Черный ратник (СИ). Страница 32

Я сместился в сторону по дуге, огибая двор и ловко перепрыгнул скамейку. Главный дом оказался сбоку. Атаман бездумно пнул деревянную скамью, сломав её напополам. Вдруг между нами вскочил один из его пьяных подручных. Атаман, не задумываясь, отшвырнул его взмахом кулака в сторону, как надоедливую муху. Бандит с хрустом ударился об деревянную стену и затих.

Выбор у меня был невелик. Использовать чёрную ауру на полную значило не иметь возможности вернуться в орден. Вот только что-то подсказывало мне, что совсем без неё меня просто сомнут.

Я распалил ауру внутри. Мышцы натянулись как струны, мир вокруг стал чуть чётче и медленнее. Я видел кровавые подтёки в глазах атамана, слышал его хриплое дыхание и бешеное биение сердца, чувствовал потоки ауры, исходящие от него.

Если я не мог пробить медную защиту атамана, то мне всего лишь нужно было вымотать его. Непобедимых ратников не существует.

Но это могло оказаться сложной задачей. Атаман рубанул тяжёлым мечом, как дровосек. Я едва успел отстраниться. Меч просвистел прямо перед моим носом и вспорол землю, с чавканьем подбросив в воздух комья земли.

Атаки атамана были чудовищными по силе, но предсказуемыми. Я даже не пытался парировать, просто уклонялся. Меч атамана вновь занёсся надо мной. На этот раз я сделал выпад, но мой клинок лишь скользнул по кольчуге врага и оставил царапину на потускневшей меди.

Я искал что угодно: сочленение доспеха, незащищённый участок, хоть какую-нибудь слабость.

Двуручный меч с силой опустился вниз и медная аура на миг моргнула, усиливая атаку. Я задержался чуть дольше, из-за этого удар срезал часть наплечника и обожгла плечо.

Я вывернулся и отскочил на два шага назад.

С каждым моим уклонением и рывком мы всё ближе и ближе приближались к рубящимся с бандитами Ярославе, Ивану и Соловьёву. Они пока справлялись.

Соловьёв посылал перед собой стрелу за стрелой и даже чаще попадал, чем мазал. Иван стоял на передовой и прикрывал и Ярославу, и Соловьёва. Рыжая же, пусть и более вяло, но совершала выпады вперёд, разя противников.

— Хватит вертеться, червяк! — проревел атаман, и его аура сгустилась вокруг кулака.

А вот это было плохо.

Сгусток прессованной энергии размером с кулак сорвался с руки медного ратника и полетел мне прямо в грудь. Уворачиваться было нельзя — за моей спиной была ни в чём не повинная изба, её просто разнесёт. Времени на подумать тоже не было.

Я схватил первое, что попалось под руку.

— Ты че⁈ — раздался пьяный возглас одуревшего от вещуна бандита.

Но я просто рванул его на себя и прикрылся бандитом как щитом. Медный кулак попал точно в цель. Раздался даже не крик, а короткий влажный хлопок. Бандита переломало так сильно, что в руки мне ударила отдача, пальцы онемели.

Я пнул тело бандита вперёд, и атаман отвлёкся, чтобы разрубить его. Медная аура блеснула. В этот миг, когда атаман замер перед ударом, я оттолкнулся от земли и кувыркнулся вперёд.

Аура внутри меня заставила тело двигаться намного быстрее. Я, как пружина, распрямился и вогнал лезвие в щель между стальным забралом шлема и наплечником кольчуги. Прямо в тот момент, когда медная аура атамана моргнула.

Клинок вошёл неглубоко. Медная аура обожгла пальцы, но было уже поздно.

Атаман замер. Его безумные глаза округлились от непонимания. Он попытался сделать вдох, но вместо этого из горла вырвался лишь хрип и багровый пузырь. Он пошатнулся, могучие ноги подкосились, и тело, закованное в доспех, рухнуло на землю с тяжёлым металлическим лязгом. Я успел выдернуть клинок. Медное сияние начало угасать.

Я стоял над поверженным ратником и тяжело дышал. Лёгкие горели, чёрный огонь метался в крови и искал выхода.

С падением атамана что-то надломилось в бандитах. Пьяная ярость сменилась животным страхом. Увидев, что их неукротимый предводитель повержен, оставшиеся в живых ублюдки замерли на мгновение, а затем просто бросились врассыпную.

Они бежали, не разбирая дороги, спотыкались о тела своих соратников и исчезали в тёмных проулках между избами.

