Исправительный дом. Страница 7

– Они должны все проверить. Ты все купила, что я просила?

Шона кивнула. Ее серьги снова качнулись.

– Да, кажется.

– Очень мило с твоей стороны.

Шона достала из кармана сложенную бумажку и развернула ее.

– Я записала, что сколько стоит. Ничего? Просто у меня сейчас неважно с деньгами.

Поскольку в тюрьме деньги иметь запрещено, Табита крепко задумалась.

– Поговори с Энди, – наконец сказала она. – С Энди Кейном. Я давала ему деньги на стройматериалы. Он с тобой и рассчитается.

Шона прикусила нижнюю губу:

– Извини…

Табита вдруг отчетливо, словно это происходило вчера, вспомнила, как они стояли вместе в очереди в городской бассейн. Им было тогда лет по двенадцать. Почему они оказались там вдвоем, ведь в школе вроде бы совсем не дружили? Но Табита прекрасно помнила дневную жару и то, что Шона надела тогда джемпер с короткими рукавами, который подчеркивал ее начавшую округляться грудь. «Есть два типа кожи, – сказала Шона серьезным тоном. – Сухая и жирная. У тебя какая?» Табита задумчиво подперла щеку: «Я не знаю». «У меня жирная, – заявила Шона. – Это значит, что будет много прыщей, зато, когда состарюсь, будет меньше морщин». Она наклонилась и заглянула Табите в лицо: «Сухая».

Теперь, спустя восемнадцать лет, Табита смотрела в лицо Шоны – кожа ее была гладкой и блестящей.

– Табита?

– О, прости. Что ты сказала?

– Извини, что я прошу деньги.

– Да ладно, чего уж.

– А я все боялась опоздать к тебе. Думала, что доберусь быстрее – тут всего сорок миль, но дороги узкие, а передо мной почти все время тащился грузовик.

– Я тебе очень признательна, – ответила Табита, чувствуя, как в ней растет знакомое чувство нетерпения.

– Я записала пару телефонных номеров, – сказала Шона, доставая из кармана еще одну бумажку. – Энди и Терри. Я не знала, кто тебе больше нужен. И кроме того, есть телефон викария.

– Викария?

– Ну, я подумала, что вдруг тебе понадобится?

– Верно.

Они посмотрели друг другу в глаза.

– Как дела? – спросила, наконец, Шона. – То есть как ты? Должно быть… ну, я хочу сказать, что просто не могла в это поверить.

Шона осеклась. Глаза ее наполнились слезами. Табита с ужасом подумала, что она сейчас наклонится к ней и заключит в свои душистые объятия.

– Я тоже, – сказала Табита и отодвинулась, чтобы Шона не смогла дотянуться до нее.

– Здесь, наверное, плохо?

– Да уж не курорт.

Говорить на эту тему ей не хотелось. Табита глубоко вздохнула.

– У нас в деревне понимают, что я не виновата? Что это просто ошибка!

– Я понимаю.

– А остальные?

– Ну ты же знаешь, какие они все…

– А какие? Я ведь переехала совсем недавно.

– Люди любят сплетни. Всякая мелочь является поводом для обсуждения. А это – ну, такого в Окхэме отродясь не случалось! Бог ты мой, да еще в такой день, ты даже себе не представляешь!

– Ты что, была тогда там?

– Не помнишь, что ли? – вскинула брови Шона. – Мне нужно было на работу, а тут это дурацкое дерево. Дорога перекрыта, а у меня две мамаши рожать должны! (Шона работала акушеркой.) Как бы то ни было, об этом все только и говорят.

– А что именно говорят-то?

Гладкую кожу на лице Шоны покрыл румянец. Она наклонилась над столом, словно хотела накрыть руку подруги своей, но передумала.

– Не думай об этом.

– Что, совсем паршиво?

– Да нет. Но говорят, что ты всегда была врагом самой себе. И ты несколько… подставляешь остальных жителей деревни.

– Что я…

– Просто не буди лихо, пока оно тихо. Но я всегда за тебя, – перебила Шона. – Скажи мне, что нужно сделать, и я все исполню.

– Объясни всем, что произошла ошибка. И я скоро выйду отсюда.

Шона кивнула.

– Потому что это полный бред, – не унималась Табита. – Зачем мне было убивать Стюарта? Ни единой причины! И следствие обязательно это поймет!

– Конечно. Конечно, поймет.

