Бои местного значения (СИ). Страница 35
— Илья Алексеич, ты в курсе, что происходило неподалёку от того места, где мы сейчас проезжаем годиков четырнадцать назад?
— … Тунгусский метеорит? — Собеседник угадывает с первого раза.
— Угу-м. Так вот скажи-ка мне, как горный инженер, это действительно был большой метеорит, или же сей эпизод можно списать на испытание нового оружия?
— …
— Вот, не можешь…
— … Но как такое… — Буртасов лишается дара речи от неожиданности варианта.
— И я не знаю, как… А возможно, действительно очень большой метеорит, который, кстати, почему-то не углядел ни один астроном, по очень пологой траектории вошёл в атмосферу, развалился на несколько частей, одна из них взорвалась, остальные отрикошетили от воздушного слоя и ушли снова в космос. Знаешь ведь, как по воде камушки блинчиками запускать… Или вот ещё гипотеза. Подлетел к Земле… Скажем так, космический корабль с существами из другой цивилизации. Только вот беда — они из другого вещества состояли. Которое при встрече с нашим воздухом взрывается. В какой-то момент защита не выдержала, бабах — и всё!
Или вот нате-ка Вам, милостивый государь, ещё один вариантик! Можем мы предположить, что половина Вселенной движется в сторону, противоположную нашей не только в пространстве, но и во времени? Вполне себе можем… Когда у нас бабахнуло?.. Тридцатого июня?.. Так вот, смотри, Илья свет Лексеич, у нас после тридцатого наступает первое июля, а у них — по-нашему — двадцать девятое июня… И вот прилетает такой кораблик космический по ихнему — двадцать восьмого, по нашему — второго. И видит на планете огромный пожар. Крутится он, крутится, до конца дня двадцать девятого, по-нашему — первого июля. А потом тридцатого идёт на посадку, потом их время с нашим сталкивается и — БАБАХ! И всё…
— … Денис Анатольевич… А давайте-ка мы по папироске выкурим! А то мысли Вы такие высказываете… Даже Герберт Уэллс до такого не додумался!..
— Вот-вот, батенька, а чем мы хуже?..
Единственное, то омрачает сейчас мой триумф — так это то, что братья Стругацкие эту гипотезу озвучили за десять лет до моего рождения…
Глава 19.
Очередная остановка была воспринята почти, как Дар Божий, тем более, что предстояла почти внеплановая заправка водой и бункеровка, то есть, у нас в распоряжении был как минимум час хождения по твёрдой земле, а не по култыхающемуся вагонному коридору. А чтобы соединить приятное с полезным, мы с Ильёй решили пробежаться до трактира с целью затариться свежими баранками и плюшками на всю честную компанию.
Ложкой дёгтя в бочке мёда оказалось наличие на втором пути переселенческого эшелона, чьё население было озабочено аналогичными нескромными мыслями и запретными желаниями. А посему очень живенько перемещалось вперёд-назад по перрону, весело и матерно переругивалось, дымило махрой, перематывало, сидя прямо на земле, портянки, или пыталось незаметно ускользнуть от своих жён в места, где наливают пшеничную амброзию, или ячменный нектар. Несколько выбивалась из ритма всеобщего людского бурления симпатичная молодуха, носившаяся, как угорелая взад-вперёд по перрону, прижав к груди какой-то узелок и старательно высматривая в толпе кого-то очень её нужного. Подбежала к железнодорожнику, застывшему неподвижным олицетворением порядка в океане хаоса возле станционного колокола, о чём-то его спросила, получила в ответ безразличное пожатие плечами и продолжила свой челночный забег…
Станция, несмотря на своё выгодное стратегическое положение большой не считалась и традиционный привокзальный буфет отсутствовал, как понятие. А, глядя, как толкалась и шумела толпа, стоявшая перед основавшимся неподалёку от вокзала заведением под неожиданным и оригинальным названием «Трактиръ», интуиция одновременно подсказала нам, что тут нам гарантированно ничего не обломится. Поэтому пришлось «взять в плен» станционного дежурного и быстренько провести допрос. Работник рельсов и шпал не стал играть в героя и тут же сообщил, что «неподалёку, вона за тем домом, что сразу за сараюшками, ну тем, где крыша зелёная, повертайте направо и — до перекрёстка, а тама ешо трактир будет, тока поскромнее, но баранки тама есть».
