Класс: Боевой Целитель (СИ). Страница 26

Человек.

— Куда они ушли, прежде чем пропасть? — уточнил я.

— В лес, — она выдернула руку. — Тот, что на востоке. Ты уже был там. Твой отец уносил тебя туда. Поэтому я и не доверяю тебе.

— Зачем они туда пошли?

— Охотиться… — эта фраза вылилась из неё вместе со слезами. — Мой сынок хотел научиться отцовскому ремеслу, но в итоге… В итоге они оба пропали. Больше не подходи ко мне, Лад, сын Добромира. Я тебе не доверяю. И я убью тебя, если…

— Тихомира, не смей произносить это здесь, — вмешался в наш разговор священник. — Если, конечно, не хочешь, чтобы я тебе запретил сюда ходить.

— Лучше этому запрети, Хотен! — она указала на меня рукой, а затем пошагала к выходу из церкви.

Как только широкие двери захлопнулись за её спиной, священник тяжело вздохнул.

— Что ж, и такое бывает, Лад, — пожал плечами Хотен. — Не обращай внимания. Люди в скорби способны сказать и не такое. А уж то, что они могут сделать… Лучше тебе, мальчик, об этом и вовсе не задумываться. Прости, что тебе пришлось принять на себя гнев бедной вдовы.

— Всё в порядке, — помотал головой я. — Мне нетрудно её понять.

— Хм, — вскинул брови Хотен. — А что ты сам здесь забыл, Лад? Никогда тебя раньше не видел тебя в этой церкви. С тех самых пор, как твой отец приходил молиться за твоё здоровье. Ты тогда был совсем ещё маленький.

Эх, а я ведь даже не знаю, как правильно себя вести в местных церквях. Что ж, вот тут самое время воспользоваться своим прежним статусом.

— Как мне обращаться к вам, Хотен? — решил уточнить я.

— Жрец. Так вообще-то по правильному, — объяснил он. — Но все жители деревни называют меня по имени. Как тебе удобно, Лад. Расскажи лучше, зачем ты сюда пришёл. Хочешь помолиться за здоровье своего отца? Если надо — я тебя научу. Даже ты поймёшь.

Последнее явно относилось к прежнему Ладу, а не ко мне. Но я не обижался.

— Отец уже поднялся на ноги. Мне удалось его вылечить. Ещё немного — и он снова сможет работать знахарем, — ответил я.

— Ага! — старик вскинул брови и присел рядом со мной. Не похоже, что он мне поверил. Однако в помощи отказывать не стал. — Значит, ты хочешь поблагодарить Скалеса за помощь с отцом, верно?

Скалес? Видимо, так называют местного бога. Лучше поддержать Хотена. Пусть думает, что я пришёл сюда именно за этим. Заодно узнаю, как мне наладить отношения с отцом с помощью этой информации.

Я ведь знаю, что он мне не поверит. Так и будет сомневаться — Лад я или не Лад.

— Да, я поэтому и пришёл к вам, Хотен. Но это — не единственная причина. Я решил узнать, как мне объяснять отцу те изменения, что произошли со мной, пока он лихорадил, — произнёс я.

— Изменения? — нахмурился священник. — Ты это о чём?

— Вы знаете, каким я был раньше. Знаете, почему отец ходил сюда раньше, чтобы молиться за моё здоровье. Он молился не за тело, а за ум. Но… — я сделал паузу, чтобы подобрать правильные слова. — Но пока отца лихорадило, я сильно изменился. Многие в деревне говорят, что меня прокляли. Но я верю, что это — благословление Скалеса. Ведь я впервые за четырнадцать лет обрёл разум.

Да простит меня Скалес, если он на самом деле существует. Мне приходится врать, причём прямо в церкви. Но если этот Скалес действительно видит и слышит всё, что происходит вокруг Погранки, то он поймёт — я это делаю исключительно из благих побуждений.

В моих действиях нет ни крупицы злого умысла. Если бы я знал, что мой отец проще воспримет переселенца из другого мира — я бы сказал ему правду. Но любому дураку понятно: отец будет надеяться, что перед ним его сын. Тот, которого он всё это время растил.

Пусть душой я не его отпрыск, но мне всё равно хочется заменить Лада. Потому что я не хочу остаться совсем один в этом жестоком мире.

Я постараюсь это сделать как смогу. Буду помогать Добромиру. А он обучит меня знахарскому делу.

— Слушай, Лад, а ты и вправду изменился, — удивился Хотен. — И сильно. Я тебя прямо-таки не узнаю.

