Предзимье. Осень+зима (СИ). Страница 70

— Отдал бы деньги за меня? Даже если бы потребовали все?

Илья рассмеялся, словно она сказала глупость:

— Я полоз. Меня сложно разорить. Отдал бы все, что потребовали.

Тая не отстала — в ней словно проснулась глупая девочка-гимназистка, которой первый раз признались в любви и она пробует границы своей власти над парнем:

— И женился бы, если бы Разумовская потребовала?

— А вот это нет, — Илья смотрел на Таю не моргая. — И не надо так улыбаться. Я еще полгода минимум небракопригоден.

— Не брако… что? — Тая поперхнулась неожиданным словом. Так не говорят. Слова даже такого нет.

Илья ласковым тоном змея искусителя напомнил:

— Тая, ты запретила меня говорить одно слово.

— Феромоны…

— Именно. Тая, ты инструкции помнишь? Вроде должна… Если у магмода или оборотня начинается потеря контроля по причине его физиологии, то при отсутствии возможности уединения следует принимать определенные препараты… — тут Илью все же проняло — он не закончил, опуская взгляд куда-то в пол.

Тая мысленно сама закончила за ним: «…делающие парней небракопригодными!» Она опешила. Все не так. Даже Гордей все понял не так. Гордость… Стыд… Просто кое-кто педант до мозга костей. Тая же помнила, как он раз за разом проверял ее ремень безопасности в машине, как он старательно даже спустя годы соблюдал инструкции Даши по ухаживаниям за Таей, как соблюдал должностные инструкции, как помнил все и всех… Педант! Илья ничего не говорил Тае, потому что ей вообще ничего не грозило. Он рискнул своим здоровьем, а не её защитой.

— Очуметь… Илья…

Она встала и подошла к нему, порывисто обнимая.

— Спасибо. И прости за глупые подозрения. Прости, Илья.

Ей глухо куда-то в плечо неожиданно признались:

— Я люблю тебя, Тая. И твоя способность игнорировать мои слова меня просто потрясает.

Она чуть подалась назад, и Илья сам обнял её за талию, впрочем, не сильно — Тая знала, что он отпустит при малейшем её недовольстве:

— Ты первый раз…

— Третий. — В этот раз он искал успокоение закрыв глаза. В чем-то он даже прав — вблизи его глаза еще больше пугают. В зрачках горит золото. — Это уже третье мое признание в любви. Первое было тринадцать лет назад, после чего и отец обговаривал нашу с тобой помолвку. Второе было в цеху. Я рад, что хоть третье ты все же услышала и обратила на него внимание. И я понял — тебе надо чаще говорить о чувствах, чтобы ты услышала наконец. И прости, я забыл, что ты Снегурочка — тебе сложно понимать человеческие чувства. И чувства полукровок тем более, особенно когда у тех точно такие же проблемы, как и у тебя.

Он отстранился от Таи:

— Давай-ка собираться, а то еще чуть-чуть и я решу, что в лес проще сходить самому, а тебя лучше запереть где-нибудь в безопасном месте.

— В пещере?

Илья встал и укоризненно посмотрел на нее:

— У Гордея под боком. Он, кажется, единственный, кого ты близко подпускаешь к себе. Не бойся. Я не буду вам мешать. Вы красивая пара. Твой Кот сильно ошибся, выбрав трон и империю, а не тебя. Одевайся, холода пришли…

Глава шестнадцатая, в которой обманывает даже лес

Её враг — холод, а не лес. Это поняли все вокруг, но не Тая. Не поле, не лес, как она считала. Холод. Лед. Смерть.

Дед словно создавал из неё клинок, одна сторона которого тепло и жизнь, а вторая лед и смерть. Чума! И зачем ему это было нужно? Для Таиной защиты, как считал Илья? Или еще для чего-то? Вот точно Гордей и её как-то назвал уникальной снежинкой. Уникальнее не бывает. Мог бы и поделиться своими мыслями про её уникальность… Становиться орудием мести деда Тая все равно не собиралась. Даже если бы дед продержался чуть дольше, дождался бы её второго похода в лес — а он явно рассчитывал на это, судя по его записям, найденным в кабинете, — она все равно бы отказала ему в мести. Белкин ни в чем не виноват. Это вина цензоров, что имя деда вымарывалось из научных статей.

