Бездарь и домовой (СИ). Страница 59

Но первое, что мы сделали, это добрались до лесного озера, где по случаю жары искупались. Разумеется, выходя из дома, мы ничего такого не предполагали, и купальных принадлежностей и одежд с собой не брали. Но когда подобная мелочь могла остановить два восемнадцатилетних организма, влюбленные друг в друга?

Вечером в беседке пел новые песни, записывая их на диктофон. Наташа слушала и комментировала — где с восторгом, где с иронией, так что в некоторые моменты вносил правки прямо на ходу. С ее же подачи купил с доставкой в Кистеневку электрическую гитару красного цвета, автоаранжировщик, микрофон — и всё это с усилителем: Наташа сказала, что в электричестве эти песни прозвучат куда более убедительно. С утра обещались доставить. Итого у меня в арсенале уже пять собственных песен. Ну, а будет мало — вся куча написанного на Земле в моем распоряжении, главное — вспомнить. Но это так, на крайний случай, потому что кажется не менее неправильным, чем целоваться с киборгом[3].

[3] Термин «Киборг», конечно, здесь не слишком уместен, но другого Федя пока не придумал.

«Дааа? А дружить на всю катушку с одним могущественным мелким киборгом — это правильно?» — ехидно поинтересовался гречневый старикашка.

— «Да, это правильно», — твердо и, главное, последовательно ответил ему я, и пошли мы с Наташей по кроватям. Дальше моей, понятно, не ушли.

Утром я никуда не уехал, потому что позвонил Дубровский — к счастью, вполне бодрый, попросил его дождаться. Сам он появился ближе к обеду: умотанный, с синяками под глазами, но живой и даже какой-то умиротворенный.

— Спасибо, Федь, — сказал Володя, когда мы уединились в беседке в компании с кофейником и плюшками.

— За что?

— Как ни странно прозвучит, за сон. Ты во сне не дал мне наделать глупостей, а потом… В общем, я, наверное, как-нибудь переживу это всё и пойду дальше.

— Это славно, дружище. Обращайся, всегда, чем могу…

— Мне дней через пять в Калугу по делам…

— Если при этом не остановишься у меня…

— Что ты, как можно!

— Вот и договорились.

После обеда, распрощавшись со всеми, я переоделся в дорожное, сел в рыдван и поехали мы с Есугэем фестиваль фестивалить.

К вечеру уперся в неслабую пробку. Как удалось узнать, пусть из непроверенных источников, но это лучше, чем ничего, произошла межклановая потасовка на стыке двух юридик, кого там и в каких количествах поубивало — бог весть, но, главное, мост, по которому трасса пересекала небольшую речушку, не пережил магическую баталию и прекратил существование. Бригада троллей из Автодора уже на месте, но сколько они будут восстанавливать мост, неизвестно.

Пока меня совсем не заперли, съехал с дороги по довольно крутому склону, достал планшет, открыл карту. Теоретически, можно проехать через лес, а ту самую речку пересечь вброд — есть какие-то местные тропки-дорожки. Решено, едем лесом. Надо же наконец опробовать внедорожные качества рыдвана в настоящем деле.

Как ни странно, никто из толпящихся на трассе не пожелал составить мне компанию, так что в лес по неплохой грунтовке я въехал в гордом одиночестве. Навигатор «Путеводный клубочек» брюзгливым старушечьим голосом подсказывал, когда и куда мне имеет смысл поворачивать, но в целом ощущение было, скорее, тревожным — опять я нахожусь бог весть где и полагаюсь на что-то стороннее. Ехал в полной тишине, не считая обычных звуков леса, и потому довольно сильно удивился, заслышав вдали музыку — на нее и поехал. А, доехав, понял, что, прожив почти полную человеческую жизнь на Земле и успев пережить целый каскад головокружительных приключений на Тверди, так до конца и не повзрослел. Потому что я увидел их — и мой рот растащило до ушей.

На полянке стоял микроавтобус, расписанный точно в ту же сине-оранжевую клетку, что тент на моем рыдване. Поодаль горел костер, а вокруг него сидела самая настоящая сказочная рок-группа. Осёл барабанил, Пёс басил, Петух стучал крыльями по всякой перкуссии, а Кошка играла на гитаре и пела хрипловатым голосом вполне себе блюз, и все это воспроизводили колонки, поставленные около автобуса.

