Борьба за господство (СИ). Страница 8

По официальным данным, в Мурманске теперь находилось до семисот тысяч человек. Большая часть — беженцы из центральных и южных регионов. Там заражение вышло из-под контроля, а Мурманск остался одним из немногих крупных городов, где удалось вовремя пресечь вспышки. Удаленность от центра сыграла на руку, меньше потоков людей, меньше хаоса.

Суровая зима тоже внесла свою роль. Многие зараженные просто не пережили морозы. Без ульев, без постоянного тепла и доступа к биомассе, они вымирали. Как говорили военные эпидемиологи, пандемия вышла на «„плато“», число новых случаев заражения заметно снизилось, а плотность населения уменьшилась настолько, что вирус перестал распространяться с прежней скоростью.

Схожая ситуация наблюдалась и в других отдаленных городах. В Норильске, Новом Уренгое, Магадане и Петропавловске-Камчатском тоже удалось удержать контроль. Эти точки теперь называли «„опорными“». Там, где раньше были просто суровые промышленные центры или портовые узлы, теперь находились ключевые районы выживания. Каплан смотрел в окно, отмечая каждую деталь. Все это палатки, блокпосты, карантинные лагеря, патрули стало новой нормой. И хотя внешне в городе сохранялся порядок, он видел и другое: усталость на лицах, осторожные взгляды, напряженное молчание. Люди привыкли к военной власти, но надежда на скорое улучшение таяла.

Машина медленно продвигалась по проспекту, каждый километр сопровождался остановками и проверками. Не прошло и часа, когда они добрались до окраины Мурманска и взяли курс на Североморск. Там располагался штаб Северного флота и одновременно Ставка верховного командования.

Каплан понимал, теперь придется отвечать за каждое слово на докладе после миссии под Петрозаводском.

С самого выезда из города стало ясно, здесь сосредоточена большая часть оставшихся сил и ресурсов.

Вдоль трассы тянулись огромные лагеря беженцев. Ряды палаток уходили далеко в лес, перетекая в полуземлянки, собранные бараки и каркасные строения. На обочинах стояли длинные ряды полевых кухонь, генераторов, временных медпунктов. Люди двигались между этими временными поселениями, в очередях толпились у раздач еды и воды.

Военные присутствовали повсюду. Части, эвакуированные из павших санитарных зон, расквартировались рядом с беженцами. На каждом повороте трассы стояли грузовики, бронетехника, полевые склады с боеприпасами и продовольствием. Солдаты везде что-то копали, прокладывали кабель, устанавливали вышки связи.

Местами лагеря переходили в целые городки из армейских палаток и быстровозводимых модульных сооружений. На полях вдоль трассы виднелись учебные площадки, новобранцы из числа мобилизованных проходили строевую подготовку, учились обращаться с оружием, тренировались на полосах препятствий. Все это было похоже на всеобщую мобилизацию.

Леса вокруг были изрядно прорежены. Масштаб вырубки поражал, сотни гектаров очищены под строительство. На освободившейся земле уже поднимались каркасы новых зданий. Там строили жилье для переселенцев, склады, ангары, казармы. Работали бульдозеры, экскаваторы, краны.

— Быстро они, -сказал водитель, показывая рукой на стройку. — Полгода назад тут лес стоял стеной. Теперь целые кварталы выросли.

Каплан молчал. Он видел, все делалось в спешке, но с расчетом на будущее. Ставка явно готовила Североморск с Мурманском к тому, чтобы стать не просто штабом флота, а центром сосредоточения ресурсов. Здесь возводили не только жилье, но и предприятия, в первую очередь запускают военные мощности.

На некоторых площадках уже строили заводские цеха. По словам сопровождающего офицера, там будут выпускать запчасти для бронетехники, ремонтировать двигатели, собирать беспилотники. Планировалось и производство боеприпасов. Все это под контролем военных и с участием мобилизованных инженеров и рабочих, которых привезли вместе с семьями из центральных регионов.

В лагере у очередного перекрестка мелькнула надпись на щите «„Зона №14. Только для эвакуированных“». Люди с рюкзаками и сумками стояли вдоль колючей проволоки, ожидая распределения. Солдаты записывали данные, направляли прибывших к временным палаткам.

