Часовой: Курсант (СИ). Страница 23

— Я знаю, что где-то у тебя есть особая кнопочка, Часовой… Позволишь, ваше сиятельство?

Он опустил руку на мой чернённый панцирь и быстро нашарил нужное углубление. И с торжествующей ухмылкой нажал. Раздалось жужжание, латные сегменты стали отщёлкиваться друг от дружки и доспехи тотчас раскрылись, подобно цветочным лепесткам. Жители деревушки повторно разразились довольным рёвом. Весело переговариваясь, они подошли ко мне, столпившись за спиной старосты. Я лежал абсолютно беспомощный и беззащитный. На меня смотрели грубые грязные лица. Звери на двух ногах. К мужчинам присоединилось несколько женщин. Таких же кудлатых и неряшливых. Они с вожделением таращились на меня, едва ли не облизываясь.

— Доставайте его, — махнул рукой Костыль, поднимаясь с колен. — Разденьте, одежда ему больше не понадобится. Пойдет на вечернюю трапезу. Давненько у нас не было свежей мясной похлёбки!

Меня хотят сожрать⁈ Я ушам своим не верил. Застонав сквозь до боли стиснутые зубы, я попытался встать, пошевелиться, хоть пальцем дернуть, но тщетно! Голова больше не кружилась, боль в животе утихла. Но и способность двигаться я так и не вернул. Я злобно сверкнул глазами. Это заметил один из жителей и презрительно фыркнул:

— Славное мясцо! Костыль, он еще совсем молоденький! Что делает такой юный родовитый щенок в скорлупке Часового?

Тем временем меня под задумчивым взглядом Костыля пара дюжих мужиков вытащила из раковины доспехов и сорвала грязное, насквозь пропитанное потом и болотной водой нательное белье. Солнце уже поднялось высоко, небо было ясное, должно быть было тепло, но я весь покрылся мурашками. Не церемонясь, меня швырнули наземь, лицом вниз. Я зарылся носом в податливую жирную землю и бессильно застонал.

— Костыль, смотри, что у него на спине! Колдовские знаки!

В голосе говорившего зазвучал такой страх, что я сам струхнул не на шутку! Да какого черта еще? Что там у меня — крылья проклевываются⁈ Что за знаки⁈ Окружившие меня оборванцы испуганно отшатнулись в стороны, бормоча ругательства.

— Идиоты! — презрительно осклабился староста. — Это метка его Рода…

— Так он и впрямь дворянин! — завопил Збышко, осеняя себя охранными знамениями. — Я не буду его жрать! Проклятье падёт на того, кто сожрет сердце родовитого барчука!

Костыль раздражённо хлопнул в ладоши, прерывая поднявшийся гул.

— Смотрите внимательно! Поверх знака его Рода стоит клеймо! Этот мальчишка заклеймен. Он лишён возможности использовать свой наследный дар! И ни о каком посмертном проклятии речи не может идти. Интересно, кому же ты так по нраву не пришелся, что тебя наградили подобной меткой, парень? Ваша обычная внутриклановая грызня?

Я, повернув голову на бок, молчал, переваривая услышанное. Вот почему я не удосужился как следует рассмотреть свое новое тело в зеркале? Да кто же знал, что у меня на спине, оказывается, набиты какие-то партаки! И о каких таких способностях толкует этот чумазый урод? В голове снова всплыл разговор с Германом. Что-то насчет того, что потомки предавшего Императора герцога Бестужева лишались возможности использовать свои силы… Так это получается, что каждый из высших аристократов обладал какой-то особой, свойственной его Роду, магией? Что ж, даже если и так, толку мне от этих знаний?..

Вокруг застыла наряженная тишина. Видя, что в умах его соплеменников поселилась неуверенность, Костыль преувеличенно веселым голосом сообщил:

— Что ж, смотрю, что этот щенок и впрямь станет нам поперёк горла. Ладно, отдадим его этой ночью Болотному Царю. И то верно, давненько мы не приносили ему жертвы!..

Слова старосты встретили с явным облегчением. Я же совсем не разделял их воодушевления. Отчего-то мне показалось, что встреча с этим Болотным царьком ничем хорошим для меня не закончится!

Глава 12

Меня, раздетого, в одних подштанниках, безвольного и беспомощного, отволокли в один из крытых камышом сараев и без церемоний швырнули на утоптанный земляной пол. Связали ноги и руки ремнями из сыромятной кожи и захлопнули расхлябанную дверь. Я слышал, как снаружи кто-то посоветовал подпереть ее на всякий случай бревном.

Добрый и участливый староста деревни, Костыль, напутствовал меня последними утешающими словами:

— Ничего личного, мальчик. Не мы такие, жизнь такая. Вам нас не понять. И знаешь, я тебе так скажу — в чем-то тебе можно позавидовать. Ты свои мытарства в этой сраной жизни, можно сказать, завершил. Конечно, мне было бы намного приятнее попробовать, каково на вкус твое молодое тело, но сам видишь… Народ опасается харчить родового дворянина. Пойдешь, значит, в жертвы… Сегодня же ночью познакомишься с Болотным Царем. Можа, и пожалеешь, что не сдох несколько дней назад. Не знаю.

Я лежал на боку, видя через щели рассохшейся двери, как снаружи все сильнее разгорался солнечный день. Живот сводило от голода, хорошо хоть жажду успел утолить! Пусть и с последствиями. Я обессилено смежил веки. Валяться на боку со связанными за спиной руками было не очень удобно, пусть я и не ощущал своего тела. Просто так изрядно шею выворачивало, а принять более удобную позу, по понятным причинам, не мог. Что ж, встрял так встрял… И не проснуться от этого кошмара и не сбежать никуда.

Как много всего я пережил за последние пару дней! Некоторые и за всю жизнь столько эмоций не испытывают! А теперь вот лежу, как бычок на заклание, жду своей незавидной участи. Из головы не уходил деревянный помост рядом с колодцем. Не там ли обычно в этой деревне отдают жертвы своему божку? Я представил себя, обложенного сухими вязанками хвороста, Костыля, с ехидной улыбочкой подносящего зажжённый факел, толпу радостно вопящего народа, почуял запах дыма и паленой кожи. Своей кожи. Меня передёрнуло, а зубы против воли снова заскрежетали. Даже сражаясь против монстров на недавном треклятом экзамене, мне не было так погано. Там многое зависело от меня. Сейчас же…

Я выругался сквозь стиснутые зубы. Руки совсем затекли… Что? Руки затекли? Я почувствовал, как мое тело в некоторых местах стало покалывать острыми иголочками, как давит в бок какая-то выпуклость на земляном полу. Я резко дёрнулся и перевернулся на спину. Господи боже! Паралич ушел. Я снова чувствую свое тело! Или же мой организм Часового переборол эту отраву, или же ее действие вышло. Скорее последнее. Не зря же меня для надежности связали и заперли. Знали, что вскорости я обрету способность двигаться. Заведённые за спину руки начали давить. Я завозился, приподнимаясь, и, извиваясь червем, дополз до обмазанной глиной стенке, кое-как повернулся, поднатужился и упёрся спиной в твёрдую поверхность стены. Снова осмотрелся. В сараюшке было пусто. Ни одного окошка. Только дверь. Наверно, это своего рода местная темница, для таких пентюхов и болванов как я.

Устроившись с относительным комфортом, я начал усиленно шевелить мозгами. Жить то хотелось. Вот только ничего путного в мою тяжёлую головушку не шло. Единственное, до чего я сподобился додуматься, так это и дальше изображать слабость и беспомощность. Дождаться, пока меня вечером выволокут наружу и отведут к месту жертвоприношения. Ну а там попрошу развязать руки с ногами. Мол, хочу умереть свободным человеком на их костерке во славу как там его, Болотного царя. Я немного цинично засмеялся. Да уж, план так себе. Наверно, такое сработало бы только в кино и книжках. Или во сне. А я? Я сейчас где? И почему я тут, готовлюсь сдохнуть непонятно за какие прегрешения⁈

Я тяжело и зло задышал. Напрягся, пытаясь разорвать стягивавшие меня путы. И… Услышал, как нехотя, едва слышно, но ремни на моих запястьях затрещали. Не может быть! Или может? Я ведь до сих пор не знаю всех возможностей своего нового тела. Не знаю, насколько я стал силен. Способен ли я освободиться? Закусив губу, я напряг руки, пытаясь развести их в стороны. Треск кожи раздавался все явственней. И… С громким хлопком обтягивающий мои запястья ремень лопнул! Я неверяще смотрел на свои освобождённые, с красными полосками вокруг запястий, руки. Офигеть.