Мама, роди меня обратно.

Мама, здесь, в целом, неприятно.

Жизнь непредсказуема, как солнечные пятна —

Мама, роди меня обратно.

Мама, я испуганный котенок.

Мама, я недолюбленный ребенок.

Казалось бы, пора давно мне выйти из пелёнок —

Но, мама, я испуганный котенок.

Поэтому роди меня обратно!

Здесь, что ни день, всё мерзко и отвратно.

Меня по жизни тащит незаживающая травма —

Роди меня скорей обратно, мама!

Я присмотрелся: несмотря на животность облика, конечности у музыкантов оказались вполне человеческими. Да и музыкантами эти ребята были неплохими и сыгранным, слышно. Но унылыыые…

— Доброго вечера, дамы и господа, — едва окончилась песня, из машины вышел, на всякий случай, сразу с электрогитарой. — Позволите составить вам компанию?

— Яааать… — растерянно протянул Осёл.

— Фигассе, подгон, — протянул пёс. — Здрассьте.

— Привет, — кивнула Кошка. Мужик, а ты кто ваще такой, и как здесь оказался?

— А я Федя-Трубадур, на Карасун еду. На дороге мост рухнул, так я в объезд. Еду себе, никого не трогаю — а тут вы. Смотрю, свои, музыканты…

— Да какие мы свои, нах⁈ — истерично крикнул Петух. Ты чо, не видишь, как мы выглядим⁈ Глаза разуй!

— Круто выглядите, сказочно, — ответил я. — Отличный прикид для Карасуна, я считаю.

— Только это теперь навсегда! Навсегда, понимаешь⁈ — крикнул Петух.

— Петя, нас никто не заставлял, — мягко проговорила Кошка. — Трубадур, слушай, мы просто хотели быть крутыми музыкантами и круто выглядеть. И как-то с дурных глаз занесло нас в Зоотерику. И да, теперь мы выглядим охренеть, как круто. И, кстати, мне пока нравится, — покосилась она на Петуха.

— Мне тоже по приколу, — застенчиво заметил басист. — Всю жизнь мечтал быть собакой.

— Ага, а Менестрель из-за нас сторчался!

— Менестрель — это кто? — уточнил я.

— Васька, солист наш, — пояснил Пёс. — Он-то изначально выглядел круто, потому как у них в роду эльфы были. А как увидел нас — подсел на успокоительный скоромороший чай. До такой степени подсел, что связь с действительностью потерял.

— Понял. Вы ведь, небось, тоже на Карасун? — спросил я.

— Ну да, а куда же ещё… Только певца нет, и репертуарчик — так себе.

— А давайте вместе, а? Песен у меня много, да и петь я умею. Вот, зацените: ничего на свете лучше нету, чем бродить друзьям по белу свету… — начал я а капелла.

— Яаааать! Вот это голосина!

— Федя, я в деле!

— Мурррр!

— Тащи свои песни, мужик. Давай репетировать.

— Давайте репетировать до упада, — предложил я. — Потом здесь же переночуем, а завтра поедем на Карасун, приносить людям смех и радость.

Глава 29

Карасун

Мы с энтузиазмом репетировали до глубокой ночи, прерываясь на перекуры и один раз — слегка перекусить[1]. Зато шесть песен для фестивальной программы отточили до вполне приемлемого состояния. Не знаю, была ли прежде на Тверди музыка, которую в моей прошлой жизни называли готическим роком, но теперь точно будет.

[1] Это не художественное преувеличение. В 2022 году автору в подобном режиме довелось репетировать более 12 часов.

Я сразу предупредил, что продолжать активную музыкальную карьеру пока не планирую, и заранее подарил все песни этим зверским музыкантам. Сработались мы с ними хорошо. Не сказать, чтоб вот прямо сдружились, но я к этому как-то и не стремился, равно как и рассказывать, кто я на самом деле такой. Ребята врубались с пол-оборота, предлагали свои музыкальные ходы, и даже петух Петя больше не пытался истерить, зато перкуссионистом он оказался хорошим, и стучал ровно столько, ровно там и ровно то, что было надо.