Душелов. Том 7 (СИ). Страница 38
И в принципе, у неё это неплохо получается благодаря постоянной загруженности — стоит только завтраку закончиться, как в дом прибывают репетиторы, и для них с Оскаром начинаются личные уроки, длящиеся иногда и по восемь часов кряду. В них, разумеется, входят самые разнообразные занятия, прерываемые длительными отдыхами и перерывами на приёмы пищи, отчего время летит достаточно быстро и при этом крайне полезно — изо дня в день они всё лучше и лучше разговаривают на местном языке. А когда же уроки завершаются, и репетиторы, прощаясь, покидают их дом, у них с Оскаром появляется личное время, которые они тратят по собственному усмотрению — как правило, играя во дворе или в их любимые настольные игры. Но со временем они оба всё больше интересуются местными технологиями, понемногу вовлекаясь в видеоигры и интернет.
Ну а под конец дня, устав и вкусно поужинав, они отправляются спать в собственные комнаты, которые понемногу заполняются всё больше понравившейся им мебелью и их личными вещами. Правда, понятие «личных вещей» — в том числе «личной комнаты» — для неё всё ещё подсознательно кажется чем-то… противоестественным.
Точно ли такой бесполезный ребёнок, как она, заслуживает чего-то подобного? В этом она совсем не уверена. И то, что она им пару раз помогла своим Даром — это мало что меняет. В сравнении с тем, что они сделали для неё — подобное пустяк.
Конечно, они хорошие люди и точно не превратят её жизнь в ад, но вот разочароваться в ней, пересмотрев её полезность, вполне могут. А в таком случае привыкать к чему-то такому недостижимо-хорошему, как «личные вещи», ей точно не стоит — потом лишь больнее будет с этим расставаться…
Хотя надежда на лучшее в ней всё же теплилась, посему порой она позволяла себе заигрываться, считая что-то только «своей» вещью. Да и к тому же… Если бы всё дело было в её полезности им, то разве с Оскаром поступали бы так же, как и с ней? Он, разумеется, спас им жизни, за что нормально щедро отблагодарить. Но всё же… Для такого, как он, не имеющего ничего и вскоре наверняка погибшего бы в том заснеженном хвойном лесу, сейчас он явно имеет слишком много…
Во всяком случае, так считает Эмма.
Оказывается, жизнь может быть прекрасной.
Ни ужасной, ни нормальной, ни хорошей, а именно что «прекрасной»…
Раньше, живя в том лесу, Оскар о таком и подумать не мог — весь его кругозор большую часть его жизни состоял из папы, мамы, их дома, книг и настольных игр, за которыми они проводили почти что абсолютно каждый вечер перед сном. И тогда, может быть, он и был счастлив, но была ли его жизнь по-настоящему «прекрасной»? Спроси его об этом кто-нибудь в тот момент времени — он бы, не задумываясь и на мгновение, ответил бы: «Да».
Но сейчас… пройдя через всё то, через что он прошёл, и живя нынешнюю жизнь… Он бы, скорее всего, ответил: «Нет». Не потому, что беспринципно не ценил время, проведённое с родителями, а потому, что теперь, узнав «иную сторону мира», просто не может лицемерно заявить очевидную ложь.
Разница между жизнью в одинокой хибаре, находящейся на севере, за пределом барьера, и целым особняком под барьером — огромная. Это сказывается буквально во всём — в еде, в образовании, в отдыхе, в перспективах, в окружении и… в банальном наслаждении жизнью.
Всё это здесь на порядок превосходит тот уровень, который был там. Даже при его живых родителях, не говоря уже о полугоде, проведённом в беспросветном страхе и одиночестве…
Кстати говоря об этом.
Если «страх» имел периодический характер, то вот одиночество…
Оно никуда не девалось, откровенно сводя его понемногу с ума. Он этого тогда ещё не осознавал, но оказавшись в компании этих людей, вдруг понял одну страшную истину — ещё бы немного, и он бы точно умер — одиночество свело бы его с ума, точно заставив сотворить какую-нибудь ужасную глупость, от которой его не спасло бы даже наличие Дара.
