"Фантастика 2025-169". Компиляция. Книги 1-24 (СИ). Страница 80

Вспомнилось, как сидел в ауле перед бородатыми мужиками, совсем пацан, но держался и говорил с ними, зная, что хоть они и враги, но сильных уважают.

— И вот, Муса напал на нас, угрожая застрелить Руслана… и невзирая на то, что рядом был Тимур. Мог убить и его. У них были автоматы, и они хотели стрелять.

— И что случилось?

Султан резко что-то выкрикнул на чеченском, и в зал заглянул охранник. И я был готов поспорить, что Султан отдал приказ своему человеку узнать, где сейчас его сын.

И во взгляде отца я разглядел тревогу. Даже Аслан с каменным лицом старейшины немного забеспокоился.

— Мы отбились, — продолжил я, — но тебе это известно, потому что ты спрятал тело по просьбе Мусы, и об этом уже знают чекисты, просто ждут подходящего момента.

— Тебе чекисты это сказали? — у Султана изменился голос.

Не страх, а злость. Злится. Сильно злится из-за таких новостей.

— Мне подсказал один человек. Есть в городе те, кто готов нас утопить. И те, кто может помочь. Разные люди, и среди наших, и среди ваших. Но я не закончил. Тимур сейчас у нас.

Заметив, как недобро сверкнули его глаза, я добавил:

— Он не заложник, само собой. Парень нам всем нравится, и мы сами его прикрываем добровольно, и вообще увезли его домой. Вот только он очень беспокоится о брате, вот и привёз Руслану ту винтовку, которую ты ему подарил.

— Она в сейфе была.

— И он знает, где ключи. И от сейфа, и от тачки. А дело в том, что для тебя Руслан какой-то левый пацан, сын женщины, с которой ты уже не живёшь, а вот для Тимура это старший брат, который о нём заботится. И он решил ему помочь, как умеет. Ведь Руслан — снайпер.

— К чему ты это говоришь? — спросил Султан.

В зал зашёл чеченец и что-то проговорил на своём языке. Султан посмотрел на него, потом на меня. Тут тоже понятно, выяснили, что дома пацана нет, у матери он тоже не появлялся.

— У вас же очень важен закон гостеприимства? — спросил я. — Но суть не в этом. Ваши гости этот закон нарушили, подставили парня под удар, хотя знали, кто он такой. Но не хотели упускать момент, были готовы им рискнуть. И сейчас они готовятся напасть на нас снова. Тимур — пацан храбрый, за брата вступается, а мы за них двоих готовы на всё. Но скоро Муса за нами придёт, ведь его прикрывают чекисты… и ты.

— Ты много чего говоришь, Андрей, — произнёс Султан. — Но что из этого правда?

— А в глаза мне посмотри и скажи, так это или нет, — я поглядел на его дядю. — Ну а вы же человек мудрый, Аслан, и понимаете, что я не вру. Так что дело будет так. Они нас найдут и приедут, мы будем отстреливаться, оружие есть. Само собой, мы люди воевавшие, и гражданского к бою не подпустим, будем прикрывать. Но в пылу перестрелки мы не можем гарантировать, что он будет стоять в стороне. Потому что для него брат — не пустое место.

— Я его заберу, — Султан наклонился ко мне.

— Да я бы тебе его сам привёз, вот только Муса мог напасть по дороге. Он же знает, кто он, но ему на это плевать. У наёмника нет никакого уважения ни к чему, кроме денег. Ты можешь поехать к нам, но парни на нервах, и у нас есть оружие. Вдруг они подумают, что ты с Мусой заодно? И отпустить его одного не могу — вдруг пацану навредят, чтобы натравить на нас ещё и тебя? Вот такое вот положение. Мы его охраняем, но кругом один риск. Будет возможность — вернём сразу, но пока это слишком опасно.

Султан медленно опустился на стул.

— И что ты предлагаешь? — спросил Аслан, внимательно глядя на меня. — Ты же не просто так пришёл.

— Я пришёл сказать одну вещь: я отвечаю за своих, и если кто-то хочет им навредить, я от него не отстану и жизни не дам. Но вот ты на стороне Мусы, укрываешь их, прячешь тела для них, помогаешь им. А они вот так плюют на вас. Даже не подождали другого момента, подставили и сына, и Руслана, который у тебя рос. А когда приедут убивать, они не будут делать разницы, в кого стрелять. Для них это всё — деньги. Сделают и уедут, где ты их будешь искать? На Кавказ за ним поедешь? Это наёмники, для них нет родины.

Я поднялся и поставил стул к столу.

— Вот как я говорил в начале: я сказал, а ты думай. Я использую всё, чтобы выжить, и чтобы брата Руслана это не коснулось, потому что это не его дело. Но вот Муса такими обязательствами не связан, зато наверняка хочет мстить за своего человека. Но даже если у него получится, и твоему сыну он вдруг не навредит, то… ФСБ, милиция и остальные всё равно потом будут искать крайних, сам понимаешь. И кого назначат ими — тоже понятно. У нас с тобой похожее положение.

После этого я спокойно ушёл. Не было смысла требовать ответа, они бы не сказали ни да ни нет.

Муса один из них, а я человек со стороны. Его слово важнее моего. Но были нюансы, ведь они знали, кто это такой, и не хуже меня.

В молодости я бы сказал, что встреча прошла без толку. Но они повлияют на это. Султан не спустит такого оскорбления с рук, он очень зол, и это видно.

Ведь он всегда подозревал, что Муса принесёт им проблемы, только не понимал, какие именно. Не знал, что это может коснуться его семьи лично.

К Султану можно относиться по-разному, но за своего сына он печётся и будет его защищать.

— Значит, Тимур был там, когда они напали, — проговорил Султан, когда гость ушёл. — И всё же, они решились на своё дело и угрожали при нём оружием, чуть не задели в перестрелке. И молчат об этом.

Он шумно дышал, сжимая кулаки. Он понимал, что могла выйти случайность, но также понимал, что за люди его гости. Он всегда знал, что до добра они не доведут.

Но тут была проблема.

— Они скажут, что это вышла случайность, — медленно сказал дядя Аслан. — Или заявят, всё было подготовлено и спланировано, и что ни один волос не упал бы с головы твоего сына. Скажут, что никак не могли навредить сыну в твоём доме. Это нарушает все обычаи.

— И всё же, они напали и нападут ещё раз. А если бы с ним что-то случилось, они бы бежали, как шакалы, — Султан сжал кулаки так, что они затрещали. — Сейчас Тимур с братом. А Муса хочет крови. Этого он не получит. Но он гость, и проблемный гость. И делает что хочет. А нам уже пришлось прятать тело их погибшего, и дальше будет хуже.

— Это сложный гость, — дядя Аслан сжал чётки единственным пальцем правой руки. — Если ты им навредишь, то другие скажут, что ты нарушил священные обычаи. Уедет — скажут, что ты слаб, раз спустил такое оскорбление и ничего не сделал, чтобы за это отплатить.

— И так может быть, дядя.

— Даже нападение на русского сына твоей жены — не по правилам. Ведь он же под твоей защитой, поэтому никто из нас не трогает его. Даже то, что он воевал, ничего не меняет. А чужаки решились и плюнули этим самым на весь наш род. В старые времена за такое… гостя не ждало бы ничего хорошего.

— А как сделали бы раньше? — Султан посмотрел на дядю. — В старые времена?

Аслан всегда прятался за улыбками, но думал обо всём трезво, и жёсткости ему было не занимать. Будь он моложе, стал бы полевым командиром. А может и нет, жил бы в России и вёл свой бизнес, как сейчас. Он хитрый.

Но о чём он порой думает, даже Султан, знавший его всю жизнь, не мог понять. И всё же, для старика на первом месте был род, и он был готов его защищать любой ценой.

— Закон гостеприимства для къонаха священен, — сказал дядя Аслан, немного подумав. — Къонах, не сумевший защитить гостя, обречён на позор и презрение, ведь жизнь гостя для него должна быть дороже собственной. Но он не несёт ответственности за гостя, напавшего на хозяина или совершившего преступление.

— Против кого преступление, дядя?

— Хороший вопрос, он трактуется по-разному. Но в старые времена, если гость приходил, а после оказывалось, что он был изгнан или бесчестен, ты мог его прогнать за обман, объявив это перед старейшинами. А если ты узнавал это заранее, ты был вправе не пускать его на порог, чтобы он не принёс беду в твой дом.

— А если знал и пустил? — спросил Султан.