Может, деду нужна была шкатулка? Или её содержимое? Может, он так надеялся найти деньги на лечение… Хотя Тае он говорил иное. Впрочем, он ей лгал, чуть ли не всю её жизнь он ей лгал. Представить, что таит в себе шкатулка от такой нечисти или природной силы, как холод, не получалось. Это точно не те бриллианты, которые можно легко отдать Нике или Жене. Тогда о чем вообще говорится в «Морозко»? Что спряталось за занятным сюжетом, что потерялось, когда страшный ритуал превратили в сказку для детей? Снегурочку привозили в лес в качестве откупа страшным холодам. Только в сказке одна девушка погибла, вторая получила драгоценности и даже вышла замуж. Дед и парни, интересно, думали об этом варианте развития событий? Впрочем, Илья умыл руки, оставляя её Гордею. Как-то странно пояснять, что Тая с Гордеем только дружит, потому что тогда это автоматически прозвучит, как разрешение Илье ухаживать. Тая пока к такому не готова. Она еще не готова жить.

Она помнила, как в самый сумасшедший момент её жизни, когда объявили, что война закончилась, Гордей кинулся к ней обниматься. Он подхватил её на руки, подбросил в небеса от избытка молодецкой удали, а потом… Поцеловал. Тогда все кричали, плакали, радовались, обнимались и целовались. Война закончилась! Отныне мир! Их ждал дом, семья и новая жизнь. Только то ли Тая случайно дернулась, то ли Гордей неудачно поймал её в объятья — поцеловались они в губы. Это был самый странный и нелепый поцелуй. Гордей тогда опешил — все веселье с него слетело… Тая словно брата поцеловала. Они оба тогда испугались, что испортят дружбу.

Глядя, как за окном внедорожника Ильи проносятся последние улочки вечернего города, притушившего праздничную иллюминацию из-за объявленного траура, а впереди черной громадой поднимается лес, Тая снова и снова напоминала себе, что её враг — холод.

Гордей знал, что Тая убивает именно им. Мог бы понятнее написать тогда в записке! Ей было бы проще — знать, что на поле убила полицейских не она. Впрочем, он вообще отказался ей тогда все рассказывать, решив, что её это не касается. Он её так оберегал. Он её защищал. И Илья туда же!

Он тоже это понял — то-то просил своего Владимира «оберегать и не волновать» Таю, чтобы та не сорвалась. И снова хотелось ругаться — ей-то почему не сказали. Она раньше начала бы понимать, что вокруг неё происходит, и не давала бы напрасных обещаний. Все же, что хранится в шкатулке? И за что её вручают… Придется искать ответ самой. В лесу. Хотя, наверное, место и не принципиально в данном случае. Если история с шантажом — паранойя Ильи, то отдавать Нике бриллианты столь странного происхождения крайне опасно. Ника же беременна. И можно ли вообще отдать шкатулку шантажистам. Тая снова и снова добавляла про себя: «Если факт шантажа подтвердится…» С Дашей бы поговорить, но пока это невозможно. Еще две недели… Возможно, Тая столкнется с шантажистами раньше — уже в лесу или сразу после него.

Представить, что это все спланировал дед, не получалось. Ему восемьдесят пять было. Он физически не мог подловить на пустыре Илью, лишить его сознания, затащить его в круг… Он умирал, ему бы на это не хватило сил. Он не успел бы разобраться с Ильей и вернуться домой, чтобы умереть на глазах у Глаши. Значит, с шантажистом имели дело Зимовские-Подгорные, о которых Илья не в курсе — вряд ли Гордей говорил об этом ему. Коту — да, но не Илье.

Зимовские… А им зачем? Им полиция мешала на поле, но подставлять Таю им не было резона. Нанимать кого-то, чтобы подставить Таю, как-то слишком. Нанимать, чтобы мстить Белкиным, тоже как-то странно… Зачем плодить лишние сущности, когда…

Тая нахмурилась, осененная странной мыслью. Дед всегда бил в ответ. Дед всегда мстил. Он мог?…

— Илья?

— Да? — тот оторвался на миг от дороги, бросив быстрый взгляд на Таю. Кажется, он до сих пор злился, что она отказалась от его теплых вещей, накинув поверх топа только осеннюю куртку. Чем быстрее Тая замерзнет, тем скорее получит свою шкатулку с драгоценностями. Мерзнуть в теплой шубе можно до отвращения долго. В конце концов она старикова дочь… Точнее внучка, ей положено приходить плохо одетой.