Бездарь и домовой (СИ). Страница 43

Нашего нового знакомца в компании с молодым снага по имени Вольдемар направили в Сарай-Бату для усиления местной Орды, результаты которой пока не очень впечатляли, и, заодно, разведать возможности и пути увеличения добычи хтонических ингредиентов.

В результате спонтанный пикник на обочине удался на славу. Я даже достал гитару и спел несколько песен повеселее, а Дабунжин при этом танцевал — еще более грациозно, чем дрался. Есугэй в веселье участия не принимал, но оно и к лучшему. Вольдемар тоже предпочел нашим посиделкам куда более приземленное дело: извлекал из накрошенных нами тварей востребованные ингредиенты, которые можно продать в сервитуте. Так или иначе, но расстались мы с ордынцами весьма довольными друг другом.

Глава 21

Отзыв

Так как хтонические зарубы мне порядком надоели, решил гнать как можно дальше от изгаженной дельты, чтобы переночевать если не в сносных условиях, то хотя бы без боевых действий. Земский Ахтубинск проезжали уже затемно. Есугэя приодели в мои штаны и штормовку камуфляжной раскраски: мне эта одежда уже безбожно велика, а на него налезла прямо поверх доспеха, да и то мешковато болталась. На время проверки документов на монгола напялили солнцезащитные очки, чтоб жуткой рожей никого не испугать, и всё это ему так понравилось, что расставаться с обновками мой новообретенный телохранитель не спешил. Впрочем, увидев, что я аристократ, да еще княжеского рода, бдительная земская милиция прикрутила свою бдительность на минимум и интересоваться моими спутниками не стала — ну, и отлично.

Я вел рыдван по почти пустой темной дороге, мысленно воспроизводя разговор с Менгу-Тимуром. Конечно, хан был прав, и остается лишь признать его правоту не только формально, но «в самом себе», как говорили раньше на Земле и до сих пор говорят на Тверди.

И ведь правоту его слов подтверждало мое знакомство с мерзавцем Телятевским и — вскользь — с пофигистичным паразитом Шуйским, что вызвался в его секунданты. Если тебе что-то дали, то дали не просто так, изволь соответствовать. Как выглядит со стороны стремление к свободе без особого выбора средств и ориентиров, мне наглядно продемонстрировал Модест Никаноров. Хочу ли я быть таким же? Однозначно, нет.

К тому же, что греха таить, очень понравилась маска аристократа, которую я довольно непринужденно носил в Сарай-Бату — и ничего, заметим, внутри не почесалось, никакая совесть не грызла. Так что пора действительно отказаться от либерального образа и полностью принять свою новую судьбу, потому что иначе рано или поздно фига в кармане прожжет штаны и плоть до кости, и я просто сойду с ума, запутавшись, когда и для кого кем надо быть — а это будет означать лишь, что я лжец и лицемер. Или та самая, столь симпатичная маска прирастет навсегда, но криво, и я превращусь во что-то типа гоголевских помещиков… Сумбур в голове. Надо проветриться.

Остановил машину, вышел размяться, продолжая размышлять.

Пожалуй, вторая жизнь мне нравится больше первой. Несмотря на идиотское, с моей точки зрения, разделение на Россию для магов и её же — для «цивильных», да с нашлепками в виде непонятной мне пока опричнины и безбашенных сервитутов, в целом мне эта страна стала не менее родной, чем та, где я продавал свой талант и ел гречку, болтая с пескарями. И если для того, чтобы Макс Курбский спокойно закончил образование, а тарусские кхазады продолжали плести умопомрачительные интриги; для того, чтобы Марина Ивановна продолжала крутить воздушные потоки и писать стихи, а моя Наташа просыпалась с улыбкой на губах, мне придется раз за разом поднимать сотни ни в чем не повинных покойников, формируя из них то дворницкие команды, то пехотные батальоны — что ж. Я готов. И — принял решение «в себе самом». Даже дышать стало легче. Едем дальше.

До Царицына не дотянули — всё-таки устал. Нафаня предложил телепортироваться, но получил в ответ мое возражение, что мы никуда пока не опаздываем. В итоге съехали с дороги, немного углубились в степь и прямо там и расположились на ужин (хвала Орде!) и ночлег.