Живя свою нынешнюю жизнь, он постиг ещё один очевидный для многих, кроме него, момент: со слов его репетитора — в принципе, произошло чудо, что он так долго продержался один в таких условиях, испытывая постоянный, давящий на сознание страх. И вероятно, знай он о иной жизни на собственном опыте, повторить подобное у него уже никогда не вышло бы.
Задумавшись над этим, Оскар не смог не согласиться с ним — попытайся его кто-то вернуть из нынешней жизни, наполненной вкусной едой, интересными развлечениями, хорошим климатом, постоянным общением и семейной заботой в тот одинокий домик в заснеженном лесу — и он не выживет там и недели, ибо… Смысл от такой жизни? Прожив так несколько дней, осознав, что ничего не меняется, он соберётся с силами и, не задумываясь об ужасных высоковероятных последствиях, рискнёт, самостоятельно отправившись в путешествие, в поисках столь же прекрасной жизни, какая у него сейчас.
Придя к такому выводу, Оскар в очередной раз убедился в мудрости своего репетитора.
А ведь при их первом знакомстве он показался ему чёрствым и вечно недовольным стариком. Особенно на фоне прекрасной, добродушной женщины, также доставшейся в качестве репетитора Эмме.
Но время шло, и Оскар постепенно менял мнение о нём, наблюдая за ним и подмечая, как он рьяно старается добиться хорошего результата в своей работе, отдавая всего себя ей. И за какой-то месяц, ощущая огромный прогресс в изучении их языка жестов, мнение Оскара о нём кардинально изменилось — теперь он смотрел на него как на очень уважаемого человека, готового биться за своих учеников насмерть и по чьим стопам ему, вероятно, даже хотелось бы пойти в будущем.
Однако сейчас всё же, как раз по совету своего репетитора, Оскар намеревался продолжать жить счастливую, беззаботную жизнь, наполненную радостью и безмятежностью. Можно сказать, таким образом заглушая все мысли о своём не самом радостном и нормальном прошлом.
Но об этом он уже старался лишний раз не задумываться…
Глава 22
На удивление… жизнь пошла своим чередом. Стоило нам поставить точку в вопросе войны кланов, как ритм наших будней начал резко замедляться, становясь куда более размеренным.
Всякие небольшие проблемы понемногу решаются едва ли не сами собой; я продолжаю спокойно работать в ГБР по делам демонов и одержимых, помогая городу и набирая очки популярности в глазах местных; мы наконец-то выполнили свои обязательства по контракту с родом Агнэс, тут же подписав контракт с родом Гарсия, как и планировали изначально; доход с криминального мира понемногу растёт, постепенно становясь для нас очень приятным и скрытым от остальных подспорьем; девушки почти полностью взяли на себя контроль бизнеса, также не забывая развлекаться и отдыхать; Оскар и Эмма продолжают учиться у своих репетиторов, попутно дурачась, как и подобает обычным детям.
Но главное сейчас, конечно же, кое-что другое. И это «кое-что» — ничто иное, как подготовка ко свадьбе. К нашей с Карэн свадьбе…
Сложно сказать, как это воспримет общественность, учитывая недавно произошедшее с Евой, считающейся моей девушкой, но ещё сложнее сказать, какого сейчас мне…
Казалось бы, всё отлично — проблем всё меньше, жизнь налаживается, и я женюсь на девушке, которую люблю всем сердцем и с которой хочу прожить всю жизнь, но… спорные чувства одолевают меня каждый раз, когда задумываюсь об этом.
Не потому, что не уверен в своих чувствах или нечто подобное, а потому что… будто бы расслабляться ещё рано.
— Значит, уже завтра потеряешь статус холостяка? — усмехнувшись, спросил Кевин, облокотившись на перила балкона.
— По-моему, я его потерял уже давно… — ответил я, встав рядом с ним и наблюдая, как снизу несколько десятков слуг рода Агнэс старательно декорируют задний двор, расставляя мебель, занимаясь топиарной стрижкой и украшая деревянные мостики.
— Официально — нет. Да и год назад — это разве «давно»?
— Прошло как будто бы в разы больше времени…
— С учётом, как ты влипаешь во всё подряд, оно и неудивительно.