До столь желанного поворота оставалось каких-то полсотни метров, когда откуда-то из-за неказистых и покосившихся образцов местной архитектуры хозяйственного назначения донёсся вскрик «Пама!..», резко оборвавшийся на середине слова. Наверное, из-за прозвучавших детских отчаяния и страха мы, не сговариваясь, повернули к проходу. Опять придётся выступать в роли культпросветработника, объясняющего заблудшим организмам, что насилие над ребёнком очень вредно для здоровья этого самого организма. А если ошиблись, потом будет возможность поржать над своей паранойей…
Только вот ржать не придётся. Это стало понятно, как только завернули за третью по ходу движения сараюшку. Так, имеем четверых мужиков и одного мальчишку-оборвыша. Детёныш, скорчившись, неподвижно лежит у бревенчатой стены. Двое дебилов, азартно хекая, месят сапогами кого-то лежащего на земле, а последняя парочка самцов человека с удовольствием за всей этой идиллией наблюдают.
— Эй, дурни, вы что творите⁈ — Илья опередил мой вопрос. Хотя он по определению был риторическим, и так всё понятно.
— Опачки! Каких гостей залётных к нам принесло! — Парочка бездельничавших зрителей оборачивается, затем один из них тот, что побольше, весело улыбаясь, начинает двигаться к нам, достав из-за голенища свою любимую железяку. — Господа хорошие, а покажьте-ка, шо там у вас в карманАх!..
Блин, а как хорошо всё начиналось! Совсем охренели, бандарлоги⁉ Средь бела дня гоп-стопить? Нет, уроды, теперь вы мне за всё ответите! И за несостоявшиеся баранки с плюшками… и за Севастополь тоже!..
Пока в меру своих скромных артистических способностей изображаю испуг рафинированного интеллигента перед грубой физической силой, рука скользит за отворот пиджака, промахивается мимо нагрудного кармана с портмоне, и безошибочно попадает на застёжку кобуры, после чего возвращается на белый свет уже с браунингом. Теперь уже я улыбаюсь, а мой «оппонент»… Он ТАК изумился!.. Пользуясь его ступором, другой рукой вытаскиваю из подсумка глушитель. Надеть на ствол, повернуть против часовой, зажать рычажок стопора, передёрнуть затвор…
— … Эта… Как эта?..
— Ну что? Остальные карманы показать?.. Нет? Тогда — нож на землю, сам — лицом к стене, встать на колени, руки за голову! Остальных тоже касается! Быстро метнулись!..
— И што ж, господа хорошие, от так запросто по безвинным людЯм шмалять бу…
Чпуф… Задавленный глушителем выстрел из-за спины и взлетевший перед сапогами фонтанчик песка заставляет четвёртого персонажа, судя по всему вожака, оборвать фразу и судорожно отскочить назад. Ага, Бур готов воевать, поддержим его огнём и манёвром…
— Нож на землю!.. Чпуф… Теперь уже мой браунинг выкашливает «подарок» амбалу с железякой. По-моему, даже ногу вскользь помимо штанины зацепил, уж больно резко он дёрнулся перед тем, как на ж…пу приземлиться.
Илья высвистывает «Ахтунг» просто для того, чтобы остальная компания как следует обратила на нас внимание. Теперь уже восемь испуганных и непонимающих глазок смотрят на нас.
— Больше повторять не буду! Следующую пулю кому-нибудь в живот закатаю, долго помирать будет! Все четверо — мордой в стену, встать на колени, грабки за голову!..
Ныне процветающий за океаном Аль Капоне безусловно прав — добрым словом и пистолетом можно добиться гораздо большего. Четыре тушки уже изобразили у стены сараюшки указанную гимнастическую композицию.
— Держу. — Подошедший Буртасов негромко рапортует, обводя стволом напряжённые спины.
Пока напарник рулит процессом, быстро поворачиваюсь к оставшимся. Отпинанный мужик с кряхтеньем медленно переворачивается с живота на бок. Ладно, с ним — потом, есть сейчас дела поважнее. Опускаюсь на колено рядом с мальчишкой, кладу два пальца на шею… Так, пульс есть, явных повреждений нет. Теперь осталось в чувство привести, знаем мы кое-какие точечки на ушках… И под носиком… Вот, зашевелился, правда, глазёнки мутные, но это скоро пройдёт.