— Нафаня, как у нас со связью? — спросил я, перебирая на сон грядущий гитарные струны.

— Отлично, мой добрый сеньор. А что?

— Да вот, хочу поискать, когда и где ближайший музыкальный фестиваль.

— Карасун, через 10 дней. Это несколько западнее, но напрямик не проехать, только через Воронеж.

— А мне сперва как раз под Воронеж и надо, Дубровскому приспичило поскорее жениться. Так что всё отлично.

— А зачем нам на фестиваль? — осторожно спросил домовой.

— Понимаешь, дружище, я всю прошлую жизнь мечтал стать музыкантом. И всё не решался. Потом вырос, началась дурацкая взрослая жизнь, и вечно что-то мешало — работа, жена, ребенок, снова работа… Вернувшись из этой поездки, я поступлю на службу, и опять не стану музыкантом. Так что, пока есть возможность, надо закрыть гештальт.

— А это еще что за кхазадка, зачем ее нужно закрыть, и при чём тут музыка? — изумился он.

— Почему кхазадка-то? Не понял, — теперь уже я удивился.

— Ну, как же: Гештальт — определенно, кхазадская фамилия. Не склоняется — значит, женщина. Осталось понять, куда и за что вы собираетесь её закрыть с музыкальными целями.

— Не всё так просто, друг мой, — отсмеявшись, объяснил я. — «Закрыть гештальт» — расхожее выражение из моего прежнего мира. Если очень упростить, означает «осуществить мечту». Но ты прав: я опять сорю неведомыми фразами, нужно держать себя в руках.

— Ложитесь спать, мой добрый сеньор, — посоветовал Нафаня.

— Обязательно, — заверил его я, доставая планшет. — Но сначала нужно подать заявку на фестиваль. Если их еще принимают, конечно.

Удивительно, но принимали, и я заявил участие группы «Последний выдох» с собой во главе — имея в виду, что остальных участников коллектива раздобуду на ближайшем легальном для меня кладбище. Некоторую заминку вызвало требование приложить хоть одну песню собственного сочинения. И тогда я включил на планшете диктофон и с восьмой попытки записал балладу «Маленький склеп», нечаянно поселившуюся в моей голове со вчерашнего дня и окончательно оформившуюся этим вечером — надо ж голове чем-то заниматься во время езды по пустым дорогам. Никогда, кроме стирающегося из памяти пионерского детства, не писал я стихов — а вот поди ж ты. Если так пойдет, придется мотаться в Тарусу на чаепитие к Цветаевой, очень уж просила, помнится.

Тихим счастьем лучась, проходила она сквозь года —

Рассыпая любовь, словно бусы с истершейся нитки.

Чем ни била бы жизнь, оставалась она молода,

И жила одним днем, не считая прибытки-убытки.

И годами кружило, кружило над ней воронье,

Что ни ночь, насылая ей в сны ужасающий морок —

Но старуха с косой, как в насмешку, щадила её,

Вырубая исправно лишь тех, кто ей был слишком дорог.

Маленький склеп. Сон под плитой, и, вроде бы, вечный покой —

Но, мой дорогой, я бы всё отдала, чтобы просто остаться с тобой[1].

Отправил. Что совсем удивительно — через десять минут пришёл ответ: «Ваша заявка принята! Ждём на фестивале!» — и дальше пошел обмен техническими подробностями[2].

Потом на меня напала Наташа, и я забыл про усталость и сон, пока, улыбаясь, читал и комментировал события ее незатейливого мирного дня. Но где-то ближе к двум ночи организм потребовал своё, законное, и пришлось-таки заснуть, забравшись в спальный мешок.

[1] Полный текст можно будет опубликовать в блоге, буде у читателей возникнет такой интерес.

[2] Скептикам: напоминаю, мы в сказочном мире, а не в Российской Федерации 2025 года! )

А разбудил меня Нафаня. Я хотел было возмутиться и напомнить, что мы никуда не торопимся, но озабоченное выражение лица домового мне не понравилось, и пришлось проснуться.

— Хозяин, а что такое «отзыв»? — тихо спросил меня он.