— Это плохо?

— Нет, как раз наоборот. Думаю, все слухи, что о тебе сейчас ходят… Это — ерунда. Не обижайся на этих людей. Они сочиняют этот бред, потому что им некуда девать свою злость. А направить её на тебя — удобнее всего. Понимаешь?

Ничего себе! Да местный священник оказался настоящим психологом. Уж не знаю, как обстоят дела с богами в этом мире, но Хотен мудр. Понимает людей. Ведь именно по той же причине я не держу зла на жителей деревни.

Одно дело, если бы это происходило в современную эпоху. Если люди в двадцать первом веке смеются над слабоумным человеком, то, очевидно, они сами от него недалеко ушли интеллектом.

Но здесь всё куда сложнее. Психические заболевания в средневековье чаще всего считали дьявольщиной, наказанием за грехи родителей, одержимостью потусторонними тварями или прочей бурдой.

Чёрт подери… Аж вспомнились лекции одного недоумка-нейрохирурга, который преподавал мне в университете. Он в двадцать первом веке заявлял, что злокачественные опухоли у людей появляются из-за проступков их родителей. Надо просто пройти его платный курс по прощению родителей, и онкология исчезнет! Тьфу!

Вот уж кого точно стоило бы сжечь на костре! И ведь это — не шутка. Маразматик и вправду пытался внушить будущим врачам, что это так и работает. Хорошо, что у многих из нас была своя голова на плечах.

Получается по итогу, что священник Хотен даже мудрее, чем наш ненормальный нейрохирург. Иронично.

— Я понимаю вас, Хотен, — кивнул я. — Но не могу понять: как так вышло, что я сам неожиданно поумнел? Долгие годы я жил с какой-то… пустотой в голове. В итоге я и сам себе не верю. И отец мне не верит. Скажите, мог ли Скалес помочь мне? Мог ли он ответить на молитвы отца?

Что ж, приходится притворяться, что я неожиданно для себя прозрел! Ну а что поделать? Хочешь жить — умей вертеться. Нужно, чтобы хоть кто-то поддерживал меня в этой деревне. Пусть хотя бы Скалесом оправдают эту перемену.

Я ведь лгу не для того, чтобы навредить кому-то. Невинным людям желаю только добра. И здоровья, разумеется. А потому хочу начать помогать им своими новыми силами. Но как мне это делать, если большинство считает меня каким-то безумным монстром?

— Как здорово, что ты обратился с этим вопросом именно ко мне, Лад! — обрадовался Хотен. — Конечно! Конечно, это возможно! Уверен, твой отец скоро это поймёт. Ты знаешь что-нибудь о Скалесе? Запомнил что-то из тех проповедей, что я читал ранее?

— К сожалению, нет, Хотен, — помотал головой я.

— Что ж, буду краток. Захочешь — придёшь на следующее собрание, — произнёс он. — Но Скалес — это бог баланса. Он понимает и хорошее, и плохое. Старается держать это в равновесии. Ты, между прочим, родился под его созвездием. Это о многом говорит, мой мальчик.

Интересно получается. Либо это простое совпадение, либо система специально подстроила способ моего развития под местную веру. Но факт остаётся фактом — слова Хотена соответствуют тому, что со мной на самом деле происходит.

— Так… Я это к чему? Ах да, — вспомнил старик. — Твой отец много молился. Поэтому не исключено, что Скалес, посмотрев на твою глупость, решил, наоборот, сделать из тебя умного молодого человека. Уж прости, если я резко выразился.

— Всё в порядке, — кивнул я. — Спасибо вам, Хотен. Надеюсь, и мой отец сможет это понять.

— Конечно, сможет, — махнул рукой жрец. — Добромир — умный мужчина. Он привыкнет. И что самое главное… Точно! Знаю, чем могу тебе помочь. Одну минуту!

Хотен поднялся, быстрым шагом прошёл в свои покои. И вскоре вернулся ко мне, держа в руках небольшую подвеску. Деревянный идол в форме тех же весов, что и висели снаружи.

— Надень это. Покажи отцу. И он поймёт то же, что и я, — произнёс он.

— А что вы поняли?

— Ну… Разумеется, в первую очередь я решил определить — монстр ты или нет. И Скалес помог мне в этом убедиться. Слухи соврали. Ты — обычный мальчишка. Знаешь, как я это понял?

— По магической соли, которая окружает церковь, — догадался я. — Она не пропускает монстров.