– У меня вроде неплохой адвокат.

– Прекрасно! – обрадовалась Шона.

– Это да…

Повисла тишина. Женщина, что неподалеку беседовала с мужчиной, вдруг всхлипнула и наклонилась к нему. Она о чем-то его молила, но слов Табита разобрать не могла. Мужик сидел напротив нее с отстраненным видом.

– Энди очень расстроен, – после паузы произнесла Шона. – Он единственный в Окхэме, кто не любит всех этих разговоров, хотя именно он… ну ты знаешь?

– Да, знаю.

– У вас же с ним ведь что-то было, – сказала Шона.

– Да он просто работает у меня в доме, – отработанно парировала Табита.

– Да?

– Да.

– Вот уж не знаю, если у них… ну ты понимаешь…

– Нет, не понимаю.

– Что у них было, как у мужчин…

– Ох ты ж…

Шона немного помолчала, но Табита так и не произнесла ни слова.

– А обо мне он ничего не говорил?

– Да вроде нет, – осторожно ответила Табита. – Он вообще малоразговорчив.

– В тихом омуте… – кивнула Шона. – Если он приедет сюда, можешь сказать ему, что я рассталась с Полом, а?

Табита недоверчиво усмехнулась: ее обвиняли в убийстве, она сидела в тюрьме, а Шона из нее сваху делает.

– Ну, мне пора, – встала Шона. – У меня еще сегодня дежурство, а там несколько мамаш на сносях. Но если надо, я приеду к тебе еще. Не скучай тут.

– Я скоро вернусь домой, – криво улыбнувшись, пообещала Табита.

Глава 8

Табита пристроилась за маленьким столиком, что стоял в камере. Было настолько тесно, что ее спина почти упиралась в койку. Табита открыла блокнот. Когда же она последний раз писала письмо на бумаге, запечатывала конверт и отправляла его почтой? Наверное, деду и бабушке, с благодарностью за подарок, который, кстати, ей совсем не понравился. Мать сказала ей, что письмо непременно должно быть на бумаге – электронная почта в таких случаях не считается.

И вот теперь, когда и мать, и отец, и оба дедушки с бабушками – все лежат в могиле, ей понадобилось писать письмо.

Последние два года Табита работала редактором в лондонском издательстве. Такая работа была для нее в самый раз: на дому, да и времени на выполнение сколько угодно, пока дедлайн не наступит, конечно. Но вот в тюрьме уже не поработаешь…

«14 января

АО 3573

Дорогая Кэти!

Я пишу вам из тюрьмы, хотя, возможно, вы уже слышали, что со мной случилось. Это ужасная ошибка. В детали я вдаваться не буду. Уверена, что все скоро разрешится, но в данный момент я не могу выполнять ваши задания.

К слову, вы пока что не заплатили мне за Гринвуд и за сборник по психологии. Я понимаю, что с оплатой всегда происходят задержки, и это нормально. Но дело в том, что сейчас мне очень нужны деньги, как вы понимаете. Хорошо, если вы произведете оплату банковским переводом, так как я сомневаюсь, что смогу оплачивать чеки из тюрьмы.

Вы можете писать мне на этот адрес, а я сразу сообщу вам, как только по моему делу будет принято решение.

Всего наилучшего,

Табита».

Она перечитала написанное. Слишком много информации и одновременно ничего толком не сказано. Да и тон какой-то жалостливый. Как-то неудобно жаловаться на задержку гонорара, когда сидишь в тюрьме по подозрению в убийстве.

Второе письмо заставило ее подумать.

«14 января

АО 3573

Дорогой Майкл!..»

Написав это, Табита вперила взгляд в стену и просидела так целых десять минут. На стене висела картина, вернее, фотография соснового бора. Нежно-зеленый полог его плавно уходил вдаль, отчего Табите стало казаться, что она смотрит в окно, а лес, мучительно недосягаемый, находится прямо перед ней.

Майкл… Что ему написать? Они не общались уже около года. Не то чтобы они расстались врагами, но и не друзьями. «Просто пиши, – приказала себе Табита. – Не думай об этом слишком много».

«Ты, наверное, удивлен получить весточку от меня. Не знаю, слышал ли ты, что со мной произошло. Впрочем, почтовый штемпель тебе кое-что подскажет. Пересказывать все нет смысла – просто погугли мою фамилию, и сразу узнаешь все, что нужно.