Иван дёрнулся вперёд, намереваясь преследовать их.

— Отставить! — громко прорычал я.

Бой и так вышел слишком тяжелым, и мы все были сильно вымотаны, чтобы догонять сбежавших крыс. Их осталось едва ли полдесятка, может, чуть больше. Ночная погоня того не стоила.

Через несколько ударов сердца во дворе Кузнечихи не осталось ни одного стоящего на ногах врага. Только мы, тяжело дышащие, залитые кровью и потом, и удивительная ночная тишина. В ней я впервые за ночь услышал далёкое карканье ворона.

Первым заговорил Иван. Он, тяжело переваливаясь с ноги на ногу, подошёл ко мне и с силой хлопнул по плечу. Он прямо светился мрачным удовлетворением.

— Командир, — выдохнул он, и в этом слове прозвучало боевое признание. — Мы справились.

Ярослава прислонилась к стене избы и медленно сползла на землю. Она вытерла окровавленный клинок о подол плаща. Её рыжие волосы слиплись, лицо было испачкано в грязи и крови, но на губах играла усталая, торжествующая улыбка. Она встретила мой взгляд и коротко кивнула.

Соловьёв же стоял чуть поодаль, опираясь на свой белоснежный лук, который он отказывался отпускать из рук. Его лицо было белым как мел. Вот только не от страха, а от боли, ведь второй рукой он с силой надавливать себе на живот. Из-под его пальцев медленно сочилась и растекалась по разорванному нагруднику кровь.

— Всё… в порядке… — хрипло прошептал он с остекленевшими от шока глазами.

Его ноги тут же подкосились. Он не упал, а медленно, почти церемониально, сел на колени, а затем грузно рухнул на бок в грязь, всё ещё зажимая рану.

Улыбка Ярославы погасла. Иван застыл с широко раскрытыми глазами. Я же рванул к Соловьёву. Неважно, пробил ли его доспех кто-то из бандитов или одна из атак атамана, счёт шёл на мгновения.

Я рухнул на землю рядом с Соловьёвым, отбрасывая в сторону его лук.

— Ярослава, свет! — скомандовал я. — Иван, периметр.

Рыжая встрепенулась и быстро оказалась рядом. Иван, сжимая меч, встал к нам спиной, осторожно вглядываясь в темноту. Рыжая использовала крохи своей ауры и подсветила искажённое болью лицо Соловьёва и алое пятно, растущее на его животе. Я сдвинул ладонь Соловьёва.

Картина была ужасная. Это было не чистое ранение, а рваная рана. Я быстро достал из поясной сумки две склянки с красноватой жидкостью. Первое малое зелье лечения я вылил прямо на рану. Жидкость, коснувшись плоти, зашипела, и Соловьёв застонал и выгнулся.

Но рана прекратила кровоточить, а её края подсохли и сжались.

— Пей, — скомандовал я, поднося вторую склянку к губам Соловьёва.

Он совсем не соображал, но инстинктивно сделал небольшой глоток. Я силой влил в него оставшееся зелье. Его дыхание почти сразу стало глубже и ровнее, цвет лица сменился с мертвенно-бледного на болезненный.

— Кому я говорил про щит… — выдохнул я и покачал головой.

Соловьёв жить будет. Правда, ни о какой транспортировке в ближайшее время не могло быть и речи.

— Ярослава, — я посмотрел на девушку, — сделай ему перевязку.

Рыжая молча кивнула и полезла в сумку на поясе. Я поднялся и отошёл в сторону, дав ей пространство. Иван в это время, осторожно, с поднятыми ладонями, подошёл к одной из изб.

— Всё кончилось, — обратился он к кому-то из местных, его простой грубоватый голос звучал неожиданно успокаивающе. — Вы можете выходить.

Ярослава же уже ловко расправлялась с перевязкой.

Я подошёл к телу медного ратника. Он лежал в луже крови, а его аура почти угасла. Никто не смотрел в мою сторону, все были заняты.

Я опустил руки на холодную кольчугу, делая вид, что проверяю, нет ли на нём ценных вещей, сам же воззвал к силе внутри меня.

Невидимые чёрные щупальца потянулись к остаткам чужой ауры, всё ещё витавшим вокруг атамана. Что-то тяжёлое, грубое и металлическое медленно смешалось с моей собственной силой, как глоток грязной воды в пустыне. Сила медного ратника была чужеродной, но всё же силой. Она рассеялась по моему телу, и я почувствовал, как усталость отступает, сменяясь неестественной бодростью.