Исправительный дом. Страница 12

– В пяти минутах ходьбы, – едва слышно отозвалась Табита.

– Несколько недель спустя его находят зарезанным на заднем дворе вашего дома, – продолжала Пьоцци. – Вы никому не рассказываете, что между вами было, – и в самом деле, только что вы отрицали сей факт.

– Чепуха какая-то!

– Чепуха не чепуха, но вы хотите сказать, что это неправда?

– Нет. Просто вы произносите фразу за фразой, которые не имеют друг с другом никакой связи, и создается впечатление, что ваш рассказ логичен. А это не так.

– Господи боже мой, да почему вы не рассказали мне об этом? Вы должны были знать, что рано или поздно эти подробности всплывут на поверхность!

– Это никого не касается, – отрезала Табита. – Этот факт не имеет отношения к делу.

Пьоцци треснула кулаком по столу, отчего Табита отшатнулась назад.

– Да очнитесь вы, наконец! Вы даже не представляете себе, насколько плохо все это выглядит!

– Дела давно минувших дней. Какая теперь разница?

– Не изображайте из себя клоуна!

– Почему вы меня оскорбляете? Вы должны представлять мои интересы.

– Вот именно. Я должна защищать вас, а вы не рассказываете мне о вашей депрессии, о которой я узнаю от доктора Хартсона и из вашей истории болезни. Вы умалчиваете о том, что потерпевший изнасиловал вас…

– Неправда!

Мора Пьоцци уставилась на Табиту. Она не просто нахмурилась, а буквально напустила на себя выражение угрожающего недоверия.

– Табита, вам было пятнадцать лет! А он был вашим учителем.

– Все было не так!

– А как же?

Табита обхватила себя руками и посмотрела в сторону. Разум ее работал очень медленно. Она никак не могла понять, почему не сказала адвокату о… какое тут подобрать слово? Нет, не «отношения», но уж точно не «изнасилование». Как же назвать то, что было у нее со Стюартом? Теперь она понимала, что рано или поздно ей придется в этом разобраться. До сих пор она в нерешительности как бы гнала из головы эту историю, стараясь похоронить ее глубоко внутри себя. Теперь Табита совершенно растерялась и неожиданно ощутила страх.

– Не знаю, – сказала она.

– Что, не знаете, как это все было?

– Не знаю. Не могу сказать. Я вообще не хочу говорить об этом. Пожалуйста!

– Боюсь, что у вас нет выбора.

– Разве? Я думала, что могу просто молчать.

Адвокат вздохнула и провела рукой по лицу. Когда она снова взглянула на Табиту, то выглядела уже не разозленной, а огорченной.

– Я представляю ваши интересы, – сказала она. – Вы должны мне доверять. Я хочу помочь, но смогу это сделать, если вы сами пойдете мне навстречу. Понимаете?

Табита кивнула.

– Теперь-то видите, как обстоят дела?

– Как?

– Честно говоря, неважно. А то, что вы скрыли важную информацию, только усугубляет проблему.

– Да, понимаю.

– Давайте попробуем снова. Можете рассказать, что произошло между вами и Стюартом Ризом, когда вам было пятнадцать?

Табита уставилась на свои руки с браслетом экземы, на обкусанные ногти. Она чувствовала себя маленькой и грязной и не хотела, чтобы на нее смотрели.

– Да тут особо и нечего рассказывать. Это была совершенно другая жизнь, которая ушла безвозвратно, и я больше никогда не вспоминала о ней. Это правда! – поспешила она добавить, поймав недоверчивый взгляд адвоката. – А когда я вернулась в деревню и снова встретила его… знаете, я едва его узнала. Совершенно незнакомый человек. Когда я училась в школе, он выглядел ничего, а теперь разжирел, начал лысеть, зато отпустил бороду, как бы в качестве компенсации.

Это было первое, что Табита сказала ему, когда они встретились через два дня после ее переезда: «Ты отрастил бороду?» Стюарт погладил подбородок, словно удивляясь, что там растут волосы, и сказал, что это куда проще, чем постоянно бриться, хотя Лора не оценила такого решения. Стюарт заметил, что Табита хорошо выглядит, – при этом его взгляд ни на мгновение не задерживался на ней, а метался из стороны в сторону. Затем добавил, как хорошо, мол, что они соседи, и она должна как-нибудь заскочить к ним на чай, по старой памяти. Табита так ни разу и не зашла, но однажды Лора оставила у нее на пороге лимонный пирог.

– Что вы имеете в виду, Табита?

– Я имею в виду, что он стал другим человеком, и я тоже, поэтому прошлое не имело уже никакого значения. Как будто его и не было вовсе.

– Как будто никогда не было?

– Да.

– Не думаю, что присяжные сочтут это убедительным аргументом.

– А, все равно. Но это действительно так.

– Вам нужно быть осторожной. Сколько раз вы занимались сексом?

– Не так много.

– Один, два, десять раз или больше?

– Не знаю, – сказала Табита.

Она чувствовала, как медленно закрывается от внешнего мира и огоньки гаснут один за другим.

– Больше двух раз, – выдавила она.

– И вы никому об этом не рассказывали?

– Нет.

– Почему?

– Так было бы неправильно. Это личное дело.

– Вы были увлечены им?

Табита ощутила рвущийся из ее глотки смех и прикусила кулак.

– Он был грубым?

– Нет.

– Табита, послушайте меня!

– Слушаю.

– Через неделю состоится слушание вашего дела.

– Я знаю.

– В свете этой новой информации нам нужно подумать, как действовать дальше.

– То есть дело они прекращать не собираются.

Мора Пьоцци выглядела ошеломленной.

– Разумеется, нет! – произнесла она, наконец.

Затем, словно боясь, что Табита ее не поймет, продолжила:

– По моему мнению, у нас есть три варианта: вы можете заявить о своей невиновности, можете признать себя виновной в неумышленном убийстве или же…

– Подождите! – перебила ее Табита.

– Да?

– Я хочу вас спросить об одной вещи.

– Хорошо.

Табита глубоко вздохнула.

– Вы считаете, что это сделала я?

– Я ваш защитник. И моя задача – выполнить свою работу наилучшим образом.

– Это не ответ.

– Моя работа заключается не в том, чтобы искать истину.

– То есть вы мне не ответите?

– Нет.

– Это означает, что вы думаете, будто убийца – я?

– Это означает, что я выступаю в роли вашего защитника.

– Но мне нужно, чтобы мой адвокат верил в меня.

К своему ужасу, Табита почувствовала, как ее глаза наполняются крупными слезами. Она отвернулась и яростно заморгала, ощущая на себе пристальный взгляд Моры Пьоцци.

– Нет, Табита. Вам нужно, чтобы ваш поверенный сделал все возможное, чтобы защитить вас. Это все, что я хочу, но вы должны мне помогать.

– Плохи мои дела, да?

– Мы только в самом начале долгого процесса.

Табита не могла говорить. Слезы застилали ей глаза, все было как в тумане. Она отсчитывала дни до седьмого февраля, но сейчас ей стало ясно, что это только начало. Ей представилась ее камера, где небо было лишь маленьким квадратиком в бетонной стене, где ей по ночам казалось, что она вот-вот задохнется. Она услышала эхо удаляющихся шагов в коридоре, лязг металлических дверей, скрежет поворачивающихся в замках ключей, ночной вой и увидела глядящие на нее глаза…

– Табита! Вы слышали, что я сказала?

– Нет. Извините.

– Я говорю, что вы должны двигаться поступательно, шаг за шагом.

Табита кивнула.

– Ваш следующий шаг – суд. Вам следует хорошенько обдумать ваши варианты.

– Да… Вы сказали, что у меня есть три варианта: не признавать себя виновной, сознаться в непредумышленном убийстве… а что третий?

– Частичная ответственность.

– Я не понимаю, что это?

– Нужно указать на то, что Стюарт Риз надругался над вами, когда вы были несовершеннолетней. С тех пор вы находитесь в состоянии клинической депрессии и отчаянно пытаетесь справиться с ее проявлениями.

– Что вы такое говорите?!

– Я говорю, что вам, Табита, нужно выбрать наиболее подходящий вариант.

– Вы думаете, что это я убила его.

Мора Пьоцци поднялась со стула:

– Осталась всего неделя, – сказала она. – Подумайте об этом.

Глава 14

В средней школе Табита хорошо успевала по математике, химии и неплохо рисовала (ей больше нравилась графика, чем живопись). Небольшого роста, жилистая и сильная, она часто выходила победительницей в кроссе. Однако ей трудно было сходиться с ребятами, присоединяться к их компаниям, хотя тихоней она не была.