родовая крепость Громовых, — глухо произнёс он. — Назвали так потому, что снег на пиках белизной слепит. Ты что, всерьёз ожидал увидеть белокаменные стены? Не в Москве же…

Иван покачал головой. Ярослава усмехнулась себе под нос от этого разговора.

Я же выпустил Громова чуть вперёд, и отряд в итоге подъехал к массивным, окованным железом воротам. Над ними, на грубо отесанной каменной плите, был высечен герб: три горных пика и три звезды под ними.

Громов слегка засветился зелёной аурой, но стражники узнали его и без этого. Они поклонились Громову, а на отряд посмотрели с немым безразличием. Их лица были обветрены от порывов стихии.

Ворота заскрипели, заскрежетали и медленно открылись, и отряд оказался внутри. В Белоярске пахло дымом, влажным камнем и кожей. Дома вокруг были низкими и каменными, а улочки очень тесными. Всюду висели шкуры горных козлов и хищников, а у домов стояли бочки для дождевой воды.

Громов повёл нас вперёд. После шумного и делового Ярмута Белоярск казался удивительно тихим. Люди, попадавшиеся навстречу, были похожи на стражников — молчаливые и с сосредоточенными лицами.

Мы подъехали к самой крупной постройке — длинному, приземистому дому с толстыми стенами и высокой трубой, из которой валил дым. Лошадей у нас приняли конюхи, они же пообещали позаботиться о вещах.

Громов толкнул дверь и, как и положено, первым вошёл внутрь. Я вступил в дом вслед за ним. Внутри было сумрачно и прохладно. Я прошёл в главный зал. В его центре пылал очаг и отбрасывал тени на грубые деревянные скамьи и столы.

У очага, в большом кресле, высеченном прямо из камня, сидел мужчина лет шестидесяти, а может и больше. По его лицу, изборождённому глубокими морщинами, было трудно угадать возраст. Густые седые волосы были заплетены в несколько сложных кос, а в его пронзительных бледно-серых глазах светился лёд.

Громов сделал шаг вперёд и склонил голову.

— Дядя, я вернулся и привёл гостей — Подмастерьев из ордена.

Дядя Громова быстро взглянул на племянника, а затем посмотрел на нас. Его глаза взвесили каждого в отряде. Ивана и Ярославу он едва заметил, а вот на Соловьёве аж прищурился. Затем его взгляд скользнул по Алёне и вдруг остановился на Олафе, так и не дойдя до меня.

И здесь в нём что-то изменилось: седые брови чуть приподнялись, а в глубине ледяных глаз мелькнули искорки.

— Ба, неужто сам Олаф Однорукий пожаловал? — произнёс старший Громов, и его низкий голос заполнил зал. — Давно не слыхали о тебе в этих краях. Я уж подумал, до тебя всё-таки добрались Кошмары.

Олаф коротко кивнул, не выражая ни удивления, ни радости.

— Твоими молитвами, Велес.

Интересное имя было у старшего Громова.

Велес лишь хмыкнул в ответ.

— Что ж… тебе, Однорукий, здесь всегда рады, — его взгляд наконец добрался и до меня. — А вот насчёт орденских щенков не уверен. Зачем вас понесло в наши горы?

— Я договорился с отцом… — начал было говорить Громов.

Но Велес поднял ладонь перед собой, останавливая его.

— Твоего отца здесь нет, — покачал он головой.

Я сделал шаг вперёд.

— Я хочу добраться до одного из якорей, — коротко и прямо в лоб заявил я. — Это часть испытания воли.

— Якорь, значит… — медленно проговорил Велес и уставился прямо на меня.

Я спокойно встретил его взгляд.

Велес некоторое время задумчиво молчал.

— Добро пожаловать в Белоярск, — наконец неожиданно произнёс он. — Вас разместят и накормят.

— Где отец? — спросил Громов, явно недовольный текущим лидером в Белоярске.

Велес хитро прищурился.

— А вот об этом говорить будем без чужаков, — он неожиданно оскалился нам всем, что, скорее всего, обозначало его вежливую улыбку.

Я кивнул. В чужой дом со своими порядками не лезут.

— Пойдёмте, — сказал я и вышел из зала.

Отряд последовал за мной. Двери за спиной закрылись, и в итоге мы оказались на улице без Громова.

— Твой друг? — спросил я у Олафа, кивая на дом позади нас.

— Нет, — усмехнулся однорукий. — Он тот ещё выродок, но слово держит. Если Громов и вправду договорился с отцом, то нас пропустят к якорю.

— Ну, — я пожал плечами и огляделся по сторонам, — это мы ещё посмотрим.

— Кажется, нас обещали разместить… — зевнул Соловьёв.

В итоге нас разместили в казарме, в длинном прохладном доме с кроватями, застеленными овечьими шкурами. Ужин был простым, как и всё вокруг: густая похлёбка с жестковатым мясом и слегка чёрствый хлеб.

После еды отряд разошёлся. Ярослава отправилась проверять снаряжение. Соловьёв, поморщившись, улёгся на кровать. Иван тренировался во дворе, а Алёна, воспользовавшись моментом, исчезла в узких улочках крепости.

Я же вышел во внутренний двор. На Белоярск уже опустилась ночь, и сверху на меня смотрела россыпь ярких звёзд. У небольшого костра, разведённого в каменном круге, сидели Олаф и Громов. Однорукий грелся, а Громов не спеша что-то чинил на своём плаще. Я подошёл и присел рядом, протягивая руки к огню.

— Как прошло с Велесом? — спросил у Громова я.

Он поморщился и покачал головой.

— Пойдёт. До Сизого Кряжа нас пропустят.

— Помню, ты говорил о старейшинах, — произнёс я. — Велес один из них?

Громов отложил инструменты и отряхнул руки.

— Всё сложнее. Велес не родился в Белоярске, да и вообще в Уральском княжестве. Он пришлый.

— Но…— протянул я, — он твой дядя.

— Говорю же, — усмехнулся Громов, — всё сложно.

— Ладно, — не стал спрашивать дальше я. — Главное, чтобы завтра всё прошло складно. Что там мужик на тракте про монстров говорил?

— Мы столкнёмся не только с кошмарами, — заговорил Громов. — Будут ещё каменные твари. Их по-разному кличут: стражи, часовые или големы.

Я тут же посерьёзнел. Если речь действительно шла о настоящих големах, то отряду предстоял сложный путь. Если только не победить их до того, как сформируются камни.