Каплан смотрел на все это и понимал, Север становится не просто убежищем. Здесь собирали силы для будущего наступления. Все указывало на то, что не за горами наступление на юг…

Когда машина миновала очередной лагерь, впереди показался Североморск. Над ним висела тяжелая серая мгла, а над горизонтом выделялись силуэты многочисленных кораблей в бухте и громоздкие строения штаба Северного флота.

Когда въехала в Североморск, впечатление усилилось, здесь все напоминало не город, а гигантскую военную базу. На въезде проверка документов заняла дольше обычного. Блокпост представлял собой укрепленный пункт из бетонных блоков, накрытых масксетью. Поверх блоков возвышались пулеметные точки, а рядом установлены ЗУ-23–2.

Машину досмотрели с предельной тщательностью, проверили багажник, номера, сверили пропуска. Лишь после этого шлагбаум подняли.

Североморск был переполнен военными сверх меры, похоже, здесь их было больше гражданских. На улицах попадались колонны грузовиков, бронетранспортеры, танки. Воздушное пространство патрулировали вертушки и БПЛА. Вдоль тротуаров стояли очереди из беженцев и мобилизованных, люди ожидали распределения по частям или временным жилым секциям.

Каплан смотрел в окно, фиксируя каждую деталь. Здесь чувствовалось иное напряжение, чем в Мурманске. Если Мурманск еще оставался городом, то Североморск превратился в штабной лагерь.

Само здание штаба Северного флота напоминало крепость. Высокий забор с колючей проволокой, несколько уровней обороны, камеры и прожектора. У ворот дежурили тяжело экипированные штурмовики и собаки. На крыше можно было заметить силуэты снайперов.

Машину остановили у второго КПП. Каплан вышел, отдал документы. Проверка была строгой, дежурный сверил фотографию, уточнил цель прибытия, после чего взял кровь на экспресс-анализ и вернул бумаги.

Внутри все соответствовало масштабу. По коридорам спешили офицеры из самых разных родов войск, от флотских до авиации с РХБЗ, кто-то нес папки, другие электронные планшеты. В воздухе чувствовалась суета, не утихавшая здесь ни на минуту.

Каплана встретил какой-то капитан и провел через несколько коридоров. За дверями слышались переговоры, в штабе жизнь кипела, сюда стекалась информация со всей страны, принимались решения о переброске войск, размещении беженцев, распространении Хронофага…

Наконец, они остановились у массивной двери с табличкой: «„Заместитель командующего ВССР“». Каплан коротко постучал, приоткрыл и доложил о прибытии.

— Майор Каплан, по вашему приказанию прибыл.

За дверью послышался глухой голос:

— Входите.

Каплан глубоко вдохнул. Его ждал доклад, в котором не должно было быть ни ошибок, ни упущений. Кабинет заместителя командующего ВССР выглядел просто и строго. Массивный стол, на котором лежала карта северо-запада страны, несколько папок с отметками «„секретно“», два телефона и старый ноутбук, соединенный с сетью штаба. За широким окном виднелась бухта, на рейде стояли корабли Северного флота, а над ними кружили вертолеты.

Генерал-майор Жданов, сухощавый мужчина лет пятидесяти, с проседью на висках и тяжелым взглядом, сидел за столом и пролистывал бумаги. Когда Каплан вошел, он поднял голову и кивнул.

— Майор, присаживайтесь. Доклад ваш с отснятыми материалами я уже видел, но цифры и картинки это одно. А другое — мнение офицера, который был на месте. Что думаете?

Каплан сел напротив и взял паузу, собираясь с мыслями.

— Думаю, товарищ генерал-лейтенант, что Единство — не просто толпа мутантов, как некоторые пытаются представить. И даже не повстанческая группировка. Это полноценная армия.

Орлов чуть прищурился.

— Обоснуйте.

— Самое очевидное, -начал Каплан. — Четкая организация. Мы видели, как они действуют на аэродроме под Петрозаводском. Периметр охраняется, патрули ходят по расписанию. Все соответствует уставам, как если бы командовал не мутант, а нормальный штаб. Дальше, авиация. У них авиация на ходу от боевых вертолетов до винтовых самолетов. Значит, есть технари, ремонтные мощности, склад запчастей и горючего. Не на коленке сделано. И беспилотники. Самолетного типа, разведка ведется активно. Значит, есть производство или доступ